Бои в Прибалтике. 1919 год - Коллектив авторов

роль сыграли замысел поселения или же воля к борьбе – против большевизма, а то и тяга к необремененной иными соображениями солдатской жизни. Было вполне понятно, что самыми различными инстанциями по-всякому прорабатывался вопрос о том, не найдется ли все-таки возможность использовать эти силы на благо Отечества, а в конце концов и поставить их на службу европейской цивилизации в целом в борьбе против большевизма. Все еще остававшиеся в Германии сотни тысяч русских военнопленных и тогда еще боеспособные армии Колчака, Деникина и Юденича не позволяли считать подобную общеевропейскую операцию против Советов авантюрой.

В продолжение вывода имели в виду целый ряд мелких соединений и 3-й Курляндский пехотный полк. На тот случай, если потребуется ускоренный вывод, штаб корпуса приготовил особый приказ под кодовым названием «Родина». При его вступлении в силу все способные передвигаться войска собирались в районе Биржи – Поневеж – Шадов – Лидовяны – Шавли – Муравьево – Янишки и должны были бы отступать пешим порядком.

Помимо транспортов с войсками беспрерывно шли поезда и с огромными запасами военного имущества, скопившегося за эти годы.

Тем самым к середине августа вопрос о выводе войск казался уже всесторонне урегулированным. Сомнения вызывали только поставленные для дальнейшей эвакуации сроки. Одобренный Верховным командованием «Север» план по выводу войск предусматривал продолжение эвакуации в период с 20 августа по 8 октября. Соответствующие приказы, в частности – об образовании арьергардов по всей линии Йоганишкеле – Бауск – северо-восточнее Митавы – Паульсгнаде – Доблен, были отданы штабом корпуса 20 августа. Времени оставалось так мало, что надеялись на продолжение эвакуации без помех. Но на последнее рассчитывать не приходилось, что вскоре и было продемонстрировано. Уже во второй половине августа обычным делом стали всевозможные акты саботажа, диверсии на железнодорожных мостах. Дурно управлявшиеся германские железные дороги были попросту не в состоянии последовательно принимать прибывавшие из Прибалтики поезда с эвакуированными. Штабы корпусных округов на Родине также чинили препятствия из-за проблем с размещением эвакуированных из Прибалтики войск.

Положение в тылу 6-го резервного корпуса

Для полноты картины остается еще бросить взгляд на то, что творилось позади фронта на оккупированной территории и на растянутых открытых флангах в течение полутора месяцев после того, как было заключено перемирие.

Важнейшим пунктом в этом районе как раз после ее оставления стала Либава, ведь по-настоящему активному противнику она предоставляла возможность в любой момент оказывать сильное давление на тыловые коммуникации стоявших на рубеже р. Аа германских войск. Но весьма показательно для тактики англичан, что такой попытки предпринято не было[271]. Германские части прикрытия – сначала Либавский полк, затем 2-й гвардейский резервный полк капитана фон Плеве – оставались в своем районе размещения под Прекульном совершенно нетронутыми. Зато вновь завладевшие Либавой латыши стали проводить там весьма недружественную политику по отношению сначала к русским, оставшимся в качестве обеспечения охраны порядка, а затем и по отношению к остававшимся в Либаве частным или официальным порядком немцам, как балтийским, так и из Германии. Так, уже 9 июля в одном из объявлений на стенах от всех германских военнослужащих потребовали, чтобы они покинули город. Транспортировка русских, оказавших весьма большую услугу в Либаве как Антанте, так и латышам, проходила при самых жестких условиях: им был выставлен ультиматум сроком в 6 часов, а при транспортировке у них конфисковали все оружие[272].

Стоявшие в порту Либавы германские пароходы Антанта произвольно конфисковывала для своих целей, в том числе, правда, для вывоза гарнизона Виндавы и беженцев из Риги.

В остальной части Курляндии, не занятой фронтовыми частями, постепенное очищение не нужной для достижения германских целей территории проходило без особенных помех. 13 августа была оставлена северная Курляндия вплоть до линии Раггазен – Туккум – Заатен – Вормен. Прикрытие со стороны оставленной территории было обеспечено за счет создания согласованной с латышами нейтральной зоны.

В остававшейся под оккупацией части Курляндии в целом сохранялось спокойствие. Только в Митаве, где помимо немецких и русских частей находилось еще и довольно много латышей, вновь дошло до инцидентов, спровоцированных, как правило, вызывающим поведением латышей, однако их раз за разом сглаживало командование германского корпуса. Приходилось постоянно бороться и со спартакистскими настроениями, отправляя подозрительных как в гражданской, так и в военной форме назад в Германию. Несмотря на это, тайные спартакистско-большевистские организации продолжали действовать. Они давали о себе знать, в том числе взорвав 22 августа мост на железнодорожной ветке Митава – Шавли в районе Майтена. Состояние войск в ходе наступившего периода затишья улучшилось за счет учений, спортивных мероприятий и просветительской работы.

Положение на литовском фронте[273]

В период после заключения мира весьма явственно обострилась обстановка на литовском фронте. Если до того литовцы выступали как союзники немцев[274], то теперь ненависть их во все большей степени обратилась против германских оккупационных властей. Исчезновение страха перед большевизмом, падение престижа Германии из-за Версальского диктата и поражения в лифляндской кампании, неподобающее поведение некоторых воинских частей и желание присвоить как можно больше из остававшегося в этой стране военного имущества – вот факторы, содействовавшие такой перемене настроения. Обострению конфликта помогло и появление в районе Шавлей русских соединений под германским командованием. В Шавлях население собралось на акцию протеста против дальнейшего пребывания там немцев, в ней принял участие и литовский комендант города. Большевистские симпатии масс, особенно в городах, явно крепли. В этих обстоятельствах отнюдь неудивительно возросшее число нападений на отдельных германских военнослужащих, обстрелов постов, грабежей и т.д. Это была тем более нездоровая ситуация, что вплотную за тонкой линией германского охранения проходила железная дорога Митава – Шавли – Лаугсцарген, а на беспрепятственном ее использовании и основывался проходивший тогда процесс вывода войск.

Конечно, порой делаются и обратные заявления, согласно которым антинемецки была настроена лишь зараженная коммунизмом часть местных жителей, в то время как помещики и прочие имущие слои населения чуть ли не приветствовали присутствие там немцев. Так как между тем за спиной первых явно стояло правительство в Ковно, то ни в коем случае нельзя было недооценивать опасность, которая здесь, с востока, угрожала выводу германских войск. К тому же вследствие замены бригады «Шавли» на фрайкор Дибича прикрытие германского фланга тут было существенно ослаблено. Для охраны находившейся в полосе выводимой бригады «Южная Литва» части железной дороги Шавли – Лаугсцарген оставался лишь небольшой отряд, состоявший из добровольческой роты самокатчиков 7-го егерского батальона и одного эскадрона в Юрборге.

Общая обстановка в середине августа