Бэйр - Алёна Реброва

— Что, не будешь убивать!? С чего же!? Вдруг я опять что-нибудь такое выкину!?

— Успокойся… я ни за что тебя теперь не убью и не причиню вреда, обещаю. Я сильно ошибался, когда думал, что ты способна так подставить… очень сильно. Ты готова была умереть за меня, вполне осознавая это… а я не смог тебя защитить, этот рогатый гад все же искалечил тебя. Мне жаль…

— Не вижу особо логики в твоих словах, если честно!..

— Я говорю тебе, что никто еще не рисковал из-за меня собой просто так, ради дружбы… Никто ни рискнул бы, когда имел полное право воспользоваться моим положением, подставить под удар меня, и сохранить тем самым свою жизнь…

— Я щас заплачу, ей богу!!

— Ты итак плачешь.

— Это слезы от боли!

— Ну так я все же хочу это сказать. Такого друга как ты у меня еще не было… и неизвестно, будет ли. Пока ты — лучшее, что было и есть в моей жизни.

— Как мило… Ну и почему это надо говорить именно сейчас, когда я с ума схожу от боли!?…

— Потому что скоро ты вырубишься от болевого шока и навсегда забудешь мои слова… а мне просто хочется это сказать.

IV. Поместье Сеймуров

9. Старый знакомый

Несколько дней я провела в кровати с адской болью и желанием убивать все живое. Дейк, ругая меня, того сатира и весь белый свет, ходил за мной, как за больным ребенком, потому что я не всегда могла даже встать: боль тут же швыряла меня на пол.

Чтобы я могла сдерживаться и не выть без остановки, а хотя бы что-нибудь поесть, рыцарь кормил меня обезболивающими и поил снотворным, от которых на четвертый день меня уже буквально тошнило.

Первые дни были определенно ужасны. Ничего не ныло, не гудело и не сводилось судорогами только во сне, и бодрствуя я могла прочувствовать всю прелесть этих ощущений — а бодрствовать приходилось хотя бы по шесть часов в день.

Но постепенно боль утихала, на пятый день я уже могла терпеть ее, соображать и даже говорить без обезболивающих. Тогда я, наконец, смогла рассказать рыцарю, что произошло со мной в лесу.

Он, как и я, ничего не понял о произошедшем с теми кентаврами — он никогда не слышал о бешенстве среди божьих детей, и не был уверен, возможно ли вообще такое. Насчет того порошка, который был у меня в сумке, — пока Дейк убивал единорога, а потом тащил меня из леса, ему было не до того, чтобы собирать мои вещи, выпавшие из сумки. Что это была за гадость, мы никогда так и не узнаем, к сожалению.

Все вопросы пока так и остались неразрешенными, Дейк только бесчисленное количество раз обозвал меня всеми известными ему ласковыми словами и сделал выводы о том, что никогда больше меня не послушает, что бы я не предложила.

На шестой день я почувствовала себя гораздо лучше. Проснувшись, как после долгой болезни, я поняла, как сильно хочу есть.

— Дейк! — зову рыцаря, который просто обязан быть где-то рядом.

— Не ори, я здесь! — донеслось из умывальной.

Вскоре оттуда вышел мой спутник, полностью собранный для путешествия. Вымытые волосы, почти побритое лицо, рыцарская туника, под ней кольчуга, а за спиной меч…

— Дейк, я голодная, — начинаю жалобно, надеясь отложить тот момент, когда нам придется говорить о том, почему Дейк в кольчуге.

— Встань и принеси себе что-нибудь, не маленькая, — проворчал он, завязывая себе хвост. — Хэй, что ты так на меня смотришь? У тебя же осталась одна рука!

— Если не принесешь, у тебя тоже останется только одна рука! — замечаю. — Куда ты намылился? Я не смогу даже ходить, так что мы остаемся здесь!

— Бэйр, ты уже здорово, а нам опасно сейчас сидеть на одном месте, — объяснил он. — Адольф не дремлет, он наверняка уже знает, что ты больна, и обязательно нападет на нас, если мы не заметем следы и не скроемся.

— Я даже на лошадь забраться не смогу, не то что ехать на ней! Ты издеваешься надо мной!? Хочешь, чтобы я осталась с калекой из-за придуманного змея?

— Ты преувеличиваешь, — отмахнулся от меня рыцарь, как от назойливой мухи.

— Ей невозможно управлять, она зверски болит и эта боль отдается во всем теле! — демонстрирую ему забинтованную конечность, которую достала испод одеяла здоровой рукой. — Зачем мне так измываться над собой из-за какого-то придуманного змея!?

— Гррр… Скажи мне, Бэйр, я когда-нибудь волновался зря!?

— Нет. Но у тебя относительно этого Адольфа мания преследования!

— У меня нет мании преследования! А потому ты сейчас встанешь, приведешь себя в порядок, и мы поедем в Генсенгт! Возражения не принимаются! Не нравится — оставайся здесь, только не забудь снять с меня клятву! — рявкнул он.

— Заррраза!.. — рычу, вставая с кровати. Раз он так настроен, с ним лучше не спорить. Больную руку приходится поддерживать, чтобы не болталась. — У тебя есть какой-нибудь кусок ткани, чтобы я могла зафиксировать этот кошмар на одном месте?

— Разберемся, — кивнул мне рыцарь, проверяя меч. — Иди, умывайся и одевайся, твоя одежда уже там.

— Хорошо, — хмыкаю, ковыляя в умывальную.

Умыться одной рукой не составило особых проблем, но вот одеться… Это было достаточно сложно из-за всех тех пуговиц и завязок, которые предусматривает мода этого мира.

С грехом пополам натянув штаны, повседневную рубашку и жилетку, зову рыцаря, чтобы помог надеть все остальные.

— Может, мне тебя еще причесывать надо и кормить с ложечки? — ворчал Дейк, застегивая плащ.

— Вообще не откажусь, потому что причесываться мне и двумя руками сложно… — ухмыляюсь.

— Выздоровеешь — до конца жизни будешь мне завтрак в постель таскать, — поставил условие рыцарь, беря гребень.

— Охо-хо! Да неужели ты решил со мной аж до конца жизни остаться?

— С такой, как ты, я проживу не больше года. Так что да, до конца жизни я с тобой, пожалуй, побуду, — пообещал рыцарь.

— Ты такой оптимистичный и милый, когда не выспишься…

— Я всегда оптимистичный и милый, — улыбнулся Дейк. — Только не с тобой. Ибо один твой вид убивает в людях весь оптимизм и надежды на лучшее будущее! — на последних словах он повернул меня лицом к маленькому зеркальцу на стене, дабы я убедилась в правдивости его слов.

— На себя посмотри! — отхожу от зеркала, чтобы в нем отразилось его лицо. Правда, Дейк тут же сменил морду с гнусно-ворчливой на обаятельно-милую.

— Оу, я прекрасен, спору нет!

— Пф. Ну да, ну да.

— Ладно. Ты тут заканчивай, а я пойду, соберу вещи.

— Уже собираешь вещи? А как же завтрак!? — возмущаюсь. — Я же даже не поела!

— Позавтракаем в Генсенгте.

— Садист!.. — кричу ему вслед, поправляя плащ на плечах.