Стекляный лабиринт - Евгений Сартинов

   Все только начинали приходить в себя, как последовали новые события. Отдышавшийся за время перестрелки Гусев неожиданно вскочил на ноги и ласточкой выскочил из окна.

   - Стой! Стрелять буду! - заорал Колодников и бросился к окну, открыв огонь вдогонку беглецу. Спрыгнув на землю, Андрей пробежал метров десять, когда его догнал Зудов. Капитан, в отличие от майора, покинул домик более длинным путем, через дверь.

   - Паша... возьми... его, - прохрипел Колодников в темноту. Он остановился, борясь с дурнотой и внезапным приступом кашля.

   Вадим Гусев несся вперед, не разбирая дороги, его гнал двойной страх, он бежал от ментов, но больше ментов он боялся попасть в руки бывшего друга и напарника. Страх подстегивал его, Гусев проваливался в какие-то канавы, спотыкался о кочки, падал, снова вскакивал и бежал дальше. Ветки кустарников и деревьев хлестали его по лицу, со лба его стекала кровь, но он ломился сквозь чащу, не видя ни цели, ни направления, лишь бы уйти подальше от этого страха перед неминуемым возмездием. Не зная того, он приближался к месту высадки на берег оперативников.

   В очередной раз провалившись в какую-то яму, Гусев потратил много времени, вылезая из нее, и, когда выкарабкался наверх, услышал топот ног бегущего за ним человека. Это подстегнуло Гуся, он взвыл и прибавил скорости. Очередная ветка больно хлестнула по лицу, он невольно зажмурился и неожиданно полетел куда-то вниз, успев лишь коротко, испуганно вскрикнуть.

   Сидевший с удочкой в руках на корме катера "Сетунь" шофер Володя почувствовал сильнейший толчок, суденышко качнуло так, что он чуть было не выпал за борт. Раздался стон, и шофер не успел прийти в себя, как в лодку снова что-то обрушилось. Володя от непонятного толчка все-таки вывалился за борт, окончательно распугав свой будущий улов.

   Выбравшись на берег, водитель поспешил к машине, на приборной доске нашарил тумблер и зажег переднюю фару. Развернув ее в сторону катера, Володя присвистнул. На днище его лежал корчившийся, видимо, от боли незнакомец, а на нем верхом сидел Паша Зудов. Вскоре трусцой, астматически хрипя, прибежал Колодников. Все начали разбираться, что же все-таки произошло.

      Оказалось, что Гусев со всего маху упал в катерок, левой ногой сильно ударившись о борт, вдребезги раздробив пятку и порвав сухожилие. Пашу так же хлестнула по глазам та же самая ветка, поэтому через три секунды он, как и Гусев, десантировался на "Сетунь" и тоже мог что-нибудь себе сломать, но в катере вместо подстилки уже лежал Вадим. А вот девяносто килограммов капитанской массы с хрустом обрушились на правую ногу несчастного Гуся, потерявшего за сегодняшний день весь свой фарт. Новоявленный кривовский бригадир был окончательно лишен возможности передвигаться самостоятельно.

   - Все, отбегались? Ну и, слава богу. Эта физкультура, братцы, не по мне, - с облегчением сказал Колодников, без сил опускаясь на нос катера.

   Паша закурил, вытер со лба пот и тихим голосом спросил Андрея:

   - Как думаешь, это все?

   - Да хрен его знает. Я ничему уже не удивлюсь. А что?

   Капитан улыбнулся странной детской улыбкой, и Колодников отметил, что Пашка выглядит смертельно уставшим.

   - Да задолбали меня, Андрей, осколки этого твоего стеклянного лабиринта. Скорей бы все кончилось, - признался Зудов.

   Подполковник Мамонов прибыл в здание родного управления. К этому времени его бывший личный шофер на пару с собакой был погребен в одной из лесопосадок. Мамонов и после смерти решил доверить своему любимому псу и личному, много раз проверенному шоферу самое ценное - второй "дипломат" с деньгами. Обычному человеку подобное даже представить себе страшно, но времени у Мамонова не было, к тому же он повидал в своей жизни столько трупов и столько разных смертей, что совершенно спокойно пошел на такой изуверский, явно безумный шаг.

   Пока подполковник шел по длинному коридору, навстречу ему попалось человек пять подчиненных, и на их лицах Мамонов заметил одно и то же странное выражение, словно те увидели не действующего и. о. начальника ГОВД, а некое привидение. Зайдя в кабинет, Мамонов снял фуражку, закурил и задумался: "Что они, с ума посходили? Жучихин уже ничего не скажет, Винт, Боря, все они на том свете. Есть еще тот парень со шрамом на подбородке, из новеньких, но он должен быть с Гусем. Антоша? Вадим обещал с ним разобраться. Обстановка в городе? Ну и что? Фомин тут всех распустил, а я навожу порядок. Надо позвонить Петухову, пусть поторопит генерала, пора убрать эти дурацкие и. о. и основательно подтянуть дисциплину". Но подполковник понимал, что подобными мыслями он лишь успокаивает себя. На самом же деле он чувствовал, что случилось что-то непоправимое. Но что?!

   В управлении этажом ниже два других заместителя начальник ГОВД, Гомула и Жуков, обсуждали создавшееся положение.

   - Неужели сам пришел? - словно не веря своим ушам, переспрашивал Гомула. - Я, честно говоря, думал, что он сбежал, скрылся.

   - Я тоже не верил, что увижу его опять в этих стенах. Что же он суется головой прямо в петлю?

   - Что он, не знает, что его ждет?

   Жуков пожал плечами и предположил:

   - А может, наоборот, чувствует себя настолько уверенно, что чихать он хочет на все наши потуги. Ты же знаешь, какие у него наверху связи?

   - Да, ты прав. И что нам теперь делать?

   - Как что? Прокурор дал санкцию на арест, надо брать.

   - И кто это будет делать? Может, ты пойдешь?

   - Почему я, почему не вместе? - удивился Гомула.

   Жуков усмехнулся:

   - Ты с ним в одном звании, тебе и карты в руки.

   Но все решилось без их участия.

   Мамонов услышал торопливые шаги, приближающиеся к его кабинету, и невольно подобрался. Он приготовился услышать стук в дверь, но она просто распахнулась.

   На пороге с пистолетом в руках стоял лейтенант Михаил Ковчугин, и от взгляда на его лицо Мамонову стало нехорошо. Он ожидал увидеть кого угодно, но только не этого человека.

   Рука подполковника скользнула к кобуре, пальцы привычно легли на ребристую рукоять пээма, но лейтенант быстро прошел вперед и, вскинув руку с пистолетом, нажал на спуск раньше, чем Мамонов успел вытащить свое оружие.

   Первая пуля попала подполковнику в правое плечо, он зажал рукой рану и начал клониться набок, но лейтенант стрелял и стрелял, всаживая свинец в дергающееся тело почти уже мертвого Мамонова, пока в обойме не кончились патроны.

   Наступила тишина. Лицо и китель подполковника были залиты кровью, голова откинута назад. Последние секунды жизни утекали вместе с каплями сочащейся крови, единственный оставшийся глаз Мамонова еще жил, выражал страдание и удивление, но судорога агонии, электрическим разрядом пробежав по его телу, погасила последний признак жизни.

   Михаил Ковчугин беспрепятственно спустился вниз, на ходу выкинул, пустую обойму и зарядил новую. Выглянувший из дежурной части капитан не решился даже окликнуть лейтенанта, настолько безумным было выражение его глаз.

   Ковчугин вышел из здания управления, спустился с крыльца и скрылся в темной аллее. Прошло несколько секунд, и в темноте блеснула вспышка выстрела.

 ГЛАВА 36

   В это утро Лариса Онищенко поднялась в беспричинно хорошем настроении. Весело напевая, она приготовила вкусный завтрак, благо вчера выдали наконец-то долгожданный аванс, и пошла, будить Алешку. Сын словно почувствовал настроение матери - не ревел, не капризничал, сам умылся и так же без хныканья и нытья пошел в детский сад.

   До больницы Лариса летела как на крыльях, даже проскакала по квадратикам классиков, и ни у кого это не вызвало удивления. Ни комплекция, ни манеры Ларисы не выдавали в ней мать-одиночку с трехлетним стажем. Она скорее походила на восьмиклассницу - худенькая, голенастая, с несерьезным хвостиком русых волос на затылке.

   В больнице все было так же замечательно. Она в первый раз за два года пришла раньше положенного времени. Но все это непонятное счастье длилось до того момента, пока Лариса не услышала громкий, странно знакомый ей голос.

   - С-суки, костоломы, я вас всех за яйца подвешу! - неслось по коридору. - Мне же больно!

   Лариса не поверила своим ушам и пошла на голос. Он доносился из процедурной, и, осторожно заглянув внутрь, она увидела только затылок крикливого пациента. Но и этого ей было достаточно, чтобы узнать того страшного человека, еще сутки назад заставлявшего ее убить Ольгу Орлову. Эти волосы цвета ржавчины с двумя завитками на затылке могли принадлежать только Вадиму Гусеву.

   Лариса прижалась спиной к стене и, слушая, что происходит в процедурной, думала: "У меня две тысячи. Я их не хотела расходовать, хотела отдать ему обратно. А ведь это шубка для Алешки, валеночки ему, может, и я выкроила бы себе на осенние сапоги... Но надо отдать, а то так и будут приставать всю жизнь, требовать то одно, то другое".