Постчеловек (СИ) - Маковицкий Алексей

— Ой! Это эсвэбэшники приходили, разворошили все… Долгая история, пап! Я вроде пытался разложить все по местам, но как-то не до конца — лень было, тем более не думал, что ты вернешься… Сейчас приберусь!

— Отстань! — отмахнулся отец. — Я сам. Иди отдыхай.

Кивнув, Костя проследовал в свою комнату…

— А ты что здесь делаешь?! — не смог он сдержать удивленный вопль — в его кресле-коннекторе, глядя в окно, сидела Кэтька. Одета она была довольно вызывающе — в черную короткую юбочку и топик с глубоким вырезом. На ножках — туфли на высоком каблуке.

Девушка повернула голову. Приветливо улыбнулась:

— О, Котик, проходи, присаживайся! — И дулом пистолета указала ему на кровать.

— Костя, ты с кем там? — донесся из соседней комнаты приглушенный голос Виталия.

— Пап, тут Кэт, — уставившись в черную дырку ствола, негромко ответил Костя и осторожно опустился на кровать.

— Екатерина? Не шутишь? — Виталий с улыбкой вошел в комнату, но, увидев оружие в руках девчонки, посерьезнел: — Что происходит?

Кэтька хмыкнула и перевела оружие на мужчину:

— Садись на табуреточку, Кондор.

— Ладно, как скажешь… — Он послушно опустился на скрипнувший табурет. — Кать, убери пистолет. Зачем ты это делаешь?

— Да, Кэт, ты чего?

— Заткнулись! Оба!

Она нервно повела стволом и остановила его на Косте.

— За убийство моего любимого Феди, моего Понтифика, я, Екатерина Сапрыкина, — начала пафосно декламировать девушка, — приговариваю тебя, Константин Яковлев, к смертной казни через расстрел. — И направила дуло в лоб парня. — Твое последнее слово?

— Стой! — вдруг воскликнул Виталий. — Это не он! Я! Я убил Понтифика!

— Ты? — Кэт приподняла бровь, раздумывая, говорит ли Виталий правду, или всего лишь пытается спасти сына. — Почему я должна тебе верить?

— Хочешь — верь, хочешь — нет. Но я все сделал правильно. Твой Федя, уж прости, но был мудаком! И ты сама это знаешь. Кстати, он оставил тебе прощальный подарок! Спокойствие, я его достаю! — Виталий засунул руку в карман и, немного покопавшись, вытащил что-то в зажатом кулаке.

— Что там? — поинтересовалась она.

Виталий раскрыл ладонь:

— Ничего особенного. Всего лишь чип памяти.

— Я вижу. Чей?

— Твой.

— Что? — удивилась Кэт.

— Твой чип памяти, — охотно повторил Виталий. — Понтифик хранил его… носил на шее, как талисман. Неужели не замечала?

— А-а-а, тот чип памяти, с шеи… Да, видела. Федя говорил, что этот чип уже давным-давно не работает и всего лишь служит ему напоминанием о каких-то важных событиях.

— Понтифик, как обычно, соврал — чип работает. Посмотри его. Прямо сейчас! Там — твои воспоминания. Посмотри! И, возможно, ты изменишь мнение о своем «любимом» и отпустишь нас!

— Почему у меня такое чувство, что ты пудришь мне мозги, а, Кондор? Хочешь, чтобы я посмотрела… Ладно, хорошо… Держи!

Она бросила ему две пары непонятно откуда взявшихся наручников.

— Пристегни себя и Кота вон к той батарее, что у тебя за спиной! — скомандовала девушка и, когда Виталий сделал требуемое, встала и настороженно протянула руку: — Давай, кидай сюда! Посмотрим, что там за кино…

Ловко поймав чип, она вернулась к коннектору. С подозрением покрутив чип в руках, вставила его в слот.

— Хотя знаете что? А чего это я в одиночестве буду смотреть? Давайте все насладимся записанным на чип зрелищем, что бы там ни было!

Виталий скривился:

— Кать, это не самая лучшая…

— Заткнись!

Она сходила в соседнюю комнату и вернулась с двумя проводами. Швырнула их пленникам.

— Соединяйтесь!.. Что значит — не умеешь? Кот, твою мать, в чип-устройство штекер вставь, и все! Бери пример с отца!.. Вот, молодец! А говорил — не умеешь.

Спустя минуту Костя, Виталий и Кэтька были скованы одной — электронной — цепью.

— Загружаю воспоминания, — сказала Кэт.

