Это всё зелье! - Ольга Миклашевская

Навязчивая мысль о том, что однажды не вернется домой кто-то еще, не давала мне покоя. Особенно, что этим кем-то еще окажется Лис. Последний видел мое беспокойство, но ничем не мог мне помочь.

Тучи над моим маленьким безопасным мирком сгущались.

Когда я еще в крепости узнала, что Лис пропал, я думала, что ничего не может быть хуже. Оказалось, может. Бесконечное ожидание, беспокойство, разошедшееся не на шутку воображение. Мне казалось, я скоро сойду с ума.

Спасение пришло, откуда не ждали. Дурашка, как будто чувствуя, что со мной творится что-то неладное, стала заходить ко мне почти каждый день после своего дозора. Ее помощник Вий молча забирал у магини оружие, пыльный дорожный плащ и сам отправлялся домой.

Дашка учила меня вязать крючком (из шерсти, которую она получила, распустив собственный зимний свитер), правильно чистить стекло и лечить мелкие ранки не с помощью сложных отваров, а обыкновенного синего подорожника, растущего на каждом шагу. Тему пропавших магов мы не поднимали ни разу до тех пор, пока в один пасмурный день, помогая мне чистить горох, Дашка не сказала:

— Подумать только, еще год назад я собиралась замуж за этого старого обалдуя, Нимуса.

Тайком я оглядела дородную фигуру женщины, которую в темноте можно было принять за тролля, и на мгновение задумалась, как должен был бы выглядеть жених такой дамочки.

Тем утром мне было не совсем до разговоров: в отсутствие Лиса я получила короткую записку, принесенную коричневым лесным голубем. Меня взволновало не столько содержание («Жду тебя в ивовой пещере на востоке от крепости»), сколько сам факт, что голубь явно не принадлежал никому из известных мне магов. С полудикими почтальонами лучше было не связываться хотя бы потому, что менее надежных письмоносцев придумать было сложно. Орон и тот скорее бы донес письмо до адресата, чем это непредсказуемое создание, отстающее от своего разумного родственника на несколько ступеней эволюции.

Что записка была адресована Лису, я не сомневалась, только вот что-то подсказывало мне, что лучше с ним на эту тему было не говорить.

Вдруг я вспомнила о существовании Дашки, которая все еще ожидала, что я как-нибудь поддержу беседу. Спрашивать напрямую, что стало с магом, я боялась, поэтому решила перевести все в шутку:

— Небось, сбежал из-под венца?

Дашка улыбнулась и отряхнула руки от прилипшей шелухи.

— Да, за два дня до свадьбы. Ушел в дозор — и все. Нет его.

— А какой он был, твой жених? — спросила я.

— Какой-какой — обычный. Две руки, две ноги, — похвасталась магиня. — Даже глаза и уши на месте, хотя в магах был не первый десяток.

На человеческом языке это означало, что колдуном этот Нимус был очень даже неплохим. Я содрогнулась. Если пропадали такие опытные маги, то что сможет сделать Лис, пробыв в полях меньше года, и опыта у него, ясен Мерлин, было гораздо меньше, каким бы талантливым и уникальным магом он ни был.

— Как ты думаешь, они найдут это чудовище? — задала я уже давно волнующий меня вопрос после минутной паузы.

— Хотела бы я знать. — И Дурашка пожала плечами. — В любом случае, Нима уже не вернуть. Как и сына Рыбы, и дочь Гога, и многих других. Что бы за нечисть в лесах не шарила, с такой, чтобы с магом разобраться на раз-два могла, мы еще не сталкивались. Слава лешему, с твоим Лисом все в порядке.

И тогда я наконец произнесла эти два слова, которые уже давно вертелись у меня на языке:

— Мне страшно.

Женщина в тот же миг перестала лущить горох и обхватила мою ладонь свой шершавой теплой рукой.

— Я знаю, — просто сказала она. — Именно поэтому я иногда тайком благодарю небо за то, что так и не вышла замуж.

В прихожей раздались шаги, и Дашка поспешно отдернула руку, пытаясь вернуться к прежнему занятию. Но я видела, что в глазах у нее стояли слезы. Чтобы не смущать гостью, я решила отвлечь внимание на себя и пошла встречать Лиса.

Натянув улыбочку пошире, я встала у порога и приготовилась к горячим объятьям. Однако моему взору предстало кое-что совсем неожиданное и неприятное.

Лис был жив и чисто теоретически — цел. На том, конечно, спасибо, но широкая красная полоса на шее с еще не до конца запекшейся кровью вызывала такую зубную дрожь, что я от негодования готова была супругу еще и фингал добавить.

— Ну? И как вы это прикажете понимать? — спросила я тоном, каким обычно ревнивые бабищи спрашивают у кавалеров, где они пропадали весь вечер.

Лис поначалу пытался улыбаться, но потом понял, что дело дрянь и где-то он все-таки прокололся. Думая, что я не замечаю, он принялся выискивать место раны.

— На шее, — милосердно подсказала я.

Парень весь заизвивался, как уж на сковородке, в поисках предательской царапины. Мне же для полной картины в руках скалки не хватало — вопреки своим страхам с ролью жены я обжилась быстро.

Не пойми откуда выросла Дашка.

— Ой, да ладно тебе, Тинка! Подумаешь, гарпия коготком задела! На этом проныре вообще все как на собаке заживает, ты не переживай!

Актриса из магини была довольно никудышная, особенно если учесть, какой разговор мы вели всего несколько мгновений назад. В глубине души мы обе знали: сегодня царапина, а завтра вообще может без ноги приползти. И дай леший будет чем видеть, куда, собственно, ползти.

Едва за соседкой закрылась дверь, я выплеснула:

— Вот получу лицензию, за пятки меня из леса не вытащишь!

Я села у огня, а меня все равно продолжало трясти, словно от лихорадки. Вроде бы небольшой порез, да и, к тому же, давно пора привыкнуть к таким мелким производственным травмам, но все равно я не могла не возненавидеть себя прежнюю за то, что так рвалась в поля. Даже не участвовать, а просто наблюдать со стороны было мне не по зубам.

Лис молча заварил мне травяной чай, укрыл стеганым одеялом и сел рядом.

— С ума сойти можно, — пожаловалась я.

— Знаю.

Парень приобнял меня за плечи, отчего сразу стало теплее.

— Кто это был хоть?

— Монтикора. Они ж твари летучие — тут не знаешь, откуда нападет. Так что…

— Еще легко отделался, — закончила я за него.

Мне виделся домик в этой новой крепости. Я представила себе идиллическую картину: я встречаю мужа у порога, а он вместо рваных ран приносит купленную по пути с работы горячую буханку серого хлеба. Заслышав шаги, смех и разговоры, на шум сбегаются дети и толкаясь и пихаясь соревнуются за право первым обнять отца.