Парижский антиквар. Сделаем это по-голландски - Александр Алексеевич Другов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Переход от бурного восторга к подавленному молчанию занял не более секунды. По задумчивому выражению лиц дам я понял, что ответа ждать придется долго. Барышни молча прикидывали различные сценарии ночного путешествия, и каждый раз заключительная часть вояжа выходила малоутешительной.»
— Ну хорошо, я буду в баре. Понадоблюсь — зовите.
Понадобился я уже через четыре с половиной минуты. Три пары цепких рук стаскивают меня с высокого табурета и волокут на открытый воздух. Затем я выслушиваю эклектичную смесь лести, уговоров и угроз. В результате, напутствуемый классической фразой «иди и соври что-нибудь», плетусь к мэтру. Простодушная ложь о женах друзей и деловых партнеров, за которыми я должен приглядывать, не могла бы обмануть и младенца, не то что такого тертого ловеласа, как этот красавец. Хлопнув меня по плечу, он ухмыляется:
— Э, брось, какие там мужья. Просто дамы побоялись ехать с нами бог знает куда на ночь глядя. Ладно, не страшно. Хорошо, что вовремя сказал. Еще есть возможность пригласить кого-нибудь другого.
Однако и портить отношения с постояльцами мэтр не хочет. В обед он неторопливо подходит к нашему столику у просторного окна — мои спутницы при этом заметно напряглись и перестали жевать — и, склонив по-птичьи голову набок, отчетливо говорит по-русски, совсем как ученый скворец:
— Ну что?
И затем уже по-английски:
— Я не Джордж, как вам раньше говорили. Нет, не Джордж. Меня зовут Дракула, и я пью кровь беззащитных девушек, которые осмеливаются со мной уезжать в ночь. Но есть выход, ибо я достал еще два билета. Теперь вы можете взять свою подругу и вашего спутника. Он гарантирует вашу безопасность. А моего приятеля уж как-нибудь втиснем в машину.
Пока сумасбродные барышни восторженно благодарят мэтра, мне в голову приходит парадоксальная мысль: их мне послало небо в качестве не то наказания, не то напоминания о том, что мне тоже многие люди помогали в разное время. Некоторые даже пострадали на этом. Теперь я, в свою очередь, должен заботиться об этой троице симпатичных вампиров.
И еще одно — мне не нравится легкость, с которой Джордж ухитряется решать возникающие проблемы.
* * *
Войдя в квартиру, Вера не глядя повесила сумочку на вешалку и пошла по комнатам по поисках бабушки. Та не любила, когда ее окликали через весь дом, и долгие молчаливые путешествия по дому под легкий скрип паркета были частью детских воспоминаний Веры.
Завадская читала у окна в комнате, которую она называла «турецкой», хотя из Турции здесь был только ковер на полу. Остальная обстановка — кресла, балдахин над диваном, две сабли в простенке между окнами, еще один ковер на стене — была обязана своим происхождением почти всем странам Ближнего Востока. Опершись локтем на одну из многочисленных подушек с кистями, Завадская держала на отлете небольшую книгу стихов Эмилии де Жирарден. Вера прекрасно знала это издание 1834 года — его появление в руках бабки было знаком дурного настроения.
Молча сев в кресло, Вера взглянула в окно. В тени куста жимолости рыжий персидский кот Бонапарт, замерев, неотрывно смотрел на ворону. В его имени отразился патриотизм Завадской, которая в случае проступков со стороны своего любимца задавала ему трепку, назидательно напоминая о несчастливой судьбе его тезки. Ворона степенно прогуливалась по стриженому газону, не чуя беды и не обращая ровно никакого внимания на куст и кота.
Оторвавшись от чтения, Завадская проследила за взглядом внучки. Вера с бабкой были похожи друг на друга. Это часто создавало проблемы в их отношениях, зато избавляло от необходимости давать лишние объяснения.
Отложив книгу, Завадская сняла очки и, помолчав, спросила:
— Тоже не в настроении сегодня?
Вера молча кивнула, не отрывая взгляда от дворика за окном. Бонапарт сделал едва заметный мягкий шаг в сторону вороны. Птица неторопливо, с прискоком прыгнула вперед, взмахнула крыльями и уселась на забор. Оттуда она, наклонив голову, стала без стеснения разглядывать кота. Поняв, что его надули, Бонапарт принял равнодушный вид и отвернулся, а после надлежащей паузы с достоинством удалился в дом. Ворона, не выдержав, издевательски каркнула ему вслед.
— Где твой красавец?
Это был единственный вопрос, который Вера не хотела бы сейчас обсуждать. Именно поэтому бабка его и задала.
— Не знаю. Он не звонил два дня. Может быть, занят. Но мне почему-то кажется, он уехал.
— Он не похож на человека, который уедет, не простившись. Но пусть даже и так. Если судьба захочет, вы снова встретитесь. Мы с твоим дедом в молодости расстались на три года. Потом случайно столкнулись в доме знакомых. И были вместе тридцать лет. А после него мне все мужчины казались неинтересными.
Вздохнув, Вера повернулась от окна.
— Но у тебя дед был все-таки. А Алексей… Понимаешь, он не боится терять. Это страшно. И для него существует только его работа. Его постоянные дела сводят меня с ума. Мы оба знаем, что он уедет, и притворяемся, что это не так.
Понимающе кивнув, Завадская заметила:
— Я не верю мужчинам, готовым ради женщины бросить все. Хуже — только женщины, которые этого требуют. Не заставляй его выбирать, иначе ты его потеряешь.
Помолчав, она добавила:
— Хотя мне надо бы говорить совсем другое. Я меньше всего хочу, чтобы тебя кто-то забрал у меня. Не представляю, как буду без тебя жить.
* * *
Ночь опускается быстро, в прохладном черном небе вечные звезды равнодушно наблюдают за нашей суетой вокруг старого автомобиля.
Пытаюсь сесть на переднее сиденье, но Джордж возражает, показывая на синеглазую, на которой нынче вечером маленькое черное платье от Диора:
— Нет-нет, пусть здесь садится моя сегодняшняя партнерша по танцам. А вы болтайте себе на заднем сиденье. Ты, Алекс, сядь туда, за мной будет место только для девушек — я далеко отодвигаю сиденье, и для твоих длинных ног не хватит места.
Столь тщательную рассадку не часто встретишь на посольских приемах, не то что в изношенных ржавых машинах. Безо всякой задней мысли, просто так, я решаю провести небольшой эксперимент. Глупо не доверять всякому, кого встречаешь на жизненном пути, но еще глупее отмахиваться от любых, пусть самых пустячных подозрений.
— Братцы, теперь, когда мы все познакомились, может, вы поедете без
