Макс по прозвищу Лис - Максим Крылов

— Да, госпожа.

— Что с Тринком? — Колдунья испытующим взглядом посмотрела на Лиса.

— Он умер, госпожа. — Наемник хмыкнул. — Причина смерти неизвестна. Медик говорит, что у него сердце не выдержало перелета, но долианцы не умирают от инфаркта. Никогда. Может быть, вы знаете причину его смерти, госпожа?

— Пожалуй, знаю... — Грета задумчиво посмотрела на вставшего Макса. — Карты сказали, что этот человек обладает магической силой. Приказываю всем с этой минуты носить на себе охранные амулеты.

— Я могу его убить, — сказал наемник. — И ему не поможет его магическая сила.

— Возможно, — проговорила колдунья, и видно было, что говорила она для себя, а не для долианца и Макса. — Только он мне нужен живым: слишком многое с ним связано, он — узелок, уберешь его — и распустится вся ткань мироздания. Нужно подождать, пока мир не перейдет в новую точку равновесия, — тогда будут играть совсем другие смыслы. Не убивать ни в коем случае! Виновный умрет мучительной смертью, ваш контракт будет нарушен, с вашей планеты будет взыскан огромный долг, который разорит вас. Это понятно?

— Да, госпожа. — Наемник неуклюже встал на колени. Лис ошеломленно смотрел, как огромный сильный человек, который может сломать ему шею двумя пальцами, стоит на коленях перед хрупкой девушкой, склонив голову, а на глазах его видны слезы, и понял, что он чего-то не понимает в этом мире, что все его знания, вероятнее всего, не стоят и гроша. — Прошу прощения, госпожа. Я, видимо, неправильно вас понял, но я передам всем моим братьям ваши слова. Мы будем особым образом охранять этого пленника, с его головы не упадет ни один волосок.

— Хорошо, — милостиво кивнула Грета. — Уведи его и помни, что девушка, которая была с ним, с этого момента тоже под моей защитой.

— Да, госпожа... — Долианец повернул Лиса к двери и вывел его наружу, причем вел так, словно тот был хрупким, как ниважский фарфор. — Я передам ваши слова командиру.

Наемник провел его по коридору, они спустились вниз на лифте, и Макс оказался опять в той каюте, в которой когда-то начинал свое первое космическое путешествие. Дверь за ним закрылась, и почти тут же по судовой трансляции зазвучали предупредительные гудки, звездолет начал набирать скорость. Зная, как стартуют долианцы, Макс вытащил из шкафчика автоматическую аптечку и одним прыжком оказался на противоперегрузочном матраце. Он закрепил ее на руке, закрыл глаза и приготовился к перегрузкам. Тут же его вжало в матрац, во рту появился металлический привкус, в голове зашумело, аптечка зашевелилась, и в него воткнулись три иглы. Сразу пропало чувство дискомфорта, возникло ощущение полета, но потом его вдавило так, что затрещали ребра, и он полетел в черную пустоту, где уныло кружил осенний ветер, неся в себе моросящий дождь и запах прелой листвы.

— Вставай, вор, — произнес почти тут же суровый голос, вырывая из медикаментозного сна. — Тебя ждет госпожа.

Лис с усилием открыл глаза и увидел перед собой лысую голову долианца, который смотрел на него с мрачным, кислым видом.

— Чего вы, люди, все такие слабые? — поморщился он. — Перегрузка была небольшая, да и длилась не больше трех минут, ну поменяли направление пару раз, чтобы нас сложнее было отследить, но все равно не превышало десяти G, а ты в отключке, вор.

— Я вырос на другой планете, наемник, — ответил Макс. — У меня мышцы как минимум в два раза меньше твоих, может, этим вся объясняется?

— Может, и этим, — пожал плечами наемник. — Вас, людей, трудно понять. Примитивные вы какие-то — ни силы, ни быстроты, ни ума.

— У всех людей? — Макс свесил ноги с кровати, потом тяжело поднялся. Во рту остался привкус желчи, и он насквозь пропитался потом. Досталось ему прилично, на аптечке горел желтый огонек, что говорило о том, что половина лекарств использована. — Или имеются исключения?

— Такие есть. — Долианец усмехнулся. — Госпожа, например, нисколько не слабее нас, император — тоже крепкий мужик, пожалуй, мог бы работать наемником.

— Так вы и императора видели? — удивился Лис. — А где?

— На Земле — где ж еще? — пожал плечами наемник. — Мы были с госпожой во дворце императора, его охраняют наши, так что проблем с пропусками не возникло.

— А если бы вы захотели убить императора? — спросил Макс, направляясь к душу. — Неужели вас бы и тогда пропустили?

— Ты говоришь глупости, человек, — фыркнул долианец. — В каждом нашем контракте прописано, что мы не принимаем заказов на убийство императора, его близких и членов имперского двора, а в случае появления такого заказчика мы обязаны его устранить любым способом. Кроме того, все наемники, перед тем как покинуть нашу планету, дают присягу на верность императору. Мы не можем нарушить контракт, наказание за это очень суровое.

— Какое? — Лис открыл дверь, но остановился: ему очень захотелось узнать, чего же боятся долианцы. — Смерть?

— Гибель нашей планеты, — неохотно буркнул наемник. — В неизвестных для нас местах, на огромной глубине, на Доли заложены ядерные заряды огромной мощности, они сработают, если император умрет неестественной смертью. Поэтому его охраняют наши особые отряды, в которые берут самых лучших, и они убьют любого, кто попытается устранить императора.

— Получается, император не доверяет своим десантникам и разведке?

— Он не доверяет никому, — покачал головой наемник. — Охрану Земли осуществляют разные силы. Долианцы защищают ее на ближнем подступе, для этого на орбите находится пять мощных военных звездолетов, которые нам построили на секретных верфях императора. Десант держит дальний подступ с крейсерами и линкорами, а средний круг охраняется разведкой — у них малые корабли, но довольно мощные. А на самой Земле контроль всех прибывших и живущих осуществляет разведка, а дворец и запретная зона вокруг него на нашем попечении.

— Не много ли ты мне рассказываешь? — поинтересовался Макс. — Насколько я понимаю, эти сведения секретны?

— Ты и сам скоро все узнаешь, — ответил долианец. — Мы летим к Земле, через неделю будем там, так что все увидишь своими глазами.

Лис скрылся в душе, залез в вакуумный бокс и включил помывку. Его тут же обдало колючими струйками горячего мыльного раствора, они прокатились по его телу, смывая грязь и пот, а после них из тех же форсунок пошел горячий воздух, высушивая его. Через пару минут он был чист и сух.

Макс натянул новый полетный комбинезон из шкафчика, мягкие сапоги и отправился вслед за наемником к колдунье. Как всегда, ничего хорошего он от этой встречи не ждал.

Удар выбил из Дженга сознание: он так старался прикрыть своим телом волчицу, что не заметил, как налетел на огромный штырь, который проткнул его как игла энтомолога — бабочку. Боль была невероятной, и он даже был рад тому, что сознание покинуло его. Ему было любопытно, сможет ли он выжить после этого. Шансов было немного: все-таки пробито сердце. Обычных оборотней это убивает, а что будет с ним — неизвестно. Смерти он давно не боялся и ждал ее как избавления, потому что мертвому ничего не нужно, ему и так уже хорошо, а главное — у него больше ничего не болит...

Умирать было по-своему приятно. Конечно, ему было жаль, что не закончил начатого дела, но, в конце концов, он не единственный оборотень на планете, там их миллионы, пусть немного поработают. Еще он подумал, что среди пылающей свалки машин его тела точно не найдут, а значит, никто и не поймет, что он спрыгнул, и если Джунта не будет дурой и спрячет где-нибудь его тело, то никто и не докажет, что оборотни были здесь.

А потом опять пришла дикая боль, которая стала его терзать так, что пришлось открыть глаза. Понятно же, что мертвым так плохо не бывает, — значит, живой, а если жив, то надо продолжать двигаться и что-то делать. Над ним светилось ярко-малиновыми облаками темное небо, да и пахло так, что было ясно: он все еще на планете-тюрьме, а не в небесном логове. Дышать было тяжело, кровь текла из пробитого легкого и выливалась через рот, так что разговаривать было трудно. А еще пахло разгоряченным запахом волчицы перед течкой. Сладкий, знакомый запах. Живому он ему очень нравился. Впрочем, он и сейчас не совсем мертв, если слышит этот запах.

Дженг тяжело вздохнул и закашлялся — и сразу увидел над собой встревоженное заплаканное лицо Джунты. Она погладила его по щеке, поцеловала в окровавленные губы и прошептала:

— Кору говорил, что с тобой весело, но я даже не догадывалась насколько. Как ты можешь жить такой жизнью? Тебя опять чуть не убили... точнее, убили, но ты как-то ожил. Теперь я понимаю, почему наставники вливали в нас твою кровь. Убить тебя невозможно — ты будешь снова и снова возвращаться в этот мир, и горе тому, кто встанет на твоем пути.

Она вновь поцеловала его, запах течки усилился. Волк мысленно выругался и стал ждать, когда ему станет легче. Боль накатывала волнами, как прибой: больно, потом опять больно, потом жгучая волна, которая заново заставляет его переосмысливать понимание о боли. Больно, очень больно...