Пожар любви - Лори Хэндленд

Снова и снова он убеждал себя в том, что к лучшему, если она сторонится его, что это поможет ему в один прекрасный день исчезнуть из ее жизни. А вот если она станет по-прежнему смотреть на него как на героя, то он и сам того и гляди поверит в ее фантазии. Такая вера опасна для них обоих. Ему следовало постоянно помнить, кто он такой и кто за ним гонится. Если он размякнет, то им обоим несдобровать, их просто могут убить...

Анжелина вышла из хижины, вытирая руки полотенцем. Чарли подумал, что она, наверное, мыла посуду после еды – почти единственное необходимое занятие в их вынужденном уединении. Самым худшим в их нынешнем положении как раз и было полное отсутствие каких-либо дел – любых, кроме размышлений, кроме желаний и кроме несбыточных мечтаний.

Впервые за несколько последних дней Анжелина сама подошла к нему.

Она присела рядом, а Чарли растянулся в тени, упираясь спиной в бревна стены. Взглянув на нее искоса, он увидел, что она устроилась от него подальше, чем садилась раньше.

– Я тут раздумывала... – начала она.

– А разве мы все тут этим не грешим?

– Я еще и молилась. Но все же я никак не найду ответа. И я подумала, почему бы не задать вам еще несколько вопросов. Он пожал плечами.

– После всего, что я порассказал вам той ночью, мне уже нечего скрывать.

– Меня немного удивило, почему вы рассказали мне так много разных вещей, но ни словом не обмолвились о том, в чем вас обвиняет этот рейнджер. Что, например, вы знаете о его Клэр?

Чарли замер. Он не ожидал такого вопроса и насупился. Потом он что-то вспомнил и нахмурился еще больше.

– Откуда вы об этом узнали? Он же говорил о ней, когда вас не было рядом.

Анжелина покраснела и отвернулась.

– Я должна признаться, что случайно подслушала ваш разговор в ручье.

– Так вы знали обо всем этом и до сих пор ни словом не обмолвились? – Его снова охватила волна гнева за ее излишнюю доверчивость. Эта женщина сама стремится к тому, чтобы ее убили, если по-прежнему верит в порядочность мужчин. – Как же в таком случае вы могли столько времени ехать со мной и считать, что я вас не убью? Если верить рейнджеру, то я убил его подругу. Что же тогда заставляет вас думать, что вы такая особенная, и я с вами не сделаю того же?

– Да, по его словам, вы убили Клэр. Мне бы хотелось услышать то же самое и от вас.

– И вы мне поверите?

– Безусловно. Вы же до сих пор мне не лгали. Она сказала это с такой убежденностью, что Чарли чуть сам не поверил. Обдумывая все, что касалось их отношений, он удивился. Ведь она права. Он ни разу ее не обманул. Даже удивительно.

– Ничего и никогда не слышал ни о какой Клэр. Да, я совершал кровавые рейды по проклятому Канзасу, но всегда старался не трогать женщин. Никогда не имел такой привычки. И к тому же следил, чтобы мои ребята соблюдали те же правила. Анжелина кивнула, словно почувствовала удовлетворенность собой.

– Я так и думала, что вы не способны на такое. Чарли раздраженно вздохнул:

– Я не сказал, что я ее не убивал. Я сказал, что старался не убивать женщин. Но в свалке Гражданской и этих нескончаемых пограничных войн погибало множество людей, которых не должны были убивать. – Чарли потер лоб, пытаясь вспомнить, что каждый раз ставило его в затруднительное положение, когда он вспоминал о рейнджере. – Хотя что-то в этом есть. Что-то в его словах заставляет меня предполагать, что он ошибается. А ошибается он, думая, что это я был в том месте и убил ее. Мне только надо припомнить, что это такое было.

– Постарайтесть не думать об этом и решение придет само. Со мной так часто бывает. – Анжелина похлопала ладошкой по его руке, прямо как пожилой школьный учитель. Чарли слегка отшатнулся. Даже если она намеревалась коснуться его, чтобы успокоить, его тело отреагировало совсем по-другому.

Анжелина глянула на свою руку и нахмурилась, словно та стала другого цвета. Потом потрясла пальцами. Заметив, что Чарли смотрит на нее как-то странно, она встала и провела рукой сзади по юбке.

Чарли внимательно следил за каждым ее движением, желая только одного: чтобы ему выпала честь отряхнуть ее юбку в этом месте от пыли. Потом он с усилием отвел глаза, чтобы она по его взгляду не поняла, о чем он подумал. Что-то было унизительное в том, чтобы иметь женой женщину-ребенка, знающую, как сильно он ее жаждет.

Он кашлянул, и она обернулась с вопросительным выражением на лице.

– Анжелина, я надеюсь, вы не настолько доверяете остальным, как мне. Вас ведь могут обидеть.

– Я отнюдь не дура, Чарли. Я знаю, что вам доверять можно. Я сердцем почувствовала это еще в первый раз, когда вы на меня посмотрели.

Чарли раздражала эта ее манера разговаривать с ним в таком тоне. Независимо от того, что он говорил, она не хотела менять свое мнение по этому поводу. Можно было только надеяться, что, когда он исчезнет из ее жизни, она не возьмет себе в голову доверять любому хладнокровному убийце.

Чарли по-прежнему чувствовал в Анжелине некоторую растерянность, которой не было до того, как он перед нею разоткровенничался. И хотя эта нерешительность причиняла ему – пусть и небольшую, – но все же боль, каждый раз, когда он замечал тень сомнения в ее глазах, ему приходилось признать, что ее отстраненность была к лучшему.

– Я ложусь спать, – тихий голос заставил его отвлечься от невеселых мыслей и взглянуть на нее. Анжелина стояла в дверях хижины и улыбалась ему, полная женственной мягкости, смотрела страстными испанскими глазами, еще более привлекательная и сексуальная от неведения того, что она с ним делала. Чарли с трудом сглотнул от неожиданного прилива чувств.

– Я уверена, что братья приедут завтра или послезавтра. И нам еще ехать целый день. А потом, если удастся удрать, уверена, что нам предстоит далекий путь. Вы-то способны скакать без роздыха, а мне, пожалуй, лучше немножко отдохнуть перед дорогой.

Чарли кивнул и пожелал ей спокойной ночи голосом, звучавшим более хрипло, чем обычно. Не знала она, что ей не придется ехать с ним вместе. Планы изменились. И хотя поначалу, сбежав с ранчо ее отца, он собирался непременно взять ее с собой и лично отвезти в монастырь, то теперь Чарли понимал, что это невозможно. Ему просто необходимо уйти из ее жизни как можно скорее, иначе он никогда не сможет с нею расстаться. Каждый день своим поведением, мыслями и словами Анжелина доказывала, насколько сильно она уверовала в его врожденную доброту, в доброту, которой не существовало, кроме как в ее воображении. Из-за этой ее веры – веры, которую ему за всю жизнь не выказывал никто, кроме Энни, – он подумал, что должен позаботиться о том, чтобы осуществилась ее главная мечта. А для этого ему следовало исчезнуть из ее жизни, чтобы она забыла о нем и вернулась в монастырь, считая себя вдовой.