Певерил Пик - Вальтер Скотт

— Чувства, которые я питаю к вашей дочери, майор Бриджнорт, вытесняют многие соображения, к которым я в любом другом случае отнесся бы с величайшим вниманием. Не скрою от вас, что предубеждение моего отца против подобного брака будет очень сильно; но я совершенно уверен, что оно рассеется, когда он узнает достоинства Алисы Бриджнорт и убедится, что она одна может составить счастье его сына.

— А тем временем вы хотите вступить в этот союз без согласия своих родителей, надеясь получить оное впоследствии. Так по крайней море я понял предложение, которое вы только что сделали моей дочери.

Порывы человеческой природы и страстей человеческих так неверны и непостоянны, что, хотя Джулиан всего лишь несколько минут назад уговаривал Алису тайно обвенчаться с ним и бежать на континент, считая, что от этого зависит счастье всей его жизни, его же собственное предложение, повторенное холодным, бесстрастным и повелительным тоном её отца, уже не представилось юноше и вполовину столь же заманчивым. Теперь оно уже больше не звучало как голос пылкой страсти, пренебрегающей всеми прочими соображениями, а казалось умалением достоинства его благородной фамилии и торжеством Бриджнорта над Певерилом. На мгновение Джулиан умолк, тщетно стараясь придумать такой ответ, который содержал бы намек на согласие с Бриджнортом и в то же время доказывал его уважение к родителям и к чести своего рода.

Это молчание вызвало подозрение Бриджнорта. Глаза его загорелись, губы задрожали.

— Послушайте, молодой человек, говорите со много откровенно, если не хотите, чтоб я счёл вас презренным негодяем, готовым соблазнить несчастную девушку обещаниями, которых он никогда не думал исполнить. Достаточно, чтобы вы дали хотя бы малейший повод для подозрений, и вы тотчас увидите, могут ли ваша гордость и ваша родословная спасти вас от справедливого мщения отца.

— Вы ко мне несправедливы, — сказал Певерил, — вы бесконечно ко мне несправедливы, майор Бриджнорт; я неспособен на такую подлость. Предложение моё вашей дочери было самое искреннее. Я заколебался лишь потому, что вы сочли необходимым допросить меня с таким пристрастием и проникнуть во все мои чувства и намерения, не объясняя мне своих.

— Итак, ваше предложение состоит в следующем: вы хотите увезти мою единственную дочь в чужую страну, посулив ей любовь и покровительство вашей семьи, которых, как вы знаете, она никогда не получит, и притом желаете, чтобы я согласился отдать вам её руку вместе с приданым, равным богатству ваших предков в те времена, когда они имели наибольшее основание им гордиться. Эта сделка кажется мне несправедливой. И, однако, молодой человек, — продолжал он после минутного молчания, — я так мало ценю блага мира сего, что мог бы примириться с браком, который вы предлагаете, каким бы неравным он ни казался.

— Назовите лишь средства, которыми я могу добиться вашего расположения, майор Бриджнорт, — сказал Певерил, — ибо я не сомневаюсь, что они будут согласны с моею честью и долгом, и вы скоро убедитесь, с какой готовностью я буду повиноваться вашим приказаниям и выполнять ваши условия.

— Их можно выразить в нескольких словах, — отвечал Бриджнорт. — Будьте честным человеком и другом своего отечества.

— Никто никогда не сомневался, что я был и тем и другим, — сказал Поверил.

— Простите, — возразил майор, — но никто ещё не видел, чтобы вы это доказали. Не перебивайте меня; я не сомневаюсь в вашем желании быть и тем и другим, но до сих пор вы не имели ни случая, ни возможности выказать свои правила и послужить своему отечеству. Вы жили в такое время, когда после волнений гражданской войны умы были охвачены апатией, которая сделала людей равнодушными к делам государственным и склонными скорее заботиться о своём благополучии, нежели закрыть собою брешь, когда господь призывал к тому Израиль. Но мы — англичане, и нам не свойственно долго пребывать в летаргическом бездействии. Многие из тех, кто больше всего желал возвращения Карла Стюарта, уже заключили, что небо, наскучив нашими мольбами, в гневе наслало на нас этого короля. Его безудержное распутство, которому так охотно подражают его молодые и легкомысленные приближенные, внушает отвращение всем мудрым и благонамеренным людям. Я не говорил бы с вами о столь щекотливом предмете, если б не был уверен, что вы, мистер Джулиан, свободны от этой заразы нашего века. Небо, одарившее потомством незаконную связь короля, поразило бесплодием его супружеское ложе; и мрачный, суровый характер его фанатического преемника заранее показывает нам, какой монарх унаследует английскую корону. Наступают решительные дни, и теперь люди всех званий обязаны выступить вперёд и спасать отечество.

Певерил вспомнил предостережение Алисы и молча потупил взор.

— Что это значит? — спросил Бриджнорт после минутного молчания. — Неужто ты, такой молодой и ничем не связанный с распутными врагами своего отечества, безучастно внемлешь призыву, который оно обращает к тебе в эту роковую минуту?

— Мне было бы нетрудно отвечать вам общими выражениями, майор Бриджнорт, — сказал Певерил. — Нетрудно сказать, что по призыву отечества я готов пожертвовать своими землями и своею жизнью. Но, изъясняясь в такой общей форме, мы лишь обманем друг друга. Какого рода этот призыв? Кто его провозгласит и каковы будут его последствия? Ибо мне кажется, вы видели уже довольно бедствий гражданской войны, чтобы желать их возобновления в счастливом и мирном государстве.

Людей, усыпленных дурманом, должны разбудить их врачеватели, хотя бы даже и трубным гласом, — промолвил майор. — Лучше храбро встретить смерть с оружием в руках, как подобает свободнорожденным англичанам, нежели мирно сойти в бесславную могилу, которую рабство уготовало подвластным ему жертвам. Но не о войне хотел я говорить с вами, — продолжал он более мягким тоном. — Бедствия, на которые теперь жалуется Англия, можно излечить благотворным применением её же собственных законов, — даже в том виде, в каком они существуют. Разве эти законы не обязан поддерживать каждый, кто живет под их властью? Разве это не обязаны сделать вы?

Он умолк в ожидании ответа, и Певерил сказал:

— Я желал бы понять, как могли законы Англии ослабеть настолько, чтобы нуждаться в моей поддержке? Когда я в этом удостоверюсь, никто охотнее меня не исполнит долг верного вассала перед законом и королем. Но законы Англии охраняются честными и просвещенными судьями и нашим всемилостивейшим монархом.

— А также палатою общин, — прервал его Бриджнорт, — которая уже не творит себе кумира из восстановленной монархии, а напротив, словно пробужденная раскатами грома, предвидит опасность, грозящую нашей вере и нашей свободе. Я обращаюсь к вашей совести, Джулиан, и спрашиваю, не настало ли время пробуждения, ибо никто лучше вас не знает о тайных, но быстрых мерах, которые принял Рим, дабы воздвигнуть в нашей протестантской земле Дагона идолопоклонства.