Отцы Ели Кислый Виноград. Третий Лабиринт - Фаня Шифман

"А как же наши?" – "Ты уверен, что это прямая трансляция в реальном времени, а не какой-то старый фильм?" – быстро спросил Ирми, – "Обрати внимание на качество!

Я уверен, я чувствую, что это так и есть, что это произошло совсем недавно. По пути мы не встретили ни единого человека!.. А сейчас нам показывают, как их оттуда увозили, когда там ещё можно было проехать… Это не просто страшилки в лицах…" – "А может, это, как Ирмуш сказал, типа старого фильма, – спросила Ренана, – и вообще не о том, о чём ты говоришь?" – "Нет, это именно то, что я говорю… Интуиция…" – буркнул Ноам, отводя глаза.

Ребята не заметили, как гигантский экран остался позади, и они снова погрузились в переплетения трубчатых коридоров, переходов и лесенок, стараясь держаться сплочённой кучкой. Они потрясённо оглядывались по сторонам, опасаясь любой неожиданности, которая подстерегала их за каждым углом, готовая нависнуть над ними, сгустившись из сворачивающихся и оседающих на бугристую поверхность спиралей тумана. Слегка пошатываясь, они осторожно шагали вверх по лестнице с неравномерными ступеньками. Девочки крепко взялись за руки, а мальчики окружили их со всех сторон. Ирми постарался идти как можно ближе к Ренане, а рядом с Ширли оказался Рувик, который то и дело посматривал на Ноама. Никто не заметил, как в его руках оказалась гитара, струны которой он задумчиво перебирал, что-то тихонько напевая. Девочки прислушались – оказалось, он поёт "Ты мне грезилась грустной мелодией". Ширли потупилась.

Ирми усмехнулся, услышав, что поёт Рувик, потом деланно нахмурился и резко проговорил: "Ты лучше внимательно смотри под ноги и по сторонам. Сейчас не время витать в облаках. Так закрутит, что с облака свалишься прямо в болото!.." Ноам, не глядя на Рувика, вдруг сказал: "Мальчики, давайте-ка лучше на ходу повторять слова Торы. Разобьёмся на пары – я с Ирми, а вы между собой – Шмулик с Цвикой, а Рувик с Нахуми. А потом поменяем пары… И вы, девочки: ваше дело – псалмы! Найдите то, что больше всего вам по душе – и вперёд!" – "Но идти надо, держась друг за друга, чтобы не потеряться!" – пробормотал Рувик. – "Конечно!" Скоро ребята почти перестали замечать унылое замкнутое пространство вокруг них.

Ноам затеял какой-то спор с Ирми по поводу какого-то отрывка, и девочки прервали чтение псалмов, прислушиваясь к их горячей дискуссии. Шмулик и Цвика принялись тихо наигрывать на флейтах какую-то мелодию, Рувик снова достал из-за спины гитару, но не успел взять ни одного аккорда – Ноам оглянулся на своих спутников и смущённо улыбнулся. Через несколько десятков метров ребята обнаружили, что стало заметно светлее: куда-то исчез зеленовато-серебристый туман, густо клубившийся у них в доме и сопровождавший их в путешествии по виткам преобразованной в жуткую ракушку-муравейник Меирии.

Ребята остановились, чтобы перевести дух, и с изумлением оглядывались по сторонам: "муравейник" остался позади, воронка широко распахнула своё устье, оставаясь, однако, всё той же замкнутой трубой. Где-то высоко-высоко в виртуальном гнойно-желтоватом небе, выше танцующих "силонокулл-туч" и нервно скручивающихся и раскручивающихся между ними спиралек (которые студенту-медику, наверно, напомнили бы иллюстрации из учебника по микробиологии), они увидели бугристые складки бледно-голубого, бледно-зелёного и розоватого ракушатника, и это было похоже на внутреннюю поверхность гигантской ракушки.

Силонокулл-тучи превратились в пляшущие разноцветные блики. Пейзаж повеселел.

