Дайте нам крылья! - Клэр Корбетт

С хрустом потянувшись и потерев усталые глаза, я набрал номер Папаши Зи.

Выслушав суть дела, Па Зи живо откликнулся:

— Известное местечко, а как же. Пятый проезд. Там мыловаренный завод, а еще полно кафе и ресторанов, я по тем заведениям не один вечер играл. Я там каждому известен, и дамочка ваша меня наверняка в лицо узнает.

— Только ты с ней поаккуратнее, подушевнее, ладно? — попросил я. — Она человек хороший и делает доброе дело, помогает одной девушке-сироте, которая по возрасту чуть постарше ее дочки. Очень тебя прошу. Деньги само собой, но…

— Понял, чего тут не понять, — откликнулся уличный музыкант. — Я таких, как она, навидался. Работают как муравьи. Последнюю рубашку с себя долой, а детишек подымут. Мира твоя, поди, сильно рискует, что сироте помогает? А ты сам? Тебе точно это надо? Опасно ходишь, вот что скажу.

— Да, мне это точно надо, — твердо ответил я.

К вечеру я поехал забирать машину из ремонта. Называть ее Таджем у меня больше не получалось даже мысленно. И я до сих пор горевал по нему, моему напарнику. Я катил по городу в золотистом вечернем свете, но держался настороже. На автопилоте машина пока ездить не умела. Искусственный интеллект автомобиля восстановили, но он еще только осваивался и с картой, и со спутниковым навигатором, и с той кучей информации, а вернее, дезинформации, которую являли собой дорожные знаки и разметка в Городе. У Таджа ушли годы, чтобы набраться опыта, а новый мозг автомобиля был, считай, еще младенческим, хотя и быстро обучался. Словом, нынешняя поездка на машине была не чета прежним, — никакой радости, одни сплощные нервы и печаль по Таджу.

Ехал я к Эбби Ли Райт. Час уже был поздний, но на звонок в дверь никто не ответил. Я походил кругами поблизости, но не встретил ни души. Зеленые лужайки и тихие улочки этого богатого района были безлюдны.

Ладно, раз так, поступим иначе. Я набрал в поисковике «Эбби Ли Райт», и, конечно же, их в Городе оказалось несколько. И кто знает, правильно ли Гарпериха написала фамилию и имя! В списке высветились и Абби Райт, и Эбби Лей. Я проверил, кто из них летатели, и сохранил ссылки, чтобы подробнее посмотреть попопозже. Жаль, что никого нет дома; как-никак, Гарпериха послала Луизу именно сюда, и я надеялся выяснить у Райтов что-нибудь полезное.

По дороге домой я проделал часть пути по взморью. Над океаном вновь стягивались тяжелые грозовые тучи и стремительно неслись на Город, а вместе с ними летел холодный ветер, трепал пальмы на мысу, взбивал пенные барашки на бурных свинцово-серых волнах. Зачарованно и встревоженно наблюдал я, как надвигается шторм. Надо же, до чего дождливое и штормовое выдалось лето, я таких и не упомню. Мимо меня с пронзительным воплем пронеслась чайка; она яростно била крыльями, но лететь против ветра у нее не получалось, ее сносило, как пушинку. Да уж, летателям в такую погоду надо соблюдать осторожность, а не то будут как эта бедная птица.

И вдруг меня как ледяной водой окатило. Как же я раньше не сообразил! Господи помилуй! Погода, треклятая погода! Я ведь бескрылый горожанин и мне в голову не пришло, какую огромную роль для летателей играет погода, сила и направление ветра, гроза, дождь, град…

Дождь уже лил стеной. Я глянул в инфокарту, справился, какая погода была в среду, когда сигнал Хьюго и Пери пропал. В Панданусе погода была ясная. А что южнее? Вот оно! Сильный шторм к югу над океаном. Должно быть, тот самый, который краешком задел Заоблачную цитадель, громыхая, сверкая молниями и барабаня градом. Тот самый, едва не затопивший альпийский луг, по которому вел меня Чешир, а затем Амандина Кон. Я уставился на анимированную карту на экране. По ней ползли пятна и контуры, обозначая движение атмосферных фронтов, зон высокого и низкого давления, осадки, силу ветра и тому подобное. Бедняжка Пери. Бедный маленький Хьюго. Я-то привык воспринимать Пери как человеческую девочку-беглянку, а не как полудевочку-полуптицу. И мне даже в голову не пришло, что Пери полетела к Городу в бурю — навстречу смертельной опасности. Вот почему тогда так бешено метался огонек на экране инфокарты! Маячок Хьюго подавал последние сигналы. Может быть, в ту самую минуту, когда я сидел, впившись глазами в эту крошечную точку, Хьюго и Пери гибли над океаном, в бурю?

