Тухачевский - Борис Соколов

Дальше события развивались почти как в женском романе или «жестоком романсе». В лесничестве появился прекрасный принц в лице нашего героя и покорил сердце одной из барышень «выводка», предоставленного заботам переквалифицировавшегося в лесничие предводителя дворянства одной из губерний в центре России. Лидия Норд продолжает: «Как-то случилось, что Тухачевский с начальником артиллерии Садлуцким заехал по делу в лесничество. Садлуцкий заговорил с лесничим, и их пригласили к обеду. С тех пор Тухачевский с Садлуцким, или один стал заезжать довольно часто. Анна Михайловна (жена лесничего Евгения Ивановича. — Б. С.) сообразила, что не беседы с мужем являются приманкой для красного генерала, а какая-то из племянниц». Избранницей Михаила Николаевича оказалась самая младшая и озорная из них — шестнадцатилетняя девушка, которую Норд называет Ликой, любимица лесника: «Если старшие племянницы все отличались красотой и… добрым нравом, то у младшей и того, и другого сильно недоставало. И эстетические чувства Анны Михайловны часто страдали от вида вечно растрепанных кос, синяков, ссадин и царапин на лице и руках, следов бешеной скачки на лошади и лазания по деревьям».

Любовь Михаила Николаевича открылась довольно быстро. Как-то раз Анна Михайловна заметила, как он, здороваясь с Ликой, дольше обычного задержал ее руку в своей, а потом поцеловал. Анна Михайловна с удивлением говорила мужу: «Ты можешь себе представить — он ведь увлекся Ликой. Я думала, он ездит ради Ани или Веры… Не понимаю… Ну что ему в ней понравилось?» Лесничий забеспокоился: «Она ведь совсем ребенок, он может вскружить ей голову. Надо придерживать ее теперь дома».

Дальше события развивались стремительно. После того как две попытки увидеться с Ликой были пресечены бдительным дядей, не питавшим симпатий к красному генералу, Тухачевский сделал официальное предложение руки и сердца. Евгений Иванович ответил, что племянница слишком молода для брака. Но тут на помощь ошеломленному полководцу пришла Анна Михайловна: «Я сама вышла замуж шестнадцати лет и считаю, что согласие зависит не от нас, а от Лики». Она вызвалась поговорить с племянницей, но Тухачевский настоял, что сделает это сам. Лидия Норд рассказывает: «Он нашел Лику во дворе. Скинув варежки, она лепила снежки и бомбардировала ими старшую кузину, укрывшуюся за стоявшим у сарая большим деревянным щитом и взывавигую оттуда о пощаде. Увидев Михаила Николаевича, девушка смутилась, но озорство взяло верх, и она ловко угодила бывшим у нее в руках снежком в поспешившую вылезти из-за щита кузину. Тухачевский усмехнулся и взял ее покрасневшие от холода руки в свои: "Лика, я полюбил вас. Могу я надеяться, что вы станете моей женой?"

Та явно опешила. Потом кровь отхлынула от ее лица и, вырвав руки, она понеслась куда-то… "Мне тогда стало очень страшно", — после призналась она журившей ее тетке. Анна Михайловна, наблюдавшая всю эту сцену из окна, накинула шубку и поспешила спасать положение: она объяснила, что девушка сильно смутилась, обещала поговорить с ней и просила его приехать на другой день за ответом. Тухачевский уехал, не заходя в дом. Но Анна Михайловна простилась с ним как с будущим родственником.

После его отъезда в доме лесничего воцарилась необычайная тишина. Евгений Иванович, крупно поговорив с женой, из своего кабинета не показывался. Лика, после долгого разговора с теткой с глазу на глаз, вышла из спальни с покрасневшими глазами и бродила по дому притихшая, растерянная. Старшие девушки, узнав от тетки о предстоящем браке, — ахнули… Тишину нарушал только шум швейной машины — Анна Михайловна успела сбегать к жене делопроизводителя лесничества, бывшей московской портнихе, и та спешно переделывала два вынутых из сундука платья Анны Михайловны для невесты.

На другой день был сговор. Лесничий, дав, скрепя сердце, согласие, поставил условием, чтобы брак был церковный. Тухачевский согласился. Но венчание должно было быть тайным (коммунисту Тухачевскому не пристало прилюдно участвовать в том, что партия называла «религиозным предрассудком». — Б. С). Оно должно было состояться через месяц — Тухачевский заявил, что и это очень долгий срок. Его всегда могут назначить на другой пост.

Первое время Лика держалась с ним отчужденно и больше льнула к дяде. Но став в доме на правах жениха своим человеком, Михаил Николаевич сбросил с себя панцирь спокойной, даже чуть холодной вежливости, которой он устанавливал дистанцию между собой и окружающими, держал себя просто и с большим тактом. Не навязываясь невесте, он сумел завоевать ее доверие. Единственная интимность, которую он позволял себе с ней — это обертывать ее длинные, тугие косы вокруг своей шеи, серьезно уверяя всех, что он пойман и привязан "этим арканом".

Венчание произошло вечером, в деревенской церкви. Когда сани с невестой подъехали к церкви, — лошади вдруг захрапели и поднялись на дыбы, едва не вывернув всех. Вошли в церковь, — и женщины вскрикнули, а Лика тяжело опустилась на руки успевшего подхватить ее лесничего: в церкви стоял гроб с покойником.

Пока на паперти невесте терли виски, покойника перетащили в дальний угол притвора и чем-то закрыли. Тухачевский со своим свидетелем комкором Уборевичем опоздали и приехали, когда суета окончилась».

И здесь Норд делает интересное наблюдение над поведением жениха во время обряда: «Когда мне приходится слышать разговоры о чуть ли не кощунствах Тухачевского, то я невольно вспоминаю его, когда он стоял под венцом… Не могло быть сомнения, что он глубоко чувствовал весь обряд. Одна из родственниц невесты, с большим трудом добравшаяся из Петербурга до лесничества с единственной целью помешать свадьбе, смягчилась в церкви до того, что поздравляя его после венца, сказала: "Надо было вам первому стать на платок…"»

С этого колоритного эпизода начинается мемуарная книга Лидии Норд о Тухачевском, впервые полностью опубликованная в 1957 году в парижском журнале «Возрождение». Отдельного издания «Маршалу Тухачевскому» пришлось дожидаться 21 год. А вот та часть книги, где рассказывалось о мнимом «военно-фашистском заговоре», увидела свет еще в апреле 1950 года в парижской газете «Русская мысль». И с тех пор до самого последнего времени не прекращались гадания, кто же скрывается под псевдонимом Лидии Норд. Сама мемуаристка сообщает о себе только то, что она — одна из пяти племянниц лесника, с которыми познакомился Тухачевский, и приходится второй жене Михаила Николаевича сестрой, но не родной, а двоюродной или даже троюродной. Позднее Лидия Норд вышла замуж за приятеля Тухачевского, советского военачальника, казненного вместе с маршалом. Дружбу с Тухачевским она сохранила до его последних дней.