Последний спартанец. Разгромить Ксеркса! - Виктор Поротников

Греки ожидали врагов в грозном молчании, заслонившись своими большими круглыми щитами, их длинные копья блестели в лучах солнца. Теплый ветерок, налетая порывами, шевелил красные султаны на шлемах гоплитов.

Находившийся позади боевых эллинских шеренг жрец Тисамен, высокий и длиннобородый, принес в жертву богам белую козу. Осматривая внутренности животного, Тисамен негромко сообщил стоявшему рядом Павсанию, что жертва неугодна богам.

В этот момент со стороны персов на поднятые щиты эллинов дождем посыпались стрелы.

У Павсания от волнения щеки занялись жаром. Он повелел жрецу зарезать белого барана. Тисамен вновь омыл руки водой, совершил молитву и взялся за нож… Баран был зарезан, но благоприятные знамения опять не выпали.

Павсаний на мгновение растерялся: неужели боги оставили его один на один со злым роком?

– Режь белую овцу! – рявкнул он на жреца.

Между тем вражеские стрелы с дробным стуком и звоном продолжали падать сверху на красные щиты лакедемонян и тегейцев. Несколько длинных стрел с пестрым оперением на конце воткнулись в землю поблизости от Павсания и Тисамена. Враги прибывали и прибывали в несметном множестве, их рев и вой оглушал, словно шумный прибой во время бури на море.

Два помощника Тисамена дрожащими руками приволокли испуганную овцу. Жрец заколол ее привычным ударом ножа, стал торопливо осматривать кровавые потроха жертвы. Руки Тисамена бессильно опустились, по его хмурым глазам было видно, что благих знаков по-прежнему нет.

Еврибиад подскочил к Павсанию и встряхнул его за руку.

– Мужайся, друг мой! Всем нам суждено здесь умереть, такова воля богов.

Оттолкнув Еврибиада, Павсаний поднял взгляд к небесам, взмолившись Зевсу о ниспослании ему победы в этой битве. Павсаний молился столь истово, что крупные слезы проступили у него на глазах.

Вдруг Павсаний умолк и лицо его просветлело. Он увидел высоко в поднебесье парящего орла. Эллины верили, что царь богов порой облетает землю, превратившись в эту крупную хищную птицу.

– Зевс с нами! – радостно вскричал Павсаний, покрыв голову шлемом. – Зевс поможет нам! Эй, передайте по воинским рядам, что благоприятные знамения получены!

При этом известии спартанцы издали громкий боевой клич, воспрянув духом.

Павсаний устремился на правый фланг, где стояли в боевом строю триста его телохранителей. Еврибиад не отставал от него, являясь одним из троих гиппагретов. Так назывались сотники в отряде гиппеев.

К этому моменту варвары перестали пускать стрелы, всей своей массой ринувшись на эллинов, собираясь смять, смести их в едином порыве. Многие тысячи орущих азиатов, потрясающих кинжалами, копьями и топорами, с топотом и лязгом навалились на эллинскую фалангу. Многие из персов нашли свою смерть от греческих копий, так и не дотянувшись до эллинов ни мечом, ни дротиком. Но это не ослабило мощного натиска варваров, которых было много, как муравьев.

Аристодем, находившийся в передней шеренге гоплитов, в первые же минуты сражения получил две легкие раны, но он не покинул своего места в строю. Щит Аристодема сотрясался от ударов вражеских копий и топоров, изогнутые мидийские клинки сверкали у него перед глазами. Копье Аристодема сломалось. Из второй шеренги ему передали другое копье, но и оно переломилось, когда Аристодем поразил им высокого рыжебородого перса в блестящем чешуйчатом панцире.

Аристодем выхватил меч, отбиваясь от наседающих врагов, которые лезли напролом прямо по телам своих же убитых и раненых. Короткий стальной клинок в сильной руке Аристодема был подобен быстрому разящему жалу. Прикрываясь щитом, Аристодем подпускал варваров почти вплотную к себе, затем наносил им молниеносные колющие удары, целя в лицо, шею и живот. Хрипы раненых и умирающих азиатов сливались с их воинственными криками, с грохотом сталкивающихся щитов, с лязгом мечей и кинжалов…

Поначалу эллинам пришлось очень тяжело, многие из них были ранены стрелами, немало среди них было и убитых. Пользуясь своим подавляющим численным перевесом, варвары какое-то время теснили эллинскую фалангу.

Однако вскоре наступательный порыв персидской пехоты стал ослабевать, ибо воинская выучка лакедемонян оказалась намного выше, чем у варваров, плативших десятью своими убитыми за одного павшего спартанца. Перешагивая через груды сраженных врагов, эллины перешли в наступление. Варвары, откатываясь назад, хватались за луки, издали осыпая греков стрелами.

Калликрату стрела угодила в шею, пробив сонную артерию. Умирая, Калликрат прошептал склонившемуся над ним Аристодему:

– Мне досадно, что я погибаю от стрелы, а не в рукопашной схватке с врагом. Сожалею, что я так и не успел совершить достойный подвиг, коим могли бы гордиться мои жена и мать.

– Ты участвовал в битве при Платеях, а это уже подвиг, друг мой, – сказал Аристодем, закрывая глаза мертвому Калликрату.

Направляясь обратно в боевой строй фаланги, Аристодем вдруг ощутил удар и резкую боль в бедре. В него угодила вражеская стрела. Не замедляя шаг, Аристодем обломил древко стрелы, выдернув ее наконечник из своего пробитого навылет бедра.

Видя, что Аристодем истекает кровью, Амомфарет предложил ему занять место в одной из задних шеренг рядом с другими ранеными спартанцами. Однако Аристодем наотрез отказался уходить из передовой шеренги. Он лишь позволил слуге Амомфарета забинтовать ему раненую ногу куском льняной ткани.

Видя, что персидская пехота не в силах разбить эллинскую фалангу, Мардоний бросил в бой всю свою конницу. Сотрясая землю топотом копыт, азиатские всадники – персы, саки, мидяне и бактрийцы – волна за волной накатывались на боевые порядки эллинов.

Мардоний сам участвовал в этих атаках, возглавляя тысячу отборных конников в пластинчатых латах, чьи лошади были защищены толстыми кожаными чепраками, медными нагрудниками и налобниками. Во время одной из атак персидской коннице удалось глубоко вклиниться в боевой строй эллинской фаланги, едва не расколов ее надвое. Персам удалось повалить спартанское знамя и смять эномотии питанетов, стоявшие в центре. Амомфарет, сражавшийся как лев, был ранен копьем и двумя стрелами.

Этот успех персидской конницы воодушевил отряды пеших варваров, которые с ревом устремились на подмогу к своим всадникам. Спартанцы и тегейцы оказались в труднейшем положении. Их потери росли с каждым часом этой неравной битвы, а помощи от союзников по-прежнему не было.

Эномотия, которую возглавлял Аристодем, к полудню поредела почти наполовину. Весь в поту и в крови, Аристодем своей грудью закрывал образовавшуюся брешь в боевой шеренге. Спартанец, сражавшийся справа от него, был убит вражеской стрелой. Воин, находившийся слева от Аристодема, был заколот вражеским копьем.