Перед глазами Кости потемнело. А затем появились картинки из прошлого. Чужие картинки из чужого прошлого…

…Небольшая, бедно обставленная комната с тусклым светом и отрывающимися обоями.

На стульях возле стены сидит молодая пара — мужчина и женщина. Они накрепко привязаны к стульям, а их руки скованы за спиной наручниками. Во рту — кляпы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мужчина вращает глазами и что-то мычит, а женщина сидит без движений, прикрыв веки и понурив голову. По ее подбородку, из разбитых губ, сочится кровь, а раздробленный нос свернут набок. Кажется, она без сознания.

Напротив пленников, на стареньком коричневом диване, комфортно развалились двое — Понтифик и Кондор. Оба молодые, подтянутые. Понтифик курит сигарету. Пальцы его заметно дрожат.

Рядом с ними, на полу, ползает малышка, на вид не более двух лет. Она вряд ли понимает, что творится вокруг — девочка играется с резиновыми игрушками-зверями. Лев, слон, крокодил…

— Челная гадюка! Челная гадюка! Всех убет! — приговаривает малышка, поднимает глаза на папу и смеется. Ей весело.

Понтифик глубоко затягивается и выпускает к потолку облако серого дыма.

— Что будем делать? — спрашивает он.

Виталий пожимает плечами:

— Да хрен его знает… Кончать их надо!

— Кончать? — Понтифик косится на девочку. — Что, и ее тоже?

— Главное правило хорошего дела — не оставляй свидетелей, — философски изрекает Кондор.

— Нет! — Понтифик рубит ладонью воздух. — С этим Иудой и его потаскухой делай что хочешь, но мелкую не тронь! Она все равно ничего не вспомнит!

— Дурак ты, Узурбек Капитонович, и уши у тебя холодные, — усмехается Виталий и встает. Открывает шкаф и достает из него обычные женские колготки. Кидает их поднявшемуся Понтифику. — Хрен с тобой, пусть звиздюшка живет, но этих тогда кончай сам. — И снова плюхается на диван.

Понтифик со спины подходит к пленникам, накидывает колготки на шею мужчины. И начинает душить. Пленник пучит глаза и хрипит в кляп…

Воспоминания оборвались.

— Вы… ты… Пиздец! — Кэтька вскочила. — Бля, Кондор, это что такое сейчас было, а?! Бля-я-я! Нет! Я не верю! Пиздец!.. Кондор, Федя что, убил моих родителей?! Бля, вот это поворот! — Она нервно забегала по комнате.

Две пары глаз внимательно следили за ее перемещениями.

— Вот видишь, Катя, твой Федя был не таким уж и хорошим человеком! — осторожно сказал Виталий. — Согласись, я поступил правильно! По крайней мере, убийца твоих родителей получил по заслугам!

Кэт резко затормозила, встав посреди комнаты. Глянув на мужчину, угрожающе прищурилась и процедила:

— Значит, Кондор, ты был там, да? И все эти годы молчал, что мои родители были убиты, а не пропали без вести? А самое страшное — и сам принимал участие в их убийстве?!

— Нет, не принимал! Я просто сидел рядом, а убивал их Фе…

Не дослушав, Кэт вскинула пистолет.

Бах!

Голова Виталия дернулась назад. Через секунду безжизненное тело наемника рухнуло на пол.

— Папа! — Костя кинулся к отцу, приподнимая его голову и глядя в пустые мертвые глаза. Затем, зарычав в бессильной ярости, вскочил и дернулся к девушке, готовый вцепиться ей в глотку, но прикованные к батарее наручники держали крепко. Забился в истерике: — Сука! Ты убила папу! Какая же ты сука, Кэт! Зачем ты это сделала?! Он ведь не трогал твоих! Сука! Сука! Сука! Ненавижу тебя!

Кэт опустилась на кровать, кидая на парня редкие равнодушно-презрительные взгляды.

— Отстегни меня! Отстегни меня, тварь! Я убью тебя! Вот этими руками! Сука! Он не трогал твоих родителей! Зачем ты это сделала?! Ненавижу тебя, мразь!

Кэтька терпеливо ждала, пока Костя, давясь слезами, соплями и проклятиями, обессиленно затихнет. И наконец дождалась.

— Почти пятнадцать лет назад, — едва слышно заговорила она, — твой папа сказал: «Главное правило хорошего дела — не оставляй свидетелей». И знаешь, Котик… Пожалуй, я с ним согласна! — И подняла пистолет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

А Костя опустил глаза. Последнее, что он увидел перед выстрелом — тонкую полоску-татуировку в виде змеи, которая окольцевала лодыжку девушки и поедала собственный хвост.