Долететь и остаться - Владимир Перемолотов

— Я знаю, — повторил Джо. — Все-таки у меня почти шесть лет практики.

Ремни привычно легли в руку. Ладонь ощутила ласковое прикосновение хорошо выделанной кожи. Правая сама собой, на рефлексах, опустилась вниз, туда, где справа от него должен был лежать кнут. Рука шарила в темноте, не находя того, что нужно. Скорее всего, возница выронил его, когда падал и валялся кнутик где-то в темноте.

— Нужно ударить их чем-нибудь по спинам, иначе… — подсказал прогрессор.

Джо не стал спорить с Александром Алексеевичем, а вместо этого как-то по особенному чмокнул губами, и лошади потихоньку наращивая скорость, потрусили вперед. Несколько минут он приноравливался к упряжи, приглядывался к лошадям. Для тех все, вроде бы, обошлось без последствий. Наверное, в благодарность за избавление от тяжкого груза, они бежали, никак не реагируя на смену седоков. Джо нахлобучил на голову капюшон «невидимки» и ночь перед ним отступила.

Никулин первое время ревниво поглядывал на Джо, ожидая ошибки, но тот держался так уверенно, что прогрессор заметил:

— Редкое по нынешним временам умение — править лошадьми… Не каждому дано.

— А вот мне дано, — довольно мрачно сказал Джо. — Когда давали, пришлось брать. Поневоле пришлось научиться.

Никулин поерзал, устраиваясь поудобнее. После этих слов он немного успокоился.

— А кто учил? И где? Пекинская школа?

Джо отмахнулся.

— Да здесь же. Жизнь учила… Я— Джо Спендайк. Наверняка вы слышали обо мне.

Александр Алексеевич внимательно посмотрел на соседа. Конечно же, он слышал про Спендайка. И даже, как оказалось, видел.

— Не может быть! Там же с бородой…

Похоже, что он вспомнил какой-то портрет Джо. Тот пожал плечами.

— Почему не может? Может. Борода была, а я и сейчас есть… Черт!

Александр Алексеевич вскинулся и уставился на дорогу.

— Что?

Джо ткнул рукой туда, где под ними колыхались в спокойном беге лошадиные спины.

— Да вон правая хромает… Что-то с подковой… Готов поспорить, что через пару километров он ее потеряет…

Александр Алексеевич спорить не стал, просто замолчал, поняв, что советы тут давать некому.

Дорога на Имперский город Эмиргергер. Два километра от Дома Душевных Встреч.

Мимо полосы кустов и трех темных маленьких домиков они выехали на большую дорогу.

За спиной остались ослепленные, оглушенные, парализованные и взывающие к милосердию. То есть то, что осталось позади, без сомнений означало победу, а вот что было впереди, и что это означало, не знал никто.

Движение землян вперед не было бегством. Они просто двигались к своей цели. Пусть даже и напролом.

Ехали не без комфорта, но удобнее всего, конечно, устроился Сергей, что обосновался внутри повозки. После недолгого обдумывания Сергей назвал ее «Императорской каретой», хотя здешние императоры наверняка путешествовали с большим комфортом.

Карета оказалась довольно вместительной. После того, как они вбросили оттуда весь хлам, там можно было даже вытянуть ноги. Он так и сделал, и какое-то время лежал, воображая себя Господином Благородным Егерем, направляющимся на свидание с дамой сердца.

Он забавлялся этим до тех пор, пока воздух снаружи не стал прозрачным.

Темнота, окружавшая их, куда-то подевалась. Только что она стояла между ними и горизонтом, но облака рассеялись, и видно стало метров на триста вокруг.

— Это что, — спросил Сергей, высунувшись из кареты. — Мульп или Лао?

— Лао… — ответил Джо. — Мульпа сегодня не будет.

Он перехватил поводья, снимая с головы капюшон.

— Долго еще нам?

— До конца дороги, — меланхолично ответил Джо. — Можешь подремать пока.

Сергей совету не последовал, а начал разглядывать окрестности.

Не смотря на то, что героическая сага по освобождению прогрессора подходила к концу, на душе было легко. От громады сделанного несколько минут назад дела в недалекое будущее долетал отблеск славы, примирявший с необходимостью рутинной работы и поэтому он с удовольствием разглядывал дикую природу окрест.

Дом Душевных встреч стоял на особицу, в стороне от главной дороги и через пять минут уже и непонятно было, есть поблизости очаг цивилизации или нет. По обеим сторонам тянулись кусты, перемежающиеся с широкими полянами. У Сергея не поворачивался язык назвать их полями — вокруг не было ни оград, ни домов…

Прошло еще полчаса, и кусты остались позади, а в воздухе повеяло сыростью. Он не успел спросить, что это может значить, как сверху раздался голос Джо:

— Кто знает, что это за грустные развалины?

Сергей выглянул. Кусок поля впереди был огорожен каким-то жидким заборчиком. Не железным, не каменным, как было бы у хорошего хозяина, а обычными палками, вешками, скорее даже только долженствующими обозначать забор, чем являющимися им на самом деле. От света узкого серпа Лао по земле потянулись косые тени.

Картина и впрямь была полна уныния.

Там и сям в заборе виднелись дыры, а сам он (если, конечно, это был забор) из последних сил протянувшись прочь от дороги, упирался во что-то угловатое и определенно построенное человеческими руками.

Сергей разглядывал развалины, пытаясь понять, что они означают. Между ним и каретой протянулось выкошенное поле, а рядом с ними — полоса кустов. На развалинах что болталось — вроде бы обрывки тряпок или большие листья — отсюда видно не было, но эти размеренные движения, почему-то рождали ощущение нечистоты и скверного запаха.

— До Эмиргергера километров пять осталось, — приободрился прогрессор. — Знаю я это место.

— Для указателя слишком громоздко, — сказал Джо. — Не находите?

— Это не указатель. Это — признак цивилизации.

Лошади темпа не сбавляли, и они неотвратимо приближались к загадке. Александр Алексеевич явно знал, что там такое стоит, а вот ни Сергей, ни Джо догадаться, что это такое не могли.

— Неужели библиотека? — спросил Кузнецов, понимая, что самое цивилизованное из того, на что может походить это строение это — развалины ветряной мельницы, захваченной и сожженной кочевниками.

— Это ристалище, — пояснил Александр Алексеевич.

— Ристалище, — эхом повторил Сергей. Слово для него было пустым звуком. — Что тут ристают? Или чем?

— Ристалище, — снисходительно пояснил Никулин, — это место для проведения турнира. Было тут недавно такое, я видел. Интереснейшее явление, между прочим, даже событие в здешней культурной жизни.

Сергей удивленно покачал головой.

— Эта узаконенная поножовщина-то, событие культурной жизни?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});