Иные - Гордон Диксон

– Звучит как утопическая мечта – улыбнулся Де Нильс. – Неужели вы думаете, что я просто поверю вам на слово?

– Возможно, этого не произойдет никогда, – отозвался Блейз. – И конечно же, еще очень многие последуют вашему примеру. Но для меня очевидно, что число людей, верящих в это, будет с каждым новым поколением расти и в конце концов составит большую часть представителей человеческой расы. В итоге мы получим человечество, в котором если и не все, то подавляющее большинство будут понимать это и действовать на основе этого понимания. И вот тогда то, что вы назвали утопической мечтой, начнет становиться реальностью.

Де Нильс покачал головой:

– Извините, но моя задача совершенно конкретна – определить, стоит ли Совету разрешать вам выступать на нашей планете.

– Я знаю, – кивнул Блейз. – Но ответьте мне на один вопрос. Неужели вы и в самом деле находите в моих словах какую-то подрывную теорию?

Де Нильс нахмурился, но предпочел промолчать.

– Кто-то однажды сказал мне, – продолжал Блейз, – что кассидиане живут в гораздо большей роскоши, чем обитатели любого другого из Молодых Миров, включая и экзотов. Тогда я спросил этого человека, что он подразумевает под роскошью, и пояснил ему, что кассидиане живут в самом технологизированном из миров. Основным их занятием является промышленное внедрение открытий, сделанных учеными Ньютона, и продажа готовых технологий для дальнейшего их превращения в выгодные массовые производства на мирах вроде Новой Земли. Из-за этого ваши люди всегда имеют возможность приобретать все самое новое, самое лучшее и по максимально низкой цене.

– Мне непонятно, какое все это имеет отношение к тому, что мы обсуждаем, – произнес Де Нильс.

– Я говорю людям, – сказал Блейз, – что они смогут чему-то научиться, только чуть отстранившись от общества, в котором живут, и от остальных окружающих их обществ, и взглянув на них со стороны. Тогда они смогут убедиться, что эволюционируют не люди, а общества. Кассида, например, в техническом плане интенсивно развивается лишь, в одном направлении. Она специализирована гораздо больше любого другого из Новых Миров.

– Это и нам известно уже довольно давно, – заметил Де Нильс.

– Довольно давно, но осознали только в этом столетии, – сказал Блейз. – До этого люди склонны были считать, что на протяжении одной человеческой жизни они не успевают измениться настолько, чтобы это потребовало постоянного приспособления к изменениям.

Он сделал паузу, надеясь, что хоть теперь Де Нильс слушает его серьезно и внимательно. Секретарь сохранял бесстрастное выражение.

– Вспомните, ведь так думали, еще в двадцатом веке, – продолжал Блейз, – до того как космические полеты, равно как и другие технические достижения, стали реальностью. И тогда никто не сомневался, что личный космос каждого человека расширяется и меняется изо дня в день, все быстрее и быстрее. Настолько быстро, что родители – впрочем, как и их дети – уже с трудом понимали друг друга. Поначалу людей, родившихся в двадцатом веке, просто поражали компьютеры. А их дети легко освоили их и включили в свой повседневный обиход.

Де Нильс по-прежнему молчал.

Кажется, настало время добивать его, решил Блейз.

– Итак, – сказал он, – теперь-то вы согласитесь, что я оперирую исключительно историческими фактами?

Он сделал паузу. Де Нильс нахмурился.

– Хорошо, – наконец заговорил он. – Но согласитесь, вы не можете отрицать возможно опасный характер ваших речей? Правда, опасный только для Старой Земли, а не для Кассиды или любого другого из обитаемых миров.

– Согласен, – подтвердил Блейз.

Де Нильс хотел было еще что-то сказать, но именно в этот момент по, возможно, удачному стечению обстоятельств где-то под потолком раздался мелодичный звон и приятный женский голос произнес:

– Господин секретарь, настало время прогулки. Если вы хотите отменить ее…

– Нет, нет. – Де Нильс взглянул на Блейза. – Вы не против, если мы продолжим разговор на свежем воздухе? Просто в это время дня я всегда гуляю. Это часть моего ежедневного моциона.

– С удовольствием, – кивнул Блейз. Де Нильс уже выбирался из кресла.

Блейз тоже поднялся и невольно обратил внимание, как Де Нильс, вставая, с трудом опирается на ручки кресла обеими руками. Он вдруг понял, что Секретарь очень, очень стар и хрупок.

Де Нильс повернулся к одной из стен, где на экранах виднелись скалистые уступы недалекой горы. Секция стены вдруг повернулась, открывая выход наружу.

Пожилой советник провел Блейза через открывшийся проход, и они оказались на широком, поросшем травой уступе шириной метров пятьсот-шестьсот и немного больше длиной. Уступ был похож на горный луг, затерявшийся среди горных вершин. У подножия почти отвесной скалы росли горные сосны.

Сосновая роща тянулась примерно на километр, оканчиваясь у подножия темного голого утеса, по которому вниз струился горный поток. Примерно в сорока метрах от земли он превращался в небольшой водопад, исчезавший где-то за зелеными кронами сосен. Они не спеша двинулись вперед. Блейзу приходилось умерять свой длинный шаг, чтобы находиться рядом с медленно ступающим Де Нильсом. Воздух был теплым и влажным – точно таким же, как и в комнате с камином. Вдохнув его, Блейз подумал, что небольшой участок идеального пейзажа вряд ли является частью естественного ландшафта. Все, что лежит немного дальше, включая и горный поток, и утес, и горы вдали, вполне может быть трехмерной иллюзией, созданной исключительно для удовольствия и прогулок пожилого человека и защищенной специальным полем. Время от времени их лиц касались дуновения нежного ветерка, а дневные лучи Альфы Центавра были подозрительно мягкими и почти не грели.

– Люблю гулять, – сказал Де Нильс, глядя на растущие впереди сосны и возвышающийся за ними утес. – Но, к сожалению, я уже не тот, что раньше.

Его явно мучила одышка, и теперь, на ходу, стали гораздо более заметны и его преклонный возраст, и скованность движений. То, что для Блейза было небольшой прогулкой, для старика Де Нильса представляло собой настоящее испытание. Он с трудом переставлял ноги и не сводил взгляда с сосен. Блейз опустил глаза: как медленно двигаются дрожащие старческие ноги! Он уже где-то видел нечто подобное. Однако ни лица старика, ни что-либо другое в его облике ничего не напоминало Блейзу.

Де Нильс казался таким маленьким и слабым – Блейз, наверное, мог бы буквально одной левой лишить его жизни. Однако Блейз чувствовал необычайный прилив возбуждения. Если только чутье не обманывало его, рядом с ним сейчас брел человек недюжинного ума и несгибаемой воли, исполненный безграничного мужества и решительности.