Шумерские ночи. Том 2 - Александр Валентинович Рудазов

можно перемещать из одной ладони в другую. Маг снова прикинул, не проще ли отрезать руку, но все же решил, что проще поймать парандра.

Руку-то потом придется отращивать заново, а пока не отрастет — ходить с культей. А он не в родном благополучном Шумере, а в диком Куше. Тут жара, насекомые, воздух гнилой.

— Шамшуддин, это все из-за тебя, — сказал Креол, подходя к пальме. — Вставай, мне нужна твоя помощь.

— Брат, только не произноси такое на моих похоронах, — открыл глаза Шамшуддин. — Что у тебя опять случилось?

— Мы идем охотиться, — известил побратима Креол.

— С кубком?.. На вино, что ли?

Креол неохотно поведал, чем закончилась его ночная вылазка в священный лес. Шамшуддин удивился и даже рассердился, услышав, что побратим так грубо попрал законы гостеприимства. Однако согласился, что оставлять все так нельзя, и от кубка Креола нужно как-то избавлять.

— Почему он зеленый? — спросил Креол и у него, когда маги углубились в лес.

— Брат, тебе ли не знать? Люди врали во все времена. Врали в большом, врали в малом. Вот и про цвет кубка наврали.

— Какое бессмысленное вранье, — проворчал Креол. — Похоже на людей.

— Я думаю, он позеленел от времени, — сжалился Шамшуддин. — Он же в лесу был. Сколько он там пролежал, ты знаешь? Может, тысячу лет.

Потребуй негус парандра тушкой, Креол управился бы и один. Ему не было равных, когда требовалось кого-то убить. Но в поимке зверя живьем он был плох, зато у него в распоряжении имелся лучший телекинетик Шумера… а значит, всего мира.

— Брат, у меня к тебе просьба, — сказал Шамшуддин, переступая через корягу. — Это охотничьи угодья народа моего отца. Пока мы здесь, не убивай никого, кроме опасных животных.

С ладони Креола как раз сорвалось Стальное Лезвие. Бритвенной остроты диск разрезал надвое какую-то разноцветную ящерицу с пышным веером вокруг головы.

— Она наверняка была очень опасной, — буркнул Креол.

— Не была, брат. Не была.

По крайней мере, Креолу не понадобилось расспрашивать кушитов, где искать парандра и как ловить. Он помнил это с младых лет. Халай Джи Беш, подобно всем желчным старикам, обожал звуки своего голоса и страшно злился, если замечал, что ученики его не слушают. А среди действительно полезного он вещал и о всякой ерунде, в том числе о животных, которых Креол даже увидеть-то никогда не рассчитывал.

Но теперь, благодаря своему учителю, он знал, что лучший способ поймать парандра — приманить на корицу. Он обожает ее безумно, идет на запах, как привязанный, и слегка пьянеет, пока ее лижет. В остальное же время это зверь крайне чуткий, способный сливаться с окружением и даже ненадолго становиться невидимым. Его очень трудно найти и еще труднее взять живым, а если все-таки добудешь тушку — будешь думать, что перед тобой обычный олень.

Шамшуддин тоже помнил рассказ старого Халая о парандре, так что ни о чем побратима не спрашивал. Маги просто шагали по тропе к мелкому лесному озеру, где напатцы выращивают коричное растение. Одна из немногих вещей, которые интересуют в этой деревне иноземных купцов.

Возможно, поэтому и завелись в ее окрестностях парандры.

Только даже с правильной приманкой поймать оленя-невидимку оказалось непросто. Креол и Шамшуддин провели в лесу целый день, уходя от деревни все дальше и дальше. Тут и там они раскидывали приманку, и к каждой Креол «сажал на цепь» шепчущего духа.

Однако пока что ни одного парандра на лакомый запах корицы не явилось — только несколько обычных антилоп. Одну из них Креол провозгласил очень опасной, и маги подкрепили силы жареным мясом.

Костер разводить не стали — Креол просто призвал пламя Гибила. Прямо на голой земле, среди могучих древес и переплетений корней запылал веселый огонь, и к изумрудным кронам потянулся дымок.

Утолив голод, Шамшуддин с ухмылкой достал из сумы мех с вином. Местным, кушитским. У него был яркий привкус каваха, и Шамшуддин признал, что его варят из корней кавахового дерева, добавляя для вкуса мед диких пчел.

— Отличное вино, брат, — разлил его по чарам Шамшуддин. — Оно не только приносит отдых усталому телу, но и блаженство измученной душе.

Креол согласился, что это как раз то, что ему сейчас нужно. Свою порцию он перелил в Белый Кубок, так что вино стало еще и целебным.

— Незачем зря бродить, — сказал он, вдыхая аромат, похожий на смесь розы и чернослива. — Духов я усадил, если парандр явится — они его из виду не выпустят. Еще вино есть?

— Конечно, — достал второй мех Шамшуддин.

Его сума походила скорее на хурджин. Такие вешают на ослов, а не людей. Но Шамшуддин носил свою не через плечо, как Креол, и не на спине даже, а просто… где-то рядом. Частичка его сознания все время поддерживала в воздухе мешок с дорожным скарбом — посудой, одеждой, едой и питьем.

Шамшуддин не умел творить пищу Искусством, как Креол, не владел и многими другими полезными в быту заклятиями, зато мог в одиночку заменить караван верблюдов.

— Женщины здесь красивые, — задумчиво сказал Креол, глядя на изумрудную листву. — Избавлюсь от проклятья и куплю парочку.

— Мудрый выбор, брат, — одобрил Шамшуддин. — Наконец-то ты взялся за ум.

Под сенью дерев даже жаркий Куш был не так уж и жарок. Увлеченные хорошим вином, жареным мясом и приятной беседой, маги отвлеклись от охоты, и даже Креол позабыл о прилипшем к ладони кубке. Постепенно смеркалось, в зарослях все громче квакали лягушки, пиликали смычками кузнечики, а по сухой земле шествовала какая-то птица — длинноногая и голенастая, с белым оперением.

Потом солнце закатилось совсем, наступила темная кушитская ночь. В воздух снова поднялся шарик магического света, озаряя диковинный, совершенно не шумерский пейзаж.

Деревья толстые и тонкие, кустарники и травы теснились к речным берегам, буйствуя дикой зеленью у самой воды, но очень быстро редея, обращаясь сначала степью, а потом раскаленной пустыней. Вдали река сильно раздувалась — там уже начинались соленые озера, и вид становился совсем уж причудливым.

Креол уже начал думать, что Халай им наврал или повторил чужое вранье. Возможно, парандру даром не нужна никакая корица. Или самих парандров тут нет и в помине, а царица решила над ним посмеяться, послала искать птичьи зубы и змеиные когти… хотя прямую ложь Креол бы почувствовал.

Но как раз тут шепчущие