Молчание Апостола - Анонимный автор

Артур повертел в руках желтый – большой и плотно набитый – конверт, но не торопился его вскрывать. Его заинтересовало послание Коэна Эли. Однако прочитать его он не сумел, хотя и догадывался, что написано оно стенографическим письмом. И молча протянул страницу с закорючками своей спутнице.

– Этот ребус мне не по зубам. Попробуй ты. Тем более, это тебе адресовано.

– О, это нечто. Всемогущий эрудит, баронет МакГрегор, признал свое поражение! Такой день должен войти в историю… – Она пробегала письмо глазами, и по мере чтения торжествующее выражение на ее лице сменялось мрачноватой серьезностью.

Артур сидел тихо, стараясь не мешать Эли. Он видел, как напряженно она вчитывается в таинственное послание покойного профессора, беззвучно шевеля губами. Наконец она выпрямилась и угрюмо произнесла:

– Не знаю, каким чудом, но он предвидел свою скорую кончину…

– «Кончину», – мрачно хмыкнул Артур. – Ты хотела сказать, «убийство».

– А это что-то меняет? – возразила Эли. – Во всяком случае, в своем завещании…

– Так это завещание? Что же он тебе завещал?

– Завещал он следующее: чтобы я, в случае его смерти, воспользовалась бумагами, собранными в кейсе, за исключением тех документов, которые он вложил в желтый конверт.

– Воспользовалась как? – спросил МакГрегор, роясь в недрах профессорского кейса.

– Он хочет… То есть, хотел бы, чтобы я растиражировала его работы…

– Верно, – подтвердил Артур. – Насколько я вижу, всё это – его работы по огнеопасной теме Иерусалима. Плюс страница с Интернет-адресами разных сайтов и форумов.

– Так вот, он хотел бы, чтобы я выложила его работы на все эти сайты и форумы, с обязательным упоминанием того, что подтверждающая его теорию переписка…

Артур уже вскрывал желтый конверт и пробегал глазами ксерокопии документов, которые он из конверта вынул.

– … Переписка будущего римского императора Тита с его отцом, императором Веспасианом, – закончил МакГрегор мысль Эли.

– С обязательным упоминанием того, что эта переписка передана баронету МакГрегору, и сейчас находится в абсолютно недоступном месте, причем где именно, не знает и сам баронет, поручивший хранение переписки третьему лицу.

– То есть, тебе? – недоверчиво спросил Артур.

– Третьему лицу. Может, и мне – какая разница. Главное, что ты ничего не знаешь о месте, где хранятся взрывоопасные документы. Третье лицо передало их на хранение весьма авторитетной адвокатской фирме. Которой поручено обнародование документов в случае, если баронета – а равно и неупомянутое третье лицо, известное фирме «X, Y, Z и партнеры», постигнет участь профессора Коэна. Иначе говоря, насильственная смерть.

– Но почему же третье лицо знает, куда переданы документы, а сам баронет МакГрегор не знает ни черта? – с оттенком обиды отозвался Артур.

– Да просто потому, дорогой, что из человека, который чего-то не знает, это самое что-то нет смысла пытаться вытащить, даже и под пытками.

– Иначе говоря, наш профессор выводит меня из опасной зоны, делая бесполезными любые попытки «черных»…

– Или… впрочем, скорее «и», чем «или» – и попытки Отто Рашера – устранить тебя или устроить допрос с пристрастием. Кстати, из опасной зоны выводится и третье лицо, как ты понимаешь.

– То есть, светлой памяти профессор Коэн перед лицом грозящей ему гибели озаботился тем, чтобы обеспечить нам с тобой безопасное существование. Да он был настоящим воином, этот коротышка!

– Странно, что ты этого не увидел во время нашего визита к нему.

– Моя вина. И моя беда. Настоящие воины – вымирающий вид двуногих. Мне следовало бы заказать заупокойную мессу – реквием по Арону Коэну. Наверное, я так и сделаю.

– И где же ты предполагаешь ее заказывать? В синагоге?

– А почему бы и не в соборе святого Петра?

Эли не без удивления смотрела на МакГрегора. Ей показалось, что он вовсе не шутит.

– Но кстати о синагоге, – продолжал Артур. – Реквием или нет, однако поминальную молитву – кадиш – заказать необходимо. Знаю, знаю, – добавил он, заметив грустную и одновременно скептичную улыбку Эли. – Заказать кадиш может только еврей. Что ж, знакомых евреев у меня в Лондоне предостаточно.

– Но мы еще не в Лондоне, дорогой, – возразила его спутница. – А теперь: может быть, ты передашь мне переписку двух Флавиев[84]?

– Отчего же? Я не воспринимаю латынь на слух и тем более, не могу говорить на этом языке, но читаю вполне сносно. – И Артур, положив страницы на колени, начал чтение, тут же вслух переводя прочитанное.

– «Восемьсот двадцать третий год от основания города, за три дня до сентябрьских ид…» Это будет… – МакГрегор на секунду задумался. – Это будет… одиннадцатое сентября семидесятого года от Рождества Христова… «Командующий римскими легионами в Иудее Тит Флавий Веспасиан – владыке Города и мира, императору Титу Флавию Веспасиану…»

– Погоди, дорогой, – перебила его Эли. – Кто и кому пишет? Он что, адресует письмо сам себе?

– Они с отцом были полными тезками. Просто в историю вошли под сокращенными именами: отец – как Веспасиан, а сын – как Тит. Но ты хочешь узнать, что было в письме?

– Все, я умолкаю.

– «Дорогой отец, я получил твое послание, в котором ты настаиваешь на необходимости триумфа, и отвечаю на него незамедлительно».

Глава 32

DCCCXXIII a.u.c., a.d. XIV Kal. August (823-й год от основания Рима, за 14 дней до августовскиx календ)

что по Юлианскому календарю означает: 19 июля 70 г. от Р.Х.

…Конь, на котором сидел Тит (шестой за сегодняшний день) жалобно заржал и начал валиться набок. Тит успел соскочить с него, тут же сделав прыжок в сторону – чтобы не быть раздавленным. Бедное животное рухнуло, придавив зилота, который до того умудрился нырнуть под брюхо коня и вонзить свое коротенькое копье прямо в живот жеребца. Тит помотал головой: они настоящие безумцы, эти евреи. Ни малейшего понятия об искусстве войны, что они с лихвой компенсировали абсолютным бесстрашием. Размышлял он, однако, недолго: к нему с копьями наперевес уже неслись пять или шесть фанатиков. Тит, держа в каждой руке по мечу – короткий в левой, и длинный тяжелый – в правой, уже готовился встретить их и угостить по-римски, когда услышал короткое и резкое:

– Генерал!..

Обернувшись на голос, он увидел, как центурион спрыгивает со своего жеребца и подводит его к командующему, а несколько легионеров из той же центурии выстраиваются полукругом, давая возможность Титу – уже в седьмой раз – сесть на нового скакуна. Он одним прыжком оказался на спине жеребца и обвел поле битвы взглядом. Впрочем, какой битвы… Это была просто бойня. Зилоты – с красными от ярости глазами – налетали на римлян, как саранча, чтобы тут же, как саранча, раздавленная башмаком, погибнуть под безжалостным римским мечом. Доставалось и его легионерам, но им было не впервой рубиться с дикарями.

Совсем плохо было то, что он не успел остановить солдата, метнувшего пылающий факел во двор огромного храма, где тотчас же занялась солома, предназначенная для жертвенных животных. Ими – от голубей до козлов и быков – был полон храмовый двор, и сейчас они жалобно мычали, ревели и блеяли, лишенные возможности спрятаться от пламени хоть где-нибудь. Теперь величественное здание целиком было охвачено огнем.

Тит выругался. Береника ему не простит – ведь он клялся ей любой ценой спасти храм от разрушения и грабежа…

– Генерал! – снова окликнул его центурион. – Что это?!

Тит обратил взгляд в ту сторону, на которую указывал центурион. По камням Иерусалима текла темно-серая река, в которую вливались новые и новые ручейки. Эти ручейки появлялись в дверях домов, в узких промежутках между домами, возникая словно из-под земли и присоединяясь к главному потоку, который несся в сторону разрушенных римлянами Северных ворот Иерусалима. Крысы. Крысы бежали из города. Увидели это и ослепленные жаждой крови и мести еврейские мятежники. Многие, опустив оружие, мрачно смотрели на эту тревожную и одновременно отвратительную картину, очевидно гадая, что может означать сие знамение с небес.

У них что ни чих, то знамение, одернул себя Тит. Дикари, немыслимо суеверный народ.

Всё так, но и ему самому стало не по себе. Тем более, что сейчас, в эту минуту странного затишья, когда и римляне, и евреи смотрели на крысиный поток, пытаясь понять, что же все-таки происходит, Тит внезапно почувствовал, что слышит гул, который, он был уверен, звучал и до этого. Но на более низкой ноте, недоступной человеческому слуху. Однако он вот уже с полчаса если и не слышал, то телом ощущал этот нечеловеческий голос, шедший из недр подземного царства – из владений страшного бога Плутона. Сейчас этот мощный гул становился слышимым.