Смертельный лабиринт - Андрей Станиславович Добров

капитану, что саперов пришлось бы запускать внутрь Обители, а это было категорически неправильно.

К концу этого разговора канониры, бомбардиры, фейерверкеры и гатлангеры уже заняли свои места у орудий и поглядывали в сторону Ватрухина, ожидая приказа.

– Прошу прощения, господа, пойду запущу механизм, – козырнув, капитан отошел к пушкам.

Обойдя орудия, скорее для проформы, чем изыскивая недочеты, капитан Ватрухин встал у первой пушки и крикнул:

– Батарея! Заряжай с ядром!

Действительно, это было похоже на часовой механизм с множеством фигурок, которые вдруг четко сдвинулись, повернулись, сделали шаг кто вправо, кто влево. Вторые номера выскочили вперед с картузами с порохом и ядрами и замерли у стволов. Не сдвинулись только тонкие струйки дыма с фитилей пальников в руках третьих номеров.

– Заряд в дуло!

И снова короткий топот ног в полном молчании.

– Как на учебных стрельбах, – заметил Сагтынский.

– Скорее балет. Перед нами выделываются, – сказал Дубельт. – Скоро совсем забудут, что и жандармы – такие же военные.

– Прибей заряд!

В ход пошли банники и пробойники. Четвертые номера склонились над затравочными отверстиями, прокалывая через них картузы.

– Орудие!

Третьи номера стряхнули пепел с фитилей пальников и начали их раздувать.

– Ну, с богом, – сказал Дубельт.

– Пали! – крикнул капитан Ватрухин.

Пушки нестройно грохнули, выплюнув струи белого порохового дыма, громким треском отозвалась стена Обители, разорванная ядрами.

– Бань орудие!

Пока дым сносило ветром, первые номера споро начали прочищать стволы банниками, в то время как вторые уже перехватывали подносимые новые картузы.

– Ты нашел юношу? – спросил Сагтынский.

– Нет, – ответил Леонтий Васильевич. – Мой человек помог ему внедриться в дом баронессы, но потом потерял из виду после убийства старухи.

– Возможно, он где-то рядом?

– Возможно. Я оставил засаду в избе, где он снял угол. Вчера вечером привезли его вещи, но я пока их не просматривал. Перечитывал рукопись Крылова.

– Я бы тоже ее еще раз перечитал, – признался Сагтынский, – все равно, думаю, здание придется разрушать несколько часов. В лучшем случае.

Дубельт позвал жандарма из сопровождения, приказал принести раскладные стулья и его сумку.

– Почитай, Адам, я взял рукопись с собой. Заодно я послушаю твои размышления. Ты можешь читать и размышлять одновременно?

Сагтынский тонко улыбнулся, потом указал на стену Обители, которая проступила в остатках порохового дыма.

– Неплохо, а? Повреждения значительные.

Дубельт также взглянул на стену – все три орудия били в одно место. Как будто великан ударил огромным кулаком в камни стены, вдавив их внутрь.

– Если так дело пойдет, – сказал Адам Александрович, – мы можем не успеть дочитать рукопись.

– Заряжай с ядром! – послышался крик капитана Ватрухина.

Машинный зал

Федя вжался в стену, постарался слиться с ней. Человек с саблей быстро прошел мимо. Но кто он? Охранник или бандит? Рука, которой он сжимал потерянный теперь карандаш, была залита липкой кровью. Человек с саблей прошел мимо так уверенно – казалось, он знает куда идти. Федор потерял его из виду, но еще слышал шум шагов. И тут же пошел следом, надеясь, что шум потока скроет звук его шагов. Сердце все никак не унималось. А воздух, выпущенный из груди во время короткого беспомощного удара, как будто не хотел больше наполнять легкие.

«А если он остановится? – подумал юноша, старательно вытирая липкую руку. – Наткнусь на него!»

Он остановился и прислушался. Вдруг уловил впереди и чуть правее звук осыпающихся камешков.

Наконец Федя решился идти дальше. И уже скоро наткнулся на старую каменную лестницу, ведущую наверх.

Сначала он даже не поверил в такую удачу. Но потом рассудил, что человек с саблей, верно, хорошо знал машинный зал. И привел его к выходу на поверхность. Теперь надо было только обождать немного – пока он отойдет. И тогда можно будет уже вылезать.

И в этот момент земля под ногами сильно дрогнула. Послышался далекий удар, и с потолка посыпалась пыль. А камешки застучали по лестнице как горный ручеек.

Федя схватился за ступени и прижался к ним всем телом. Единственное, что пришло ему в голову, – это рушится замок злого колдуна. В маминых сказках под конец всегда рушились замки, в которых жили злые колдуны. А Брунцвик-королевич или Абидалам-королевич уже скакали домой в свои дворцы, сжимая в руках девушку… Лиза!

Он быстро начал карабкаться вверх по ступеням. И вдруг лестница вздрогнула, ступенька под его ногой обвалилась. Только вцепившись пальцами в камни стены, ломая ногти, Федя сумел удержаться, нашарить свободной рукой следующие ступени и поползти по ним вверх – как животное, работая руками и ногами. Наконец макушкой он больно ударился обо что-то твердое, поднял руки, уперся ладонями в деревянные плахи и с натугой начал приподнимать крышку люка. Из щели в глаза ударил свет, воздух наполнился запахом пороха и мелкой каменной пылью. Но еще немного, и он выберется. Сощурив глаза, чтобы не слепнуть, Федя увидел размытую фигуру человека с саблей, который удалялся. Вот, кажется, он теперь достаточно далеко.

Федя поднатужился, чтобы откинуть крышку. Но в этот момент совсем близко раздался грохот, лестница ушла из-под ног. И юноша с криком упал вниз. Толстый деревянный люк со стуком захлопнулся.

11

Зал Рыб

Обитель

Когда доктор схватил ее за волосы, Луиза тонко закричала, но в этот момент пол содрогнулся, раздался страшный грохот, и она, не помня о боли в раненой ноге, рванулась вперед, в центр нового зала, где стояло изваяние двух рыб, плывущих в разные стороны, – символ несчастных Галатеи и Акида, что бросились в море, преследуемые Полифемом. Голова резко дернулась назад, и вдруг Луиза почувствовала, что освободилась. Она вырвалась из рук безумного Галера.

Воздух заволокло пылью – он был как туман, в котором скрылись и стены, и изваяние. Луиза резко остановилась, переводя дух и пытаясь сообразить, куда ей бежать. Ей все казалось, что вот сейчас в этой завесе снова возникнет доктор и протянет к ней скрюченные пальцы. А еще в ушах все звенела неведомо откуда взявшаяся скрипка, навязчивая мелодия, которая теперь ужасала ее своей монотонностью, как будто это сама смерть играла похоронный мотив. Луиза закашлялась, согнулась и никак не могла остановиться. Она задыхалась. Раненая нога снова подвернулась, и девушка чуть не упала. Она выбросила вперед руку и кончиками пальцев вцепилась во что-то. Приволакивая ногу, она сделала два шажка вперед и наконец увидела, что держится за хвост рыбы. Чтобы не упасть, она обняла этот хвост рукой, привалилась к нему грудью. И тут с ужасом почувствовала, как он медленно поворачивается. Луиза хотела отпрянуть, но не успела. Плиты