Судьба королевского наследника - Амо Джонс

Здесь, внизу.

— Значит, я проиграла? — спрашиваю я, прищурив глаза и расслабляясь в кресле.

— О, дай угадаю, — начинает она, покуривая косяк. Я почти уверена, что это косяк. Для волшебных существ. — Деверо тебе ничего не сказал.

— Не-а. Этот мудак только что украл меня с Земли и сбросил в портал, не сказав ни слова.

— Ммм, — бормочет она, проводя по губам тыльной стороной большого пальца, прежде чем снова передать мне косяк.

Я принимаю это. Потому что я — это я. Я принимаю еще один удар, на этот раз сильнее, чем в прошлый. Он проходит так же, почти как воздух. Черт. Это самая лучшая травка на свете.

— Украл тебя, говоришь. — Она прищелкивает языком в верхней части рта, как будто это не так. — Ну, я думаю, мы можем остановиться на одном факте.

Я не утруждаю себя вопросом, что она имеет в виду, потому что все просто кажется легче. Стресс, который я испытывала мгновениями раньше, боль в животе, когда я думала о Бене и о том, как сильно я по нему скучаю. Все это ушло. Пуф. Растворилось в облаке дыма.

— Я не знаю, что происходит, — шепчу я, и это самые честные слова, которые я произнесла за долгое время. — Как только я думаю, что разгадала загадку, меня уносит в другой мир. Тот, о существовании которого я никогда не думала.

— Мне нужно у тебя кое-что спросить, — говорит женщина. — И меня зовут Зара.

Зара. Даже ее имя такое… мистическое.

— Хорошо, спрашивай.

Я указываю на место между нами.

— Что ты знаешь о своем детстве?

Я вздыхаю, пожимая плечами.

— Так же, как и любой другой человек. Вечеринки по случаю дня рождения, несколько походов.

— Будь более конкретной.

Иисусе, пф.

— Мой дядя воспитывал меня после смерти моих родителей. Мы… любили тако по вторникам, как и большинство людей, и я предпочла перемены занятиям, опять же, как и большинство. — Я качаю головой, зная что это не то, что она ищет, но мое детство, если не считать того, что меня воспитывал мой дядя, а не родители, было в буквальном смысле таким нормальным. — У меня была обычная жизнь. А что?

Маг непонимающе смотрит на меня.

— Ха. Без причины. — Ее взгляд перемещается на мои руки. — Могу я прочитать по твоим ладоням?

Мои руки встречаются с ее прежде, чем я успеваю принять решение. Я смотрю, как она изучает линии, напевая и шепча себе под нос.

Она отбрасывает их, как будто они загорелись, ее лицо слегка бледнеет.

— Я думаю, тебе следует уйти.

— Что?

Я не совсем улавливаю серьезность в ее тоне.

— Сейчас же! — Она встает на ноги, указывая длинным наманикюренным пальцем на дверь. — Уходи. Пожалуйста, Маленькая Ворона. Не возвращайся сюда. Не переходи мост, и если ты можешь убежать, — призывает она, — сделай это.

Я встаю, беру ключи от своей машины и выбегаю за дверь. Внешний мир бьет меня по лицу, как холодный пакет со льдом, и магнитное притяжение, которое я испытывала к магазину, сменяется ноющей пустотой, поселяющейся у меня в животе.

Сейчас я хочу домой. Я хочу свою кровать, своего лучшего друга и нормальную жизнь.

Но маловероятно для меня, поскольку, похоже, я не могу иметь ничего, чего хочу, пока он хочет меня.

Что больше всего беспокоит, так это то, что глубоко внутри, в местах, до которых я не могу дотянуться или назвать, есть темный шепот, который оставляет за собой след из мурашек, и он говорит что-то вроде… Я так же сильно хочу этого одержимого ублюдка-собственника.

Черт.

Двадцать пять

Найт

Голод ползет вверх по моему позвоночнику по мере того, как я все дальше и дальше отдаляюсь от нее. Отчаянно хочу увидеть, как она дерется, убегает или предпринимает что-нибудь против меня. Какого черта она не бесится? Требовательно, как мало это могло бы быть, узнать, почему я просто вырвал ее хорошенькую фигурку из ее мира и бросил в развращенный мой?

Я имею в виду, она спросила, но это все.

Никакой гребаной драки. Никаких толчков или царапаний.

Это раздражает и слабо с ее стороны.

Может быть, она знает, что со мной она в безопасности? Какого хрена?!

Я отбрасываю эту мысль.

Со мной она не в безопасности. Я, блядь, последний человек в королевстве, с кем она не «в безопасности». Не то чтобы меня это, блядь, волновало. Я привез ее сюда, чтобы присматривать за ней и быть уверенным, что она не отдаст то, что принадлежит мне кому бы то ни было.

Я захожу в главный вестибюль как раз в тот момент, когда открывается и закрывается дверь, и входит Крид. Его челюсть дергается, когда он стискивает зубы, и мне не нужно быть потомком телепата, чтобы знать, что что-то недавно заползло ему в задницу и не намерено выходить обратно.

— Зачем ты перенес ее сюда?

Он хмурится.

— Ты спрашиваешь так, будто сам не знаешь, брат.

Я собираюсь обойти его, когда он возражает и занимает мое пространство.

— Я ей не доверяю.

— Мне это не нужно.

— Тебе не следует ей доверять.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — рычу я, отталкивая его с дороги.

Я чертовски ненавижу, что оставил ее там. Может быть, мне следовало отправить нас обоих домой, к чертовой матери. Никто не тронет ее в Рате. Они все чувствуют мой запах на ней.

— Найт! — Крид кричит как раз в тот момент, когда моя нога касается нижней ступеньки. — Мы с тобой оба знаем, что добром это не закончится. Она гребаный человек. Делай то, что тебе нужно, а потом отпусти ее.

Я игнорирую своего брата, взбегаю по лестнице в наш семейный дом и направляюсь в свою спальню, пинком закрыв за собой дверь. Я машу рукой над экраном телевизора, и он показывает видео Лондон. Она в своей машине, по ее щекам текут слезы. Рыдания срываются с ее губ, и я ненавижу, что гнев закипает во мне от этой сцены.

Я открываю портал и прохожу сквозь водовороты, делая первый шаг наружу и прямо к пассажирской двери Ferrari, которую ей подарил Синнер. Чертов идиот. Он может притворяться, что хочет трахаться с ней сколько угодно, но я видел его с ней.

Она подпрыгивает, когда я сажусь на пассажирское сиденье и захлопываю дверцу, поворачиваясь к ней лицом.

— Кто это сделал?

— Что?

Она смотрит на меня сквозь слезы в глазах, ее щеки покраснели, и она глубоко нахмурилась.