Мастерица Ее Величества - Карен Харпер

Эти слова потрясли меня, я поняла, что Ник, мой сильный, несгибаемый Ник, испытывает страх. Я кивнула в знак того, что поняла, и подняла руки, чтобы взять его за запястья, несмотря на то что он держал меня. Казалось, мы поддерживаем друг друга в центре все сметающего шторма, и я знала, что, по меньшей мере, мы служили утешением друг другу.

Какое-то время мы с Ником стояли молча, словно статуи, но потом он крикнул, чтобы отогнать хищных птиц. Когда сломя голову прискакали Райс с шерифом, Ник и шериф по имени Каргон Дилан, дородный человек с черной бородой, сняли старую Фей с дерева и опустили на землю. Я вышла из хижины, несмотря на предупреждения Ника.

– Никогда не думал, что увижу ее смерть, – шериф Дилан покачал головой и громко вздохнул. Оба мужчины – и Райс – время от времени бросали взгляды на поляну и деревья. – Клянусь, в ее духе было бы вскочить сейчас и броситься в лес. – Он стянул с головы шапку, и, несмотря на дождь, Ник и Райс последовали его примеру. Чтобы не отставать от них, я откинула капюшон. Дождь, хоть и холодный, был приятен. Он омыл мое лицо.

– Я немедленно пошлю за коронером, и мы посмотрим, кому было нужно заставить замолчать Фей или причинить ей вред, – пообещал шериф. – Поскольку дождь превратил дорогу местами в непроходимую, процессия отправится завтра, чтобы не опоздать ко времени похорон в Вустер.

Ник вскинул голову.

– Кто это сказал? – резко спросил он.

– Сказали из замка, передали от графа. Всей деревне приказали выстроиться вдоль дороги на заре. Мне надо присмотреть за этим, значит, разбираться с убийством Фей придется позже. Надеюсь, это не даст возможности тому, кто это сделал, скрыться.

Мы с Ником обменялись взглядами над плечом этого человека. Я просто слышала мысли Ника. Тот, кто это сделал, хочет сделать кое-что еще, а не только скрыться.

Но еще более поразительным, чем заявление шерифа, было то, что как раз перед тем как он прикрыл лицо Фей одним из мешочков для трав, я увидела не мокрые седые волосы, а золотистые пряди, лицо гладкое, а не морщинистое, а шею мягкую и белую, а не посиневшую от веревки вешателя.

Когда мы вернулись в замок, там царила суматоха. Несмотря на дождь, валлийские и английские приезжие вереницей двигались через подъемный мост в замок, чтобы пройти мимо стоящего в часовне гроба. Слуги упаковывали вещи, деловито сновали взад и вперед. Дождь продолжался, но багаж складывали во дворе. Ник проводил меня до моей комнаты, затем, очень встревоженный тем, что не присутствовал при том, когда граф назначил отбытие, пошел удостовериться, все ли знают порядок процессии.

У себя в комнате я застала Морган, которая складывала мои вещи и убирала их в седельные сумки. Я снова не дотронулась до еды и эля, ожидавших меня на подносе, и спустилась вниз, чтобы съесть что-нибудь с общей кухни, хотя едва сумела заставить себя что-то проглотить. Лицо Фей – ее судьба – мучили меня. На этот раз я удержалась и не рассказала Нику о ее юном лице, которое я увидела.

Я вошла в маленькую комнатку при часовне, в которой мы завертывали тело принца, чтобы убедиться, что высокие черные свечи и пропитанные воском холстины упакованы в такую же водоотталкивающую ткань. Все было сделано как должно, как я приказывала и уже дважды проверяла прежде. Я оставалась там, пока эти вещи не были вынесены и не распределены по седельным вьюкам и частично сложены в повозку. Несмотря на внезапность нашего неясно вырисовывавшегося отъезда и на жуткие погодные условия, я была довольна, что мы направляемся домой.

Я чувствовала себя измученной, но была в таком напряжении, что знала – мне не уснуть. Но отдохнуть было нужно. К сожалению, наш скорый отъезд означал, что принцесса останется здесь одна до тех пор, пока не будет в силах перенести путешествие в Лондон. Я так сочувствовала ей из‑за того, что ей нельзя было проститься с мужем ни прилюдно, ни частным образом. Я молилась, чтобы здесь с ней остался мощный отряд стражников, способных защитить ее.

Поблагодарив Морган за помощь, я дала ей несколько серебряных монет, чему она обрадовалась, и рано отпустила ее. Я легла одетой, в костюме для верховой езды, так что была бы мгновенно готова, услышав, как кричат в коридоре, чтобы разбудить участников похоронного шествия. Мне надо будет отнести свои седельные сумки вниз и найти Ника, который сказал, что, возможно, не будет спать всю ночь. Мне также нужно убедиться, что я не забыла тот луговой шафран, что мне дал Патрик Гарнок, и тот, который взяла из корзинки Фей.

Фей, висящая на дереве, и хищные птицы, подбирающиеся к ней, ко всем нам… в темноте комнаты, в которой я убегала от человека, гнавшегося за мной… гнавшегося по болоту и стреляющего в меня стрелами, так что я не могла вздохнуть… и бедный Сим с пронзенным горлом, и большая туша, у которой было вырезано сердце, совсем как у принца…

Теперь темнота, окружавшая меня, была такой же, как в крипте под собором. Я слышала, как в моей голове раздавался голос человека, который хотел убить меня, человека, который убил синьора Фиренце. Он хотел убить меня среди гробниц и памятников убитым. Его плащ развевается, он преследует меня на кладбище, где похоронен мой сын, а не сын королевы…

Я вдруг села на постели. Пытаясь бежать, я сбила к ногам простыни. Это был всего-навсего сон, кошмар! Но… но неужели я теперь, по крайней мере, знаю, кто был человек, который преследовал меня в крипте? Его голос…

Надо сказать Нику! Я подбежала босиком по холодному каменному полу к двери и обнаружила, что дверь заперта. Ложась, я оставила свечу зажженной, но она догорела. Темнота. Мне и снилась темнота, в которой я должна была оставаться до самой смерти. Если Ник у себя в комнате – который сейчас час? – мне надо рассказать ему, что мне удалось вспомнить.

Я все-таки сумела открыть дверь и шагнула в тускло освещенный коридор и тут же споткнулась о лежащее на полу тело.

Ахнув, я опустилась на колени. Ник! Это был Ник!

– Моя дорогая Элизабет, разумеется, люди, как вельможи, так и слуги, будут болтать. – Король пытался успокоить меня после того, как я пересказала ему то, что услышала от Сибил. – После того как я сделал этот шаг, приказал допросить Джеймса Тиррелла относительно того, виновен ли он или только замешан в смерти твоих братьев, я готов к тому, что об этом будут кричать во весь голос. Я был осторожен настолько, чтобы не касаться вновь этой темы, но передумал. Справедливость должна восторжествовать, и твои постоянные муки по поводу исчезновения королевских отпрысков должны быть облегчены. Я думаю, Тиррелл расскажет моим следователям все под принуждением.