Ярость рвет цепи - Романовский Александр

– Теперь иди вперед, – велел Таран. – Но смотри, без фокусов… – Толстая рука полезла за ворот, нащупав там небольшой черный “кулон”. – Не успеешь и глазом моргнуть, как снова почувствуешь себя на электрическом стуле. Надеюсь, все ясно?

Курт покорно кивнул. Он не сомневался, что реакция Хэнка и впрямь не уступала рефлексам кошки, угодившей на раскаленную крышу. Поэтому следовало выждать и на время воздержаться от поспешных действий. Курт пока не находил выхода из положения, во всяком случае, такого, в который можно протиснуться, не ободрав при этом половину шкуры. ПОКА. Волчий инстинкт подсказывал, что, попав в клетку, следовало обуздать свою гордыню, притворившись послушным и почти ручным. Чем раньше безволосые поверят его актерской игре, тем, разумеется, лучше.

– Я все понял, – сказал он. – Можете не сомневаться.

Таран окинул его подозрительным взглядом, но промолчал.

Курт мысленно обозвал себя идиотом. Он поспешил. Таран был кем угодно, но не доверчивым глупцом.

– Отойдите, – буркнул волк. – Не путайтесь у меня под ногами, или же я за себя не ручаюсь…

Безволосые молча отступили к задней двери.

Курт медленно распахнул свою – медленно и осторожно, прислушиваясь к звуку, с каким поворачивались металлические петли. Шагнул за порог. Безволосые тем временем успели войти в проем. Таран за-, мыкал шествие, пятясь спиной вперед и не выпуская “кулона” из правой ручищи.

Курт двигался следом, сжав кулаки и челюсти.

Он изо всех сил старался не прибавлять шага. Еще слишком рано, твердил он себе. Остынь, погоди… Сейчас следовало оглядеться, разузнать, где же, в сущности, он обретается. Если бы даже волку удалось совершить безошибочный прыжок, отобрать пульт управления и прикончить троих безволосых, этого было недостаточно. Ему еще требовалось выбраться наружу и совершить побег, но КУДА и ОТКУДА?

В одном Курт был уверен – Ульями тут и не пахло. Волка убедили в этом скорее грязные каменные ступени, чем слова Тарана. Ни в одном Улье таких отродясь не бывало, разве что какой-нибудь экстравагантный богач решился воссоздать на собственном ярусе обстановку Клоповника “каков он есть”, заменив ради этого привычную роскошь безумно дорогими бутафорскими развалинами – результатами усердных стараний десятков декораторов… Нет, в Ульях даже на технических уровнях все блистало чистотой…

Подумав об этом, Курт вспомнил убежище. Волчье сердце в который раз превратилось в холодный, мертвый осколок льда. Там уже не могло остаться места для света, цветов и детского смеха.

Таран, пятясь, опережал пленника на несколько ступеней. Вскоре помощники распахнули очередную дверь, и лестницу затопил яркий свет. Курту резануло по глазам, он крепко зажмурился, но, не останавливаясь, продолжал подъем.

Он отлично ориентировался и с закрытыми глазами. Для того чтобы без ошибок переступать с одной ступени на следующую, ему вовсе не требовалось смотреть себе под ноги. Он слышал, как впереди сопят Таран и оба подручных, как они ступают по грязным камням и, шаркая подошвами, переходят металлический порог. Еще волк слышал, как на лестницу, скользя по ступеням, льются звуки внешнего мира. Там были голоса, шаги, звон и какие-то странные стуки. Дневной свет Курт ощущал кожей.

За одну ступень до порога он медленно приоткрыл глаза. Порог и впрямь был металлическим, как и широченная дверь с массивными замками. Всего волк насчитал девятнадцать ступеней. Двадцатой служил порог. Не так и много, но и не мало.

Курт с детства привык к длинным, утомительным подъемам и спускам в лестничной шахте. Там, глубоко под землей, он был дома. Здесь он был в узилище, но от поверхности его отделяли считанные метры…

Таран с подручными поджидали его, остановившись в нескольких метрах от двери. Хэнк успел снять блестящую цепочку, и теперь она демонстративно свисала из здоровенного кулака. От Курта, разумеется, это не укрылось. Он переступил порог, не переставая щуриться, – солнечный свет по-прежнему резал глаза. Это наводило волка на некоторые сомнения по поводу того, какое вообще сейчас время суток и солнечный ли это свет…

Звуки и запахи, в отличие от зрения, успели образовать не в пример более цельную картину. Там было большое пространство; и стены, от которых, словно мячики, отскакивали гулкие звуки; и мускусный запах пота; и шорох ног по песку; и запах жареного мяса, от которого у волка сразу же свело желудок…

Он наконец широко открыл глаза и посмотрел вокруг.

Увиденное не впечатляло. Со всех четырех сторон высились серые стены. Массивное здание было замкнуто само на себя, словно змея, вцепившаяся в собственный хвост. Четыре этажа, пустой и безликий архитектурный портрет. Плиты бетона соседствовали с каменной кладкой, разномастными кирпичами и даже деревом. Общее впечатление создавалось такое, будто возведение этого “шедевра” доверили ребенку-великану, страдающему синдромом Дауна. Он строил квадратный замок наподобие того, как обычный ребенок строил бы дом из пластмассовых кубиков.

Тем не менее внутренний двор был весьма просторным. Между третьим и четвертым этажом протянулась маскировочная сетка. Она накрывала почти весь двор целиком, оставляя лишь несколько прорех по краям. Такими сетями военные накрывают боевую технику и командные пункты. Зеленая, вероятно, уже давно успела выйти из моды, как и зеленые насаждения на большей части планеты. На смену ей пришло другое – пустыня, тайга, унылый урбанистический пейзаж. Последний, естественно, был серо-черного цвета. Такой оказалась и маскировочная сеть.

Кое-где на ней лежали какие-то палки, мусор, камни и металлические части неизвестных машин. Приглядевшись, волк заметил, что сетка почти не провисала в тех местах, где ей было положено клониться к земле. Металлический лом и камни, вероятно, представляли собой искусные подделки – пенопласт и дерево, выкрашенные под металл. Бутафорский мусор был разбросан по сети в нарочитом беспорядке, наверное, чтобы создать видимость заброшенного двора.

Чем больше Курт думал об этом, тем яснее понимал, что сбежать из этого места и впрямь будет непросто. Тюремщики, похоже, постарались предусмотреть практически все.

В дальней стене были расположены ворота: широкие, довольно приземистые створки. Это была тусклая листовая сталь (а может, кое-что покрепче), сбитая толстыми заклепками. Массивные петли крепили конструкцию к бетонной арке. Не было заметно ни дверей, ни смотровых окошек. Створки надежно прилегали к мощным косякам. Чтобы выбить ЭТИ ворота, подумал Волк, нужен хороший бульдозер…

Напротив и чуть правее от двери подвала виднелись два подъезда. Двери также были металлическими и весьма прочными на вид. Окна первого этажа были закрыты толстыми решетками. Рассмотреть, что находилось за ними, было невозможно.