Вирус Зоны. Кочевница - Дмитрий Лазарев

Я бросился к Агнешке сразу в двух пространствах – в физическом и ментальном. Но стоило мне сделать несколько шагов, как пол храма под моими ногами мигом утратил твердость, превратившись в подобие болотной трясины. Я провалился в нее разом и по колени. Попытка выдернуть ноги не удалась – пол мигом затвердел, зафиксировав меня в таком беспомощном положении. У меня сразу возникла ассоциация с мафиозной казнью – ноги в тазик с бетоном, и в реку. Здесь, в своих владениях, Кочевница, похоже, могла многое. Игры с пространством и разумом дополнились играми с материей. Зато в ментальном пространстве я действовал несколько успешнее, так как там мне помогала энергия храма. Рванулся изо всех сил, разрывая путы, наложенные аномалией, и почувствовал, как они ослабли. Правда, Кочевница тут же попыталась перехватить у меня управление энергией. И должен признать, что в этом деле она была сильнее меня. Но не все было так однозначно: светлая энергия храма активно сопротивлялась поглощению аномалией, зато ко мне текла беспрепятственно. В результате Кочевница на свою подпитку тратила сил намного больше меня, и это отчасти уравнивало наши шансы. Поэтому на ментальном уровне я все же приближался к Агнешке, хотя и слишком медленно. Я пытался звать девушку как голосом, так и силой разума, но она не откликалась, как будто была отгорожена от всего невидимым и непроницаемым барьером, чтобы никто не мешал финальной трансформации. Ну, ничего, я покажу Кочевнице, что, впустив меня в храм, она сделала большую ошибку.

И пусть я не могу управлять пространством, да и реальность корректировать здесь, под носом у самой хозяйки этой территории, мне тоже вряд ли удастся, зато с Агнешкой у меня связь, которую не так-то просто разорвать и которая действовала даже на большом расстоянии. Так неужели я не достучусь до нее сейчас, находясь всего в нескольких метрах?! Я вспомнил, как происходили мои нырки в транс, приводивший меня в чужое тело или просто выбрасывающий в пространстве поблизости от Агнешки. Правда, мне еще ни разу толком не удалось осуществить подобное по своей воле, но почему бы не сейчас? Опыта и навыков у меня с тех пор добавилось изрядно…

И я, закрыв глаза, попытался все воспроизвести… Это получилось неожиданно быстро, зато весьма болезненно. Прямо как в тот раз, когда меня впервые накрыло в момент бодрствования, а не сна, у разгромленной автоколонны на Судогодском шоссе. Я проваливался на более глубокий уровень ментального пространства, а все вокруг сопротивлялось этому. Там, в физической реальности, голова моя разламывалась просто дико, но я поспешил полностью отключиться от нее и своего тела. Сейчас оно все равно беспомощно, а его ощущения, нервные реакции и боль будут меня только отвлекать. Если повезет, и мне удастся вырваться, я вернусь в него, а нет – так и говорить не о чем.

Когда восприятие физической реальности окончательно погасло, мне стало несколько легче: боль чувствовалась приглушенно, как будто сквозь гигантскую подушку. Ментальное пространство первого уровня продолжало сопротивляться моему прорыву вглубь, но не преуспевало в этом – я неумолимо проваливался на второй уровень, и если Кочевница хочет меня остановить, ей придется последовать за мной туда. И она словно меня услышала. Я почувствовал нарастающее ментальное давление, будто на меня навалилась огромная тяжесть. Это аномалия попыталась спеленать меня, сковать мое сознание, но не тут-то было – слишком много во мне скопилось энергии, чтобы так просто уступить ее напору. Однако, проваливаясь на второй уровень ментального пространства, я невольно тащил за собой и Кочевницу.

Процесс производил странное и жуткое впечатление. Так как боль была приглушена отделением сознания от физического тела, то на сей раз она не затмевала собой все остальные ощущения, и каналы восприятия поэтому работали качественно. В результате я не только все чувствовал и понимал, но и более-менее хладнокровно соображал. Иначе вся эта моя авантюрная операция теряла всякий смысл: только четкое и быстрое мышление могло помочь мне не оступиться в предпринятой прогулке по лезвию бритвы. Страх, конечно, присутствовал (куда же без него?), но он не мешал мне. Более того – я пытался использовать его в своих целях. Пугающее ощущение, что я тону в темном ментальном Мальстреме, увлекаемый на дно смертельным врагом, который, несомненно, попытается додавить меня там, на втором уровне ментального пространства, создавало нужный настрой, выводя меня на грань отчаяния. А это, в свою очередь, было нужно для того, что я про себя назвал последним криком.

Просто я вовсе не был уверен, что там, на втором уровне, сумею найти Агнешку: возможно, то, что она сейчас делает, не требует столь глубокого погружения в ментал. А значит, чтобы достучаться до нее, снова придется выныривать. Удастся ли мне сделать это с повисшей на мне Кочевницей? Не факт. Пусть она выделила для расправы со мной лишь часть своей сущности, но эта часть была столь сильна, что даже максимальное напряжение всех моих сил и навыков и применение всей имеющейся в моем распоряжении энергии отнюдь не гарантировало мне не то что победы, но даже локального успеха в деле вызволения Агнешки из когтей аномалии. Поэтому девушка была мне нужна там, внизу, и ее надо было как следует позвать.

Мне уже довелось узнать, что ментальный крик отчаяния – сильная штука. Круче него – только крик предсмертный, до которого я надеялся не доводить.

«Агни, помоги!» – закричал я на пределе своих ментальных возможностей, и она услышала!

Я не мог видеть, что происходит с ее телом, поскольку отключился от уровня физической реальности, но почувствовал ее реакцию – ментальный эквивалент вздрагивания, тревоги и узнавания. Да, разумеется, это была еще далеко не прежняя Агнешка, но уже и не бездушная, отринувшая свою человечность особь женского пола, лишь внешне напоминавшая мою любимую. С таким эмоциональным спектром у меня уже появлялись шансы. Когда Агнешка обратила на меня внимание, ее ледяная броня, выстроенная отчасти ею самой, а отчасти – Кочевницей, дала трещину. И я уцепился за сущность девушки всеми своими псионическими силами, увлекая ее следом за собой в бездну второго уровня ментального пространства. Боль и тяжесть ненадолго усилились, а потом внезапно все закончилось, и наступила оглушительная тишина.

Место, где мы оказались, стоило бы назвать странным, но в Зоне подобное определение не может служить особой приметой. Впрочем, было ли это вообще «местом», если понимать под этим словом какую-то локальную область пространства? Скорее нет, чем да. Мы находились глубоко в ментале, и сомневаюсь, что у этой точки существуют обычные географические координаты. Тут другие оси, другие единицы измерения. Какие? Да черт их знает, я же не научник! В прочитанных мною книгах ничего не написано про глубокий ментал, да я такой информации и не искал. В периоды моего самообразования меня интересовали, скорее, прикладные вопросы, связанные с Зоной: в конце концов, я был простым сталкером и об экстрасенсорных способностях даже и не мечтал. Так зачем засорять мозг лишней информацией? То есть это тогда она была для меня лишней, а теперь я жалел о том, что опрометчиво заужал круг своих интересов. Просто в данный момент, как сказал один герой моего любимого фильма, меня терзали смутные сомнения: а туда ли я попал, куда стремился?

Это было нечто вроде гостиничного номера, причем не особо дорогого, с ковром на полу, торшером, кроватью, столиком и несколькими стульями. Пол был твердый, и я стоял на нем, а не парил в воздухе, словно привидение. Интересно! Впрочем, где, как не здесь, реальности принимать облик в соответствии с нашими мыслями и образами, которые диктует сознание? Именно оно тут решает все, и реальность подчиняется. Моему сознанию было бы комфортно в каком-то подобии обычного жилого помещения, вот оно тут и возникло. Впрочем, для предстоящего разговора привычная обстановка была как нельзя более кстати.

Агнешка тоже была здесь, причем в своем физическом облике. Она стояла в двух шагах от меня в каком-то полутрансе и, кажется, плохо отражала действительность.

– Агни…

Я шагнул к ней и протянул руку, чтобы прикоснуться, однако неведомая сила не позволила мне этого.

– Прости, не выйдет, – произнес за моей спиной удивительно знакомый женский голос.

Я развернулся так резко, будто меня током ударило, и, не веря своим глазам, воззрился на сидящую на стуле молодую женщину, чье лицо, искаженное мукой и в обрамлении языков пламени, я видел в последний раз десять лет назад.

– Марина?!

– Привет, Странник, давно не виделись.

Я пребывал в состоянии ступора непростительно долго – больше десяти секунд. Впрочем, здесь этим никто, как ни странно, не воспользовался. Даже та, что приняла облик девушки, чувство вины за смерть которой так подспудно и сидело в моем сознании все эти годы.