Тим Бёртон: Интервью: Беседы с Марком Солсбери - Тим Бёртон

Картина заканчивается песней «Человек часа», написанной Эдди Веддером из группы «Перл джем». Впервые с тех пор, как Принс написал песни для «Бэтмена», Бёртон использовал оригинальное музыкальное произведение, а не специально написанную к кинофильму партитуру, если, конечно, не считать песен, сочиненных Элфманом для «Кошмара».

Эдди Веддер посмотрел фильм, тот ему понравился, и тогда Эдди сказал, что постарается что-то сочинить. Он отнесся к этой работе без лишней горячки, выполнил ее легко и на высоком уровне, не подвергаясь никакому давлению извне: «А если вам это не понравится, особенно не беспокойтесь». Когда я работаю с музыкантами, которых уважаю, и они напишут что-то меня не устраивающее, может возникнуть щекотливая ситуация. Но, по-моему, песня Эдди очень красива, он оказал мне честь своим участием в фильме. Мне кажется, что она соответствует общему настроению, да и голос у Эдди замечательный.

Незадолго до выхода на экраны «Крупной рыбы» Бёртон впервые испытал радость отцовства: 4 октября 2003 года Хелена Бонэм Картер родила ему сына Билли. (Забавно, что один из самых смешных эпизодов «Крупной рыбы» — сцена рождения Эдварда Блума, когда он выскальзывает из рук акушеров. Режиссер хотел показать роды более подробно, но бюджет пришлось урезать.) Бёртон присутствовал при рождении сына.

Если использовать термин «шок и трепет», обычный в Америке, когда речь заходит о сюрреализме, могу сказать, что сцена в «Крупной рыбе» была странным образом пророческой и в то же время, что не менее удивительно, точной во многих деталях. Но если сделать замеры гипотетическим страннометром, настоящее рождение еще страннее.

«Крупная рыба» вышла на экраны США в ноябре 2003 года и имела весьма хвалебную прессу. Многие критики нашли фильм глубоко прочувствованным, хотя некоторые и сочли его чересчур сентиментальным. Были, правда, и такие, которые кричали об утрате Бёртоном своего фирменного стиля, хотя и в более ранних его фильмах немало пафоса и сильных эмоций: достаточно вспомнить душераздирающую игру Мартина Ландау в «Эде Вуде» или Джонни Деппа в «Эдварде Руки-ножницы».

Я всегда в душе смеюсь над фразами типа «Он мрачная личность», «Это утрата стиля», «Гораздо более светлый фильм», бла-бла-бла... Никогда особо не задумываюсь о подобной ерунде. Мой фильм о том, как люди ощущают мир, реальность, то, что есть и чего нет в их жизни. Мне, например, кажется, что и в «Кошмаре перед Рождеством» есть трогательные, волнующие моменты. Но вы, возможно, подумаете, что я сочиняю некие поэмы в мрачных тонах... 

«Чарли и шоколадная фабрика»

Так называется опубликованная в 1964 году вторая значительная детская книга писателя Роальда Даля, уроженца Уэльса. Это рассказ о мальчике из бедной семьи Чарли Бакете, которому достался так называемый «золотой билет» на право посещения фабрики кондитера Вилли Вонки, ведущего затворнический образ жизни. Участвовать в этой экскурсии вместе с Чарли предстоит его дедушке Джо и, в сопровождении родителей, детям, также ставшим счастливыми обладателями «золотого билета» — Майку Тиви, Веруке Солт, Виолетте Борегард и Огастесу Глупу. На фабрике дети сталкиваются с определенными странностями Вонки, не говоря уже о его весьма своеобразных моральных принципах. Бёртон, который до этого уже соприкасался в своей работе с миром Роальда Даля, когда продюсировал для Генри Селика «Джеймс и гигантский персик», любил книгу «Чарли и шоколадная фабрика» с детских лет.

Это была одна из тех книг, которую читали нам в школе. Доктор Сьюз пришел немного раньше, но Роальд Даль был, пожалуй, моим вторым опытом знакомства с писателем, пытающимся создать современную сказку, построенную на смешении света и тьмы, ведущим с детьми разговор на равных, используя детский политически не корректный юмор. Мне давно нравилась эта история, а эмоциональный фактор всегда был для меня решающим.

Книга Даля впервые была экранизирована в 1971 году под названием «Вилли Вонка и шоколадная фабрика». Поставил фильм режиссер Мел Стюарт, продюсировал Дэвид Л. Вольпер, а сценарий написал сам автор. Картина частично финансировалась компанией «Квакер оутс» и снималась в Германии, в Мюнхене. Хотя фильм и не имел кассового успеха, он породил настоящий культ — дань восхищения игрой Джина Уайлдера в роли Вилли Вонки и в еще большей степени — своеобразным мироощущением Роальда Даля.

«Вилли Вонка и шоколадная фабрика» (1971):

Вонка (Джин Уайлдер) наблюдает за участью, постигшей Огастеса Глупа

Я не очень большой поклонник первого фильма, он не пленил меня, как многих, — так, пожалуй, будет справедливо сказать. Странное кино, сделанное в весьма эксцентричной, раздражающей манере. Какая-то совершенно кислотная ретроспекция, когда они плывут в лодке. А в конце Вилли Вонка вдруг ни с того ни с сего становится милейшим человеком. Знаю, что многим этот фильм нравится: он запоминается надолго, но если его пересмотреть... Боюсь, что те, кто голосовали за внесение этой картины в «классику всех времен», видели ее очень давно. Я же, безусловно, не отношусь к первому фильму о Вилли Вонке, как к той, прежней «Планете обезьян»: когда я делал ее римейк, то прекрасно понимал, что нарываюсь. На этот раз я не испытывал подобной личной ответственности, такого давления просто потому, что к исходному фильму у меня было совсем другое отношение.

После смерти Даля в 1990 году компания «Уорнер бразерс» начала переговоры с его наследниками о новой экранизации. Вдова Даля, Фелисити (Лuccu) Даль, на первых порах отнеслась к этой идее без большого энтузиазма, но «Уорнер бразерс» в конце концов уломали ее, пообещав, что eй будет дано право совместно с киностудией утверждать сценариста, режиссера и исполнителя главной роли. Первый вариант сценария попробовал написать Скотт Франк, в чьем послужном списке адаптации романов Элмора Леонарда «Вне поля зрения» и «Достать коротышку».

Мне позвонили с «Уорнер бразерс» и спросили, согласен ли я взяться за эту работу. У них за последние годы было три или четыре варианта сценария, я прочитал их все и почувствовал, что вхожу в суть дела. Я сталкивался с подобным раньше: ситуация несколько напоминала ту, что сложилась вокруг первого «Бэтмена». Проект находился на студии уже много лет, было немало попыток сдвинуть его с мертвой точки, но, мне кажется, когда работаешь над чем-то так долго, колеса устают и начинают крутиться немного медленней. Версия Скотта Франка представлялась мне лучшей, наиболее интересной и ясно изложенной, но ее отвергли, и она попала в этот адский круговорот разработки.