Вместе вопреки - Элина Витина

понять что из тех крупиц реальные воспоминания, а что фантазии. — Мы ехали в машине, пели песни. У мамы было много друзей, они со мной играли. А еще она почти каждый день покупала мне мороженое.

— Алиса, детка, — мягко останавливает меня Егор Павлович, — Карина выкрала тебя. Когда она в очередной раз явилась сюда, чтобы потребовать денег у Миши, он ей отказал. Он и так перечислял ей каждый месяц хорошую сумму, но она умудрялась все потратить за несколько дней. Карина не принимала ни малейшего участия в твоей жизни и в тот раз Миша психанул, сказал, что больше она ничего не получит так как все равно все спускает на выпивку и наркотики.

— Наркотики? — задыхаюсь я. — Если она работала танцовщицей, это еще не значит, что она…

— Детка, — он громко сглатывает и останавливает меня. — Это путешествие, которое ты помнишь… Отец нашел вас в каком-то дешевом мотеле с кучей таких же наркоманов как она. Ты спала на матрасе прямо на полу, а рядом валялись бутылки и шприцы. Может и лучше, что ты не помнишь подробностей. Говорят, человеческий мозг способен заменять плохую информацию на хорошую, видимо…

— Они же не давали ей… Они же не давали наркотики ребенку?? — сейчас рука Марата ощущается на моем плече особенно сильно. Нет, несмотря на то, что его пальцы напряжены донельзя, он не делает мне больно. Но в то же время я каждой клеточкой чувствую его силу, будто в данный момент он ярко представляет как сжимает этой же ладонью горло моей матери.

— Нет, — отчаянно мотает головой Егор Павлович, — Миша сделал Алисе все анализы. К счастью, кроме проблем с желудком от скудного питания никаких последствий больше не было.

Рука на моем плече заметно расслабляется, но Марат не спешит убирать ее. Наоборот, кладет и вторую и слегка массирует мои плечи. Это приятно, это нежно… но тем не менее, я все еще напряжена до предела.

— После этого он запретил ей приближаться к тебе. Сказал, что наконец-то лишит ее родительских прав. Надо было раньше это сделать, но он постоянно тянул, надеясь, что она одумается, согласится на реабилитацию и решит хоть как-то участвовать в твоей жизни. Списывал все ее загулы на молодость… верил, что это пройдет.

— Но это не прошло, — подвожу неумолимый итог.

— К сожалению, — вздыхает он.

— Но он продолжал платить ей деньги? — спрашивает Марат.

— Да. Она грозилась рассказать все прессе. Закон был на его стороне, но сами понимаете… такая огласка никому не нужна.

— Папочка не хотел, чтобы все узнали, что он частый гость в стиптиз клубах? — несмотря на усталость, я нахожу в себе силы закатить глаза.

— Он не хотел, чтобы все узнали, что мать его ребенка — конченная наркоманка, — чеканит дворецкий. — Именно это она и собралась рассказать прессе. На свою репутацию отцу было наплевать. Покажи мне хоть одного неженатого мужчину, которого упрекнули в том, что он не гнушается стриптиз клубами. Да по-хорошему, женатых тоже за это не особо гнобят. Но он не хотел, чтобы твое имя хоть как-то фигурировало в этом скандале. Поэтому он сделал все для того чтобы этого избежать. Он всегда заботился только о тебе, Алиса.

Глава 54

Чай уже давно остыл, но я все еще верчу чашку в руках, пытаясь хоть как-то осознать слова Егора Павловича. Моя мама жива. Двадцать два года я жила с мыслью, что отец ее убил. Да, случайно, в пылу ссоры, но тем не менее, я была уверена, что он убийца.

— Но подождите…, — резко вздрагиваю, когда вспоминаю любимую угрозу отца, но так и не решаюсь произнести это вслух. “Хочешь закончить как твоя мать??” Сколько раз отец произносил это? Не так много. Но мне хватило бы и одного раза. Я ведь думала, что он угрожает мне… Господи, как же я боялась этих слов. Как я боялась его!

Глядя на дворецкого, я понимаю, что не единственная пребываю в шоке. Его руки тоже заметно подрагивают и взгляд мечется от меня к столу и обратно. Будто на его языке тоже вертится миллион вопросов, но так же как и я, он не успевает их произнести вслух до того как мозг, подпитанный новой информацией, сам дает ему ответы.

Да, не думаю, что ему легко удастся переварить тот факт, что его любимая девочка всю жизнь считала, что его не менее любимый хозяин убил ее мать.

— Ты поэтому…, — замолкает на полуслове, как и я с минуту назад, но все же сделав глубокий вдох продолжает: — Ты поэтому была такой… отстраненной?

— Отстраненной? Не знаю.

— Ты всегда была очень сдержанным ребенком, никогда не скандалила, не возмущалась, не спорила… Будто жила в полсилы и ничего не хотела.

Я снова открываю рот, но так и не произношу ни слова. Знаю, что наверное, со стороны выгляжу донельзя глупо, но ничего не могу с собой поделать. Я просто не могу вслух произнести эту фразу “Я была такой сдержанной, потому что боялась, что отец меня тоже убьет”. В свете новой информации это кажется абсурдом, фарсом… Но какой бы дурацкой эта мысль ни казалась мне сейчас, долгие годы я считала это правдой. Боялась перечить отцу, позволяла вертеть собой и принимать все важные решения за меня. По сути, впервые я ему возразила только когда он хотел отправить меня “устранить проблему”, узнав о моей беременности. Уверена, если бы не это, я бы до сих пор жила в страхе, была сдержанной, как выразился Егор Павлович, хотя я бы подобрала совсем другое слово… Боясь умереть от гнева отца, почти всю свою жизнь я сознательно была немного мертвой внутри.

Присутствие Марата обволакивает меня. Он не произнес ни слова, но тем не менее, я каждой клеточкой своего тела чувствую его поддержку. Сейчас его руки обнимают не только меня, но и ту маленькую девочку, которая так и не справилась с ужасом той ночи. И ощущая это тепло я не могу не задавать себе один и тот же вопрос: почему этого не сделал отец? Почему он, видя как медленно угасает его дочь не обнял меня? Не объяснил, что несмотря на то, что мама “уехала далеко”, он будет любить меня и никогда не даст