Проклятая кровь. Похищение - Юрий Пашковский

— Эй-эй-эй-эй! А куда же все подевались?

Каазад промолчал. Он внимательно следил, как враг, поначалу приплюснутый к земле магией Намина Ракуры, неторопливо выпрямился, поморщился, когда круговорот валунов разорвался на десятки кусков и в дополнение к потокам воды с небес обрушился на него каменным дождем. Своими ручищами человек отбросил камни в стороны, даже не поранившись, и двинулся к одинокому Живущему в Ночи, застывшему с опущенными клинками. Шел он легко, словно не сам передвигался, а всю эту тушу, сделав ее невесомой, несло каким-то волшебством.

— Неужели, осознав, кто они, они все-таки нашли в себе смелость сбежать и испортить свою смерть?

Каазад молчал. Однажды отец сказал ему, что слова нужны лишь как костыли для души. Если душа здорова, костыли ей не понадобятся.

— Ты не такой, как они, правда? — Голос смертного стал вкрадчивым.

Кстати, еще одно отличие, которое не учел маг: голоса Живущих в Ночи всегда меняются после трансформы, а этот смертный говорит точно так же, как и до изменения. Но не хотелось признавать, что в чем-то чародей был прав, уж слишком начало изменений смертного напомнило начало трансформы Ирха…

— Ты, мертвяк, умрешь быстро, но мне нравится твоя сила духа.

Каазад не собирался умирать. И поэтому он внимательно следил за врагом. Многоугольники на эфесах мерцали равномерно, в такт сердцебиению Живущего в Ночи.

— Ты не носферату. На что надеешься?

Каазад улыбнулся. Когда-то… Когда-то почти такой же вопрос ему задавали. И тогда он проиграл. Но сейчас…

— Можешь не отвечать. Однако чтобы оказать тебе почтение, мертвяк, я назову тебе свое имя.

Смертный был уже достаточно близко, чтобы напасть, но Каазад ждал. Пусть думает, что он все контролирует. Пусть думает, что упырь надеется на удачу.

Ну, впрочем, на удачу Каазад надеялся.

— Мое имя — Олекс— Смертный вяло занес правую руку, готовясь ударить. — А твое имя…

Блеснули в веерной атаке сабли, поймав свет одинокой луны и на мгновение скрыв от Олекса доступную взору действительность. Резануло по руке. Из раны потекла кровь, тут же перемешиваясь с дождем. Но это не означало серьезного ранения.

— …мне не интересно, — завершил Олекс.

И тут же почувствовал боль в ноге. Он не успел даже скосить глаза, а темное пятно уже мелькнуло вверху, и мощный удар, точно взрывная волна после фаербола, сотряс голову. Олекс пошатнулся, но в следующий миг развернулся и резко выбросил левую руку. Смазанная полоса тьмы, которая заходила ему за спину, замерла совсем близко от ладони и обернулась упырем, выставившим клинки перед собой. По клинкам стекала кровь. Кровь Олекса.

— Неплохо, — сказал Олекс— У тебя острые и крепкие сабли. Но меня этим не удивить!

И он ударил. Ладонь схватила Живущего в Ночи, по телу пронесся разряд, собравший все накопившееся раздражение, и Олекс с размаху впечатал упыря в грязь, высвобождая скопившуюся ненависть. Ладонь засветилась декарином, упырь дернулся, не в силах освободиться, а затем его глаза расширились, когда он ощутил скапливающийся вокруг него жар. Олекс расхохотался, когда воздух и земля под его рукой взорвались, уничтожая упыря. После чего спокойно отвернулся и направился в ту сторону, откуда доносился запах сбежавших трусов. Беспокоиться о дважды мертвом смертном он не собирался.

Это не Хранитель.

Это, убоги дери, не Хранитель!

— Стой! — раздалось сзади. Олекс замер.

— Куда ты собрался? Олекс улыбнулся.

— Еще не все.

«Еще не все», — повторил человек про себя. Энтелехия делала его тело крупным и сильным, но при этом замедляла движения, поэтому он не мог эффектно развернуться и сразу атаковать. Однако энтелехия позволяла ему не беспокоиться об этом. Сила бурлила в нем. Сила позволила ему, не напрягаясь, быстро понять, почему упырь еще жив, услужливо подсунув картинку из памяти.

— Ах вот даже как, — сказал Олекс, хрустнув шеей. — Похоже, это все-таки интересно.

Теперь он понял, почему этот упырь заинтересовал его больше остальных. Олекс совершенно не чувствовал его эмоций.

Каазад усилием воли заставил руки не дрожать. Сильно болело левое плечо — удар ужасной ладонью чуть не выворотил его. И гасло сияние в многоугольниках, сияние, только что спасшее ему жизнь.

Когда упырь не смог увернуться Волчьим Скоком от удара смертного и ощутил, что ладонь притягивает его к себе, он едва успел прижать сабли к телу. Жар стал нестерпимым, и Живущий в Ночи понял, что сейчас произойдет. В тот кратчайший миг, когда пламя только зародилось вокруг Каазада, он оттолкнул ладонь и, приложив все умения, воспользовался образовавшимся зазором. А враг не успел заметить, потому что Волчий Скок в первую очередь застилал глаза, а уж потом помогал двигаться ловко и быстро.

Клинки Ночи спасли Каазад-уму жизнь.

Он не должен так быстро попасться. Он не предполагал, что противник кроме силы и устойчивости обладает еще некой способностью. Хорошо, что он не ввязал в это остальных: кто знает, кто бы погиб, реши они действовать, основываясь на его догадке. Которую, кстати, он еще полностью и не проверил.

Собраться. Противник, кажется, стал серьезнее. Волчий Скок, конечно, дело хорошее и тайное (вот почему он настаивал, чтобы остальные отправились в погоню. И человеческому магу, и даже другим Живущим в Ночи не надлежит знать о секретном боевом умении клана Нугаро), но, похоже, одним Волчьим Скоком не обойтись. Но ведь еще рано! А бой только начался…

Враг не мешкал. Он набрал в ладони ком грязи, точнее, комище, если учесть размеры его рук, и со всей силы запустил в Каазада. Живущий в Ночи среагировал машинально — уклонился, прыгнув под укрытие тех земляных валов, что остались после первой атаки Олекса. Там он восстановил дыхание, вздрогнув, когда еще один ком врезался в вал, едва не разнеся его, и метнулся по дуге навстречу врагу, закрутив саблями так, что даже перестал ощущать движение эфесов в кистях. Олекс не ждал его с этой стороны, он должен был видеть, как темное пятно метнулось совсем в противоположную сторону, — и увидел это, он должен был приготовиться встретить противника с другой стороны — но не встретил его. И потому Олекс успел только приподнять ладонь, защищая голову, когда Каазад обрушился на него. Три рубящих удара по большому пальцу правой саблей, два режущих по среднему левой, затем, уходя от выпада шипа из ноги (он еще и это может?), подпрыгнуть, отрывисто поменяв серию ударов, и, оттолкнувшись концами сабель от ладони, бросить тело еще выше, снова обманывая Волчьим Скоком. Вот, взгляд врага непроизвольно заметался, следя за темным размазанным силуэтом, направившимся к ногам. Теперь упасть головой вниз на незащищенную шею Олекса, бросить сабли вперед, целя в незащищенный участок. И вдруг нужно выворачивать руки и скрещивать сабли, потому что рука выныривает из-за спины Олекса, из невозможного с виду положения (потому что враг продолжает стоять, он не должен был успеть развернуться корпусом), и его ладонь притягивает к себе, и вот снова жар, и ничего не остается, как снова использовать Клинки.