Священный мусор (сборник) - Людмила Улицкая

В нашей стране два миллиона беспризорников — детей, убежавших из детдомов, интернатов, от родителей. Убегают не куда-то (конкретной цели нет), а откуда — из невыносимых условий несвободы. Многие из беглецов, скорее всего, попадут в колонии, где сейчас примерно 40 тысяч заключенных детей. Говорят, подготовлен проект амнистии для 10 тысяч малолетних преступников и приблизительно для такого же количества заключенных женщин с детьми и беременных. Если Госдума его примет, то на свободу будут выпущены подростки и женщины, остро нуждающиеся в помощи общества, церкви, благотворительных организаций и обыкновенных людей, как мы с вами.

Поздно вечером мы уехали из Курска. Нам мало что удалось сделать. Почти ничего. Но мы приедем еще. Наши психологи и юристы дойдут до мальчишек из воспитательной колонии. И посылки наши тоже дойдут. Мы ничего не можем изменить. Будем бросать свой медный грош в этот бездонный котел. Брошу я. Бросишь ты. Бросит он — но мир не изменится от этого ни на грош. Но мы, может, мы сами немного изменимся. И тогда изменится наше людоедское государство.

Нет денег. Нет денег. Нет денег, — таков рефрен.

Их нет и не будет. Наше государство занято другими, более важными вопросами — как снова стать великим и могучим? Как показать всем «кузькину мать»? Как заставить себя уважать?

Одна пуля стоит 50 центов. Месячное содержание ребенка в детприемнике стоит 70 центов. Одна автоматная очередь — скудное пропитание для всех детей курского детприемника на месяц. Один БТР сжирает бюджет целой колонии…

Война в Чечне, которую правительство скромно называет антитеррористической операцией, идет в первую очередь против собственного народа, против самых бедных и обездоленных, против сирот, против пенсионеров, обитателей больниц, домов престарелых и домов ребенка. И война эта высокоэффективна, потому что каждый выпущенный снаряд, пролетевший мимо террориста, не разрушивший чеченский дом, всё равно попадает в цель. И цель — огромная, бессловесная, темная и бесконечно несчастная: свой собственный народ.

P.S. СПРАВКА (12 лет спустя)

ГУИН — Главное управление исполнения наказаний — существовало до 2004 года. На основании указов Президента Российской Федерации в 2004 году при реформе органов исполнительной власти создана Федеральная служба исполнения наказаний России (ФСИН России).

В настоящее время Локнинская воспитательная колония УФСИН России по Курской области, о которой выше шла речь, перепрофилирована. Теперь она стала исправительным учреждением для осужденных женщин. Причина такого шага — в дефиците мест отбывания наказания для осужденных женщин. Для лиц, осужденных в несовершеннолетнем возрасте, Концепция реформирования уголовно-исполнительной системы России до 2020 года предполагает:

— сокращение числа воспитательных колоний в два раза (до 33);

— разработку принципиально новой модели воспитательного центра для лиц, осужденных в несовершеннолетнем возрасте;

— проведение эксперимента по апробации новой модели исправительного учреждения.

За прошедшие годы существенно снизилась численность осужденных, содержащихся в воспитательных колониях (дек. 1999 г. — 21 тыс. 957 человек; дек. 2010 г. — 4 тыс.). На 1 октября 2011 года число воспитательных колоний сократилось с 62 до 47, а их наполняемость уменьшилась за 9 месяцев этого года на 936 человек, достигнув небывало низкого уровня — всего немногим более 3 тысяч.

За прошедшие 12 лет произошли некоторые позитивные изменения в законодательстве.

В марте 2009 года Верховный Суд РФ принял решение изменить практику почти поголовного заключения под стражу подозреваемых до суда и ограничить число арестов в стране. Приняты также решения по гуманизации отдельных видов наказаний, ответственность за преступления небольшой тяжести декриминализируется, преступления средней тяжести (в первую очередь это касается несовершеннолетних правонарушителей) переносятся в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях, в значительной степени модернизируются институты ресоциализации осужденных.

В результате принятых мер количество воспитанников в каждой ныне существующей воспитательной колонии по сравнению с 2000 годом сократилось практически в пять раз — с 500 до 100 человек и менее. Предполагается преобразование колоний в воспитательные центры и отказ от отрядного содержания осужденных и методов воспитания, основанных преимущественно на коллективной ответственности воспитанников. В настоящее время 5 воспитательных колоний преобразованы в воспитательные центры на экспериментальной основе: Можайская ВК (МО), Алексинская ВК (Тульская о.), Канская ВК (Красноярский край), Белореченская ВК (Краснодарский край) и Брянская ВК. Планируемая предельная наполняемость ВЦ — 200 человек, содержание в комнатах по 3–4 человека.

Савеловская — Менделеевская

Сначала в вагон вошла рослая старуха в белом платке, в бывшем приличном пальто с песцом, от долгой службы превратившимся в кролика, с двухлитровой эмалированной кружкой с широкой прорезью на крышке и крестом.

— Братья и сестры! — строго сказала она. — Помогите на восстановление храма Бориса и Глеба за Дегуниным…

Мне нравятся эти святые — молодые, один вообще отрок, на лошадях их изображают, и убили их по приказу брата полуродного. Глеба, беднягу, вообще повар зарезал…

— Братья и сестры! Вас всех с праздничком, сегодня у нас «Державная», Божьей Матери икона, завтра субботний день, поминовение усопшими…

Так и говорит — не поминовение усопших, а поминовение усопшими. Великий и могучий, сколько подарков одни падежные окончания нам дарят… Не мы их, а они нас, выходит дело, поминают. Что ж, и в этом есть смысл…

Вагонный народ встрепенулся и как начал подавать — и две челночницы с товаром на колесиках, и интеллигентная дама с Труменом Капоте в руках, и амбал в камуфляже. Ну просто через одного открывают кошельки, лезут в карманы… Удивительное дело, Бориса и Глеба вспомнили!

Старуха с кружкой принимает, кланяется донаторам почтительно, но с достоинством: благослови вас, Господи…

А с другой стороны вагона движется ей навстречу конкурент. Да какой! Верхние резцы недавно поменялись, но еще не совсем отросли. Значит, около семи. В тренировочных костюмах, один поверх другого, в войлочных домашних тапочках, с красным, слабо повязанным на поясе бумажным платком. Маленький стриженый мусульманин.

Идет походкой болтающейся, и вдруг — падает на колени перед холеным кавказским молодцем: ему бы в «мерседесе» ехать, что он в метро делает? Мальчишка обхватывает здоровенную ногу цапкими ручками, бормочет что-то. Что — не слышу! Но вижу — под подбородком у мальчишки грубый шрам, свежий, с рваными краями. Без медицины зарос. С забора упал, в доме завалило, осколком чесануло?