Таможня дает добро - Андрей Воронин

Затем вытер мокрое лицо носовым платком.

— Вроде полегчало. Что‑то такого со мной давно не было.

У Барановского в голове имелся свой план, посвящать в который он не желал никого.

— Чья это машина? — спросил Дорогин. — Я имею в виду по документам.

— Моя, — осклабился Геннадий Павлович.

— А документы есть?

— В ящике.

— Это хорошо, — сказал Сергей. — А то гаишники могут остановить.

— Если остановят, дадим денег. Кстати, я сейчас гляну, — он вытащил портмоне Токарева, раскрыл. — О, да тут денег хватит на Канары слетать, причем хорошим рейсом. Так что вперед! Сейчас заскочим в город, кое‑что я захвачу из своей квартиры, а потом прямиком на северо–запад.

— Послушай, Барановский, — глядя на дорогу, произнес Сергей, — давай ее оставим в Москве.

— В Москве?

— Зачем она нам? Ты же понимаешь, женщина на корабле — лишние хлопоты.

— Я не останусь, я не хочу! — воскликнула Тамара. — Ты что, Сергей, говоришь такое? Я поеду с тобой, с тобой!

— Вот видишь, — обрадованно, даже каким‑то воркующим голосом произнес Барановский, — она сама желает поехать с нами. Правда, ты желаешь поехать с нами? — то, что Барановский резко перешел на «ты», немного покоробило Тамару.

— Да, я хочу ехать с вами.

— Вот видишь, она хочет ехать с нами.

Через час джип был уже во дворе дома. Барановский предложил Дорогину и Тамаре подняться к нему в квартиру.

— Что, боишься, что мы сбежим?

— Нет, нет, не боюсь. Зачем вам убегать? Без меня ты металл не продашь, да и знаю я о тебе слишком много, знаю о твоих делишках на границе.

— Я и не собираюсь убегать, я люблю дело доводить до конца.

— Вот и хорошо.

По интонации Дорогина Тамара начала догадываться, что он ведет двойную игру, пытается переиграть Барановского. Но как и где он это будет делать, она еще не понимала.

Барановский вернулся из квартиры минут через пятнадцать. В руках был саквояж с кодовым замком. За ним следом спешил охранник с двумя большими кожаными чемоданами.

— Он едет с нами, — сообщил Барановский, — места в машине хватит. Он нам понадобится на месте.

— Твое дело, — бросил Дорогин. — Тамара, пересядь ко мне, а они пусть сидят сзади.

Сильнов не понимал, что произошло, почему его босс в таком расположении духа, почему это вдруг он так по–дружески относится к заклятому врагу, к Дорогину, который украл металл.

— Геннадий Павлович, а Иваныч где?

— На месте Иваныч. Сильнов, вопросов лишних не задавай. Садись. Если хочешь, он поведет, — предложил Барановский.

— Нет, я сам пока порулю.

Тяжелый джип лениво развернулся, заехал на бордюр.

— Ну, с богом, давай! — Барановский опять перекрестился.

Сильнов с удивлением посмотрел на босса. Никогда раньше за Барановским он не замечал большой набожности. А если быть откровенным, то он вообще считал Барановского чуть ли не исчадием ада, жестоким, коварным и абсолютно беспринципным. Но платил хозяин щедро, и поэтому он был с ним.

— Как там Овчар? Что у него с рукой?

— Наш врач все уже сделал.

— Заплатили? — спросил Барановский.

— Конечно, заплатили.

— Это хорошо, это правильно.

Глава 20

Жизнь, как правило, пишет свой сценарий, и в большинстве случаев он не совпадает с тем, который заготовил человек. Какая‑нибудь маленькая деталь, которой никто не придавал ни малейшего значения, вдруг вырастает в гигантскую проблему, и весь хитрый расчет идет коту под хвост. И будь ты даже умником, имей семь пядей во лбу, жизнь тебя переиграет, обманет. От судьбы, как от сумы, зарекаться нельзя, и с жизнью спорить бессмысленно. Хоть и говорится, что человек — кузнец собственного счастья, на деле все происходит иначе.

Девять часов в пути с двумя короткими остановками, и темный, запыленный джип уже подскакивал на проселочных дорогах, приближаясь к белорусско–латышской границе. Этот путь Дорогину был знаком. Еще совсем недавно он с легким сердцем, с радостной душой мчался на «Ниве» по этой же дороге. И вот сейчас он ехал по ней вновь, но на душе у него не было радости. Сердце все время сжималось, бешено колотилось в груди, готовое выпрыгнуть наружу.

— Что с тобой, Сергей? — негромко спрашивала Тамара.

— Что? — начинал хохотать Барановский. — Волнуется человек, волнуется мужчина. Как‑никак совсем скоро миллионером станет, а это — самый лучший повод поволноваться, попереживать.

— Я не переживаю, — резко бросал в ответ Сергей.

Но Тамара видела, что тяжелые мысли терзают душу Дорогина, не дают сосредоточиться, не дают собраться и прийти в себя.

«Как же мне все это провернуть? Остается лишь уповать на случай, он меня никогда не подводил.»

— Давай в Волчьи Ямы.

— Зачем туда ехать? — спросил Сергей.

— Хочу, чтобы ты со своим старым приятелем встретился, — опять расхохотался Барановский.

— Нет у меня здесь товарищей. Был один, да и того вместе с семьей сгубили.

— Знаю я об этом, — вполне дружелюбно и даже без ехидства говорил Геннадий Павлович. — Вот с палачом твоего дружка я тебя и хочу познакомить.

— Ведь он сгорел!

Барановский расхохотался неистово, все его тело вздрагивало, щеки колотились, из глаз текли слезы.

— Э, Дорогин, не учел ты одной простой вещи. Все мерзавцы имеют, как та кошка, девять жизней. Ты думаешь, он сгорел? А он, как та кошка, по дымоходу выберется на крышу, лишь усы и хвост осмалит, а сам целехонек. Ему топором по голове, а он убежит куда‑нибудь в кусты, рану залижет, травок целебных покушает — и опять живехонек, глазки блестят, зубки скрежещут.

— Саванюк жив? — мрачно спросил Дорогин.

— Жив, жив, куда он денется! Да и как мы без него? Без него мы как без рук, он здесь, на границе, самый главный. Он поважнее и таможенников, и пограничников, важнее майоров и полковников будет. Всех их кормит, одевает, обувает, а они ему зеленый свет и в ту и в другую сторону.

— Подонок он, — негромко сказал Дорогин. Барановский от этого лишь расхохотался.

— Я его, Дорогин, потом тебе отдам, делай с ним что хочешь. У тебя с ним свои счеты, свои разборки, а мне он нужен, чтобы металл на ту сторону переправить, границу пересечь без проблем.

— Договорились. Но как же он, сволочь, выжил?

— Я же тебе говорю, такие, как Саванюк, бессмертны. Ты его жги, режь, вешай, а он все равно живой.

Минут через пятнадцать заляпанный грязью джип уже въезжал на территорию бывшей ракетной части.

— Посигналь, — сказал Барановский.

Сергей трижды нажал клаксон. Из‑за бункера, словно по мановению волшебной палочки, из близлежащих кустов возник Саванюк. Он был в камуфляже, голова перебинтована. По тому, как оттопыривается куртка, Дорогин понял, что за поясом у Саванюка оружие.

Барановский и Сильнов выбрались из джипа.

— Здорово, Саванюк, — направляясь к бывшему полковнику, возбужденно и радостно воскликнул Барановский. Он шел с протянутой вперед правой рукой. — Ну как ты, родной? Вижу, жив–здоров, в глазах блеск, поживу чуешь.

— Не думал, что ты, Геннадий Павлович, так быстро вернешься. Токарев где?

— В столице остался. Проблемы, знаешь ли, многие вопросы решить надо. Да я не один приехал.

— Вижу, вижу, — Саванюк заметил, что в джипе, кроме Барановского и Сильнова, есть еще двое, но кто, он рассмотреть сквозь тонированные стекла не смог.

— Ты, это самое, не волнуйся, Саванюк, я тебя с хорошим человеком познакомить хочу.

— С каким? — недоверчиво и мрачно, поворачивая перебинтованную голову из стороны в сторону, пробурчал отставной полковник.

— С очень хорошим. Отдай‑ка оружие моему охраннику, а то разволнуешься, дергаться начнешь, беды еще натворишь. А нам теперь надо быть всем вместе, как пальцам на руке.

Сильнов подскочил к Саванюку и выхватил из‑за пояса отставного полковника пистолет «ТТ», спрятал его в карман куртки. Затем из машины вышел Сергей Дорогин. Саванюк затрясся, и его правая рука дернулась.

— Не волнуйся! Не кипятись! — благостным голосом попытался воздействовать на перепуганного Саванюка Барановский.

Дорогин не спеша подошел.

— Мужики, — сказал Барановский, — я хочу, чтобы все у нас прошло тихо и мирно, без эксцессов, без лишней крови и безо всякой хрени. Мы делаем одно общее дело, так что дергаться не надо, а то навредим делу, все останемся без денег. Правильно я говорю, Саванюк?

Тот косил глаза на Дорогина. Сергей же улыбался, причем вполне невинно.

— Где твой латыш?

— Скоро прибудет, — Саванюк посмотрел на часы.

— Скоро — это когда? Час? Два?

— Через час. У него смена кончается, и он сразу

сюда.

— Это хорошо, латыш нам нужен, — Барановский уже почувствовал себя хозяином и взял бразды правления в свои руки. Он явно был возбужден и нервничал. — Ты, может быть, накормишь гостей, а, полковник? — сказал Барановский. — Видишь, дама с нами… Так что, пожалуйста, позаботься, чтобы все было хорошо.

— Чем я их кормить буду?

— Неужели у тебя каких‑нибудь супердефицитных продуктов нет? Ты же со всех машин жратву и спиртное изымаешь, так что…