Теперь, когда я осознал роковую роль погоды, стало понятно, где еще искать следы Пери и малыша. И, хотя Хенрик уже пообещал помочь мне, я все равно начал обзванивать больницы, госпитали, полицейские участки, травмпункты и морги, которые находились в радиусе шторма, — обзванивал, расспрашивая, не попадал ли к ним кто, похожий на Хьюго или Пери. Звонил я прямо на ходу, используя каждую свободную секунду, когда не надо было следить за навигатором и управлять автомобилем. Рискованно, конечно, но ждать я больше не мог.

Однако никаких следов Пери и Хьюго обнаружить не удалось. Нет, таких не поступало, отвечали мне по всем номерам. Я упорно названивал, пока ставил машину на подъездную дорожку, пока шел к крыльцу, и оторвался от инфокарты лишь когда увидел, что дверь квартиры стоит нараспашку. Я замер как вкопанный.

Сначала в сердце у меня полыхнула безумная надежда: вдруг Пери все-таки уцелела в буре и умудрилась вернуться раньше времени? Так устала, что вошла и не заперла дверь? Но нет, в квартире царили зловещие темнота и тишина. Я медлил. Вытащил пистолет и скользнул к двери, прислушиваясь, держа оружие наготове. Я слишком хорошо представлял себе, какая такая тварь подкарауливает меня внутри и не хотел вступать с ней в схватку. Но в квартире было тихо. Я осторожно прокрался внутрь, слыша лишь шум крови в ушах. Сердце у меня колотилось. Неужели ошибся? Может, дверь забыл запереть, потому что уходил впопыхах, да еще рассеянный от недосыпа?

Когда глаза у меня привыкли к темноте, я различил слишком знакомые контуры, которые более чем красноречиво подсказывали — дело плохо. Таких декораций я навидался предостаточно. Я зажег свет в гостиной. Так и есть. Квартиру разгромили и перевернули все вверх дном. Повсюду разбросанные вещи, опрокинутая мебель, раскиданные книги, бумаги, подушки, одеяла. Одежда и посуда — и то валяются на полу. Многое истоптано и побито, словно взломщик вымещал на неповинных вещах зло, потому что не нашел того, ради чего перерыл все мое жилище. Хоть бы не нашел, Господи, хоть бы обошлось!

Хватаясь за сердце, которое отчаянно болело, я прошел к рабочему столу. Уф! Настольная инфопластина вроде бы на месте, цела и невредима. Конечно, ее могли не расколошматить, потому что взломщик скачал с нее все данные. Или, наоборот, потому что понял — взломать защиту и скачать тщательно зашифрованные файлы ему не под силу. Вообще-то даже включить инфопластину мог только я сам, она была надежно запаролена биометрической настройкой — открывалась только при условии, что на экран посмотрю именно я, и программа опознает мои глаза. Правда, кому-кому как не мне знать, что идеальной защиты не существует и взломать можно что угодно… Потом проверю, целы ли пароли. Хотя все равно мне вряд ли удастся определить, насколько опытным хакером был мой незваный посетитель.

Меня обожгло еще одной отчаянной мыслью. Черт! Если взломщик все же украл данные, то Санил с меня три шкуры спустит и солью присыплет! Я поспешно похлопал себя по карманам. К счастью, инфокарта никуда не делась. Я всегда сливаю самые важные файлы на нее и никогда не выпускаю ее из рук. Даже если взломщик добрался до файлов на настольной инфопластине и стер их начисто, они продублированы на инфокарту.

В тишине, затопившей квартиру, было что-то мертвенное. Крадучись, я быстро обследовал прочие комнаты. Везде то же самое: все вверх дном, но ни души. Вот сволочь этот взломщик! И куда подевался Плюш? Неужели его украли? Я обыскивал комнату за комнатой, оценивал причиненный ущерб и даже нашел в себе достаточно спокойствия, чтобы отщелкать фотографии разгрома — предъявить в страховую службу. Но внутри у меня все клокотало. Ничего не трогать, потому что это место преступления? Не смешите меня. Заявлять в полицию бессмысленно, взломщика все равно не поймают, а и поймают, так не уличат.

Наконец я добрался до спальни, и в глаза мне бросилось темное пятно на подушке.

Засохшая кровь! На моей подушке. Ох, Плюш… Я как наяву увидел, что здесь произошло. Плюш спал у меня на подушке — запретный плод, известное дело, сладок, а именно тут спать ему строжайше запрещалось. Эх, Плюш, Плюш… ну что тебе стоило в это время нежиться где-нибудь еще, например, в шкафу, и благополучно линять там золотыми шерстинками на стопку моих свитеров? Впрочем, шкаф тоже переворошили, так что и это убежище бы тебе не помогло, бедолага. Тебя застали врасплох, сонного, ты наверняка зарычал — как же так, чужаки на твоей священной территории! В тебе взыграли львиные гены — те самые, настоящего огромного льва, повелителя саванны, царя зверей. Ты, должно быть, кинулся на чужака, он отшвырнул тебя, а потом? Плюш, где ты, что с тобой сталось?