Время в моей власти. Том I: «Россия идет» - Геннадий Иванович Атаманов

недавно я вовсю переживал за ставший родным «Зенит», за судьбу того или иного игрока, озабоченно размышлял, где построят новый стадион «Зенита… Стадион построили, бывший зам. губернатора по строительству, естественно, сидит под стражей по обвинению в махинациях. (Естественно – потому что с 1991 года государством построено могучее коррупционное здание; кому-то позволено воровать и грабить, кому-то – нет, кто-то попался, большинство не попадаются: знают-соблюдают правила игры, знают все ходы и выходы).

Словом, чувствую – всё. Не мое всё это стало – и не ваше, друзья-товарищи, болельщики! Жаль, 40 с лишним лет отдано болению, да и сам всегда любил мячик погонять.

Народная команда… Даже у главного городского начальника проскочили такие слова. Какая же народная команда? Одиннадцать молодых людей на зеленом поле, собранных со всего света, большая часть из которых – долларовые миллионеры. Остальные – будут. Это не народная игра, не народная команда. Это – забава олигархов.

Одиннадцать молодых миллионеров на поле – и тысячи нищих, уже изрядно затурканных жизнью молодых людей на трибунах. Эти тысячи пока еще участвуют в шоу: выложив за билет зачастую последние деньги, кричат, размахивают флагами, размалевывают себе лица…

Всего лишь через несколько лет те, кто на поле – будут жить, имея счет в банке со многими нулями, другие, с трибун – в серенькой одежде, с потухшими глазами топать по улице… Другие заботы, да и новым фанатам они – чужие.

Нет, господа организаторы всего этого – это ваши игры.

Примета времени: пресс-служба. Всякая мало-мальски стоящая на ногах шарашкина контора непременно обзаводится не только собственной охраной, но и пресс-службой: пиар требуется. В связи с этим расскажу о двух известных мне пресс-секретарях. Первый служил в одном из самых главных городских комитетов. Комитет выпускал свою газетку, пресс-секретарь и газеткой руководил – то есть появлялся иногда в редакции, чтобы проорать: всех разгоню! – и уходил. Не было его никогда и в комитете – занимался он исключительно личными делами. Другими делами заниматься и не мог, ибо ничего не знал и не умел. Получил когда-то диплом «по металлу», но металлом никогда не занимался