Казалось, красочные блики и спирали исполняют неистовый танец в убыстряющемся темпе. От обилия красок и нарастающего темпа зарябило в глазах. Ирми пробормотал:

"Очень похоже на вступление к "кобуй-тетрису"…" Откуда-то сверху тихо и нежно зазвенели колокольчики, исполняющие весёленький, приятный мотивчик, из тех, что во множестве звучали на радио и с экранов телевизоров в "досилонокулл"-эпоху и которые редко-редко, но всё же можно услышать сейчас – и даже в традиционной аранжировке. Ирми вспомнил: "Эту мелодию в исполнении точно таких же колокольчиков мы слышали в первые недели "заборных" концертов – тогда на Заборе показывали пасторальные пейзажи. Правда, колокольчики сопровождали гребёнки "Петеков"! Это уже после появились "шавшеветы"!

И только потом околозаборных зевак начали "потчевать" силонокуллом…" Шмулик откликнулся: "Неужели тогда ещё звенели колокольчики?" – "Ага… Я думаю, Мезимотес посоветовал Арпадофелю с Тумбелем, для начала скармливать народу весёлые мелодии и нейтральные колокольчики. Чтобы после этого плавно – именно плавно! – перейти к силонокуллу". – "Точно! В конце концов, время от времени стоит поощрять у толпы настроение бездумного и безудержного веселья – а то ведь на фанфарологию может и сил не хватить!" Ноам вдруг мрачно пробурчал: "Гидон предупреждал: кто знает, какие обертоны на ультра-частотах у этих нежных колокольчиков. Мол, зря они ничего не делают!" – "И ты, помнится, ещё усомнился в его предположении: тебе очень хотелось верить в лучшее!" – угрюмо усмехнулся Ирми. – "Ну, умнеть-то когда-то надо! Особенно после телепередачи…" – покраснел Ноам и украдкой глянул на девочек.

Где теперь умница Гидон?.. Бенци хотя бы им показали, а про Гиди по-прежнему – ни слуху, ни духу. Даже друзьям Макса и Хели до сих пор ничего не удалось узнать.

Ирми тяжко вздохнул. Ренана подняла на него встревожено-удивлённый взгляд, но он заставил себя улыбнуться и озорно подмигнуть ей.

По обе стороны выросли нарядные коттеджи, вроде тех, что стояли в Эрании-Далет, где выросла Ширли. Здесь ребят поразила не только и не столько необычайная тишина, сколько явно декоративный вид коттеджей и вилл по обе стороны всё той же бугристой улицы-воронки. Бугристый ракушатник был не уныло-мрачный (как в жутковатом муравейнике, из которого они с таким трудом выбрались), а восторженно-цыплячий.

Тишина напоминала о раннем субботнем утре и навевала ощущение безмятежного покоя и умиротворённости, даже – легковесной бездумности.

Ни души не было видно вокруг. Ребятам пришла в голову шальная мысль, что все элитарии дружно покинули свои виллы и уехали отдыхать то ли в горы, то ли к морю, а то и пошли на очередной сногсшибательный концерт в любимую старую, добрую "Цедефошрию".

Эта мысль испарилась без следа, как только близнецы обратили внимание на декоративность, ненатуральность пасторального пейзажа, лишь отдалённо напоминающего престижный квартал Эрании.

Незаметно городской пейзаж сменился сельским. Они шли по тропинке, петляющей среди кустарника, временами попадавшихся низеньких деревцев и огромных сверкающих камней, местами поросших мхом. Поражала всё та же пустынная местность – ни души. Вдруг Цвика молча указал на странный ручеёк, неведомо как, неведомо когда, неведомо откуда выскочивший сбоку от них, и с чересчур громким поскрипывающим звоном струился с бульканьем вдоль широко распахнутого завитка ракушки. Похоже, их кидает от одного до другого витка "Цедефошрии"!.. В самом центре ручейка, весело посвистывая на неявно диссонирующих между собой звуках, вихляла в разные стороны струя интенсивно меняющегося цвета, не тёплой, не холодной, а скорее нейтральной желтовато-зеленовато-коричневой гаммы, разбиваясь о холодные зелёные камни, которыми было усеяно дно ручейка, и поднимая вверх звонкие, словно бы хохочущие, фонтаны брызг, расплёскивающиеся веером. Ренана и Ширли первыми явственно ощутили источаемый ручейком и как бы висящий в воздухе странный, неприятный и стойкий запах.