Русская Африка - Николай Николаев

Хотя ответы, которые давали на эти письма чиновники миссии, мало кого обнадеживали, некоторое число русских в 1901–1914 гг. все же перебралось на жительство в Эфиопию. Так, в начале века добровольно прибыли казачий хорунжий М. В. Трофимов, поселившийся в Харэре, казак Е. П. Клименко и несколько осетинских (братья Хаджиевы), армянских (Геворкяны/Кеворковы) и других семей.

Новую волну русских переселенцев принесла в Эфиопию Октябрьская революция в России. После нее здесь осело несколько десятков бывших офицеров царской армии, эмигрировавших из России вместе с семьями. Среди них были и представители известных фамилий: адмирал ДА. Сенявин, полковник Ф. Е. Коновалов, большая семья графа П. Н. Татищева, переехавшая сюда из Франции, и другие.

Еще одно русское имя в плеяде путешественников по Эфиопии — Л. К. Артамонов. Известный исследователь Кавказа, Персии и Средней Азии, он находился в Эфиопии в составе первой дипломатической миссии. По заданию Менелика совершил путешествие к Белому Нилу, обследовал площадь в целом около 5 тысяч квадратных километров! Собрал огромную коллекцию насекомых, растений, этнографический материал. За свои географические работы по возвращении был награжден золотой медалью имени Ф. П. Литке.

В 1899 году Артамонов обратился в совет Географического общества с ходатайством наградить его помощников по экспедиции Василия Щедрова и Василия Архипова, которые «оказали широкое содействие при сборе разного рода сведений о стране и населении», а также участника первой русской дипломатической миссии К. Н. Арнольди. «В период с марта по декабрь мы считались погибшими, — писал Артамонов, — на розыски наших следов вызвались отправиться в Абиссинию некоторые из офицеров, уже бывших в этой стране». В их числе находился и Арнольди.

Просил Артамонов отметить и отставного казака Ивана Демченко и переводчика галла Ато Фаиса. И все они были награждены.

Артамонову удалось напечатать только одну короткую работу — «Русские в Абиссинии» — в журнале Общества ревнителей военных знаний в 1899 году, а вот Арнольди выпустил в 1907 году очень интересную книгу «Военные очерки Абиссинии», в которой, в частности, есть и такие строки: «Можно даже сказать, что любовь к родине и привычка гордиться своей народностью отличают абиссинцев среди всех народов Африки… Амара-нань — я абиссинец! — говорит он, подразумевая всех живущих на Абиссинском плоскогорье и живущих эфиопскими наречиями, и это слово, «амара», звучит в его устах как символ всего хорошего, храброго, разумного… Недаром сложилась песня у ашкеров Менелика: «У тебя есть дочь Заудиту, у тебя есть страна Итиопия, чего же лучшего ты хочешь желать?»

А вот малоизвестная страница русско-африканских связей.

10 августа 1903 года российский министр-президент (посланник) в Аддис-Абебе К. Лишин отослал в свое министерство телеграмму: «В стране Уаллага абиссинцами найден богатый золотоносный участок, который Менелик намерен сохранить для эфиопского правительства. Сегодня он спешно пригласил меня к себе, чтобы обратиться к государю-императору с просьбой помочь ему присылкою горного инженера для обработки и разведок в упомянутой местности».

Выбор Горного департамента пал на H.H. Курмакова, талантливого геолога с богатым опытом полевых работ. Перед поездкой он долго изучал сведения о золоте в Восточной Африке, правда, мало что обнаружил. Разве только то, что египтяне добывали его еще при фараонах в реках… Помощников набирал главным образом на Урале, который знал преотлично.

После сборов они выехали. В Джибути их встретил старший фельдшер Сергей Эрастович Сасон, работавший в Эфиопии много лет, прекрасно знавший амхарский язык. Все вместе в апреле 1904 г. прибыли в Аддис-Абебу. Там их тепло принял император.

До Уаллаги добираться было сложно — мешали проливные дожди. Но добрались и проработали там пять месяцев. По окончании работ на аудиенции у Менелика, где присутствовали все участники экспедиции, Курмаков зачитал отчет, который синхронно переводил на амхарский. Историкам повезло: его текст — рукопись на нескольких страницах — полностью сохранился.

«…B заключение считаю необходимым сказать, — отмечал Курмаков после подробного рассказа о проведенных работах, — что теперь добыча в значительной мере облегчена и увеличено пространство, где можно добывать золотые руды…» После этого инженер подарил Менелику небольшое количество платины, рассказав об этом металле. Менелик наградил орденами и медалями всех участников экспедиции. В ноябре 1904 года они уехали на родину.

Рекомендации русского горного инженера были с воодушевлением приняты эфиопским правительством, и негус стал просить у царя прислать технический персонал и оборудование дробильной фабрики. Но министр финансов отказался выполнить просьбу Горного департамента и выделить средства, сославшись на только что закончившуюся русско-японскую войну… Курмакову не дали даже обработать материалы экспедиции, срочно назначив начальником Иркутского горного управления…

Каждый из этих персонажей мог бы стать героем отдельной книги. Вот хотя бы такой сюжет. Небольшая брошюра, оттиск «Гродненских губернских ведомостей» за 1899 год: «Жизнь русского санитарного отряда в Харэре. Из воспоминаний об Абиссинии». Автор — врач Д. Л. Глинский — писал: «Наша амбулатория была почти исключительно слепая. Трахома и все прочие глазные болезни. Сюда со всего Харэра приходили смотреть на всех знакомых стариков, которые после десятка лет полной слепоты стали ходить без провожатых и в первый раз увидели своих внуков. Глазное отделение особенно много содействовало популяризации европейской врачебной науки в Харраре и в его области.

Или судьба Булатовича. Вот о ком нужно снимать сериал! В романе Ильи Ильфа и Евгения Петрова «Двенадцать стульев» Остап Бендер рассказывает «предводителю дворянства» Ипполиту Матвеевичу Воробьянинову об удивительной судьбе гусара графа Алексея Буланова. «Граф был красив, молод, богат, счастлив в любви… — читаем в романе. — Он был дерзок и смел». О его подвигах говорил весь Петербург. И вдруг в зените славы и успеха он ушел в монахи и поселился затворником в Аверкиевой пустыне.

Сюжет этот не выдуман авторами знаменитой книги. Он имел реальную основу. Правда, в действительности герой рассказа носил другое имя — Александр Ксаверьевич Булатович, о котором мы уже упомянули в связи с поездкой Н. С. Гумилева.

Детство Булатовича (он родился 26 сентября 1870 года) прошло в богатом имении Луцыковке на Украине. Отсюда четырнадцатилетним он ухал в Петербург, окончил Александровский лицей и, следуя семейной традиции, выбрал военную стезю. Его служба началась в лейб-гвардии гусарском полку 2-й кавалерийской дивизии, одном из самых привилегированных полков, куда попадали лишь избранные. Булатович был лучшим фехтовальщиком и наездником в полку да, возможно, и во всей России. Не раз брал призы на скачках. По словам одного из его сослуживцев, для Булатовича не существовало лошади, которую он не смог бы укротить. С подчиненными был строг, но справедлив. В обществе — остроумным и желанным гостем во многих аристократических домах.

Молодого корнета, несомненно, ждала блестящая карьера, и никто не подозревал, что очень скоро в его судьбе произойдет решительная перемена, что с севера ему придется отправиться на далекий юг, в Африку. Для многих знавших Александра Булатовича так и осталось загадкой, почему он, блестящий лейб-гусар, вдруг попросил прикомандировать его к «эфиопскому» санитарному отряду. Его ходатайство удовлетворили.

В России к борьбе Эфиопии за независимость относились с пониманием и сочувствием. В результате кровопролитных сражений она была переполнена ранеными и больными. Как мы знаем, Российское общество Красного Креста объявило, что отправляет в Эфиопию санитарный отряд из добровольцев — врачей, сестер милосердия, провизоров.

В середине апреля отряд благополучно высадился в африканском порту Джибути. Отсюда ему предстоял долгий путь на верблюдах до Харара — одного из самых крупных городов Эфиопии, а затем еще дальше — до Энтото, тогдашней столицы этой страны. Однако достать верблюдов оказалось непросто. К тому же из Харара пришла весть, что там ждут распоряжения столичных властей и ничего для русского отряда делать не собираются. Переписка с властями заняла бы слишком много времени. Ожидание могло растянуться на месяцы. И тогда было решено отправить в Харар представителя, чтобы он подготовил встречу отряда. Выполнить эту роль вызвался Булатович.

Эфиопы только с сомнением покачивали головами, узнав о рискованном плане русского. Чтобы достичь Харара, ему предстояло проехать на верблюде по безлюдной местности под палящими лучами солнца 370 километров. К тому же незнание амхарского языка, непривычный климат да и опыта передвижения на «корабле пустыни» у него никогда не было. Одним словом, путешествию предсказывали самый печальный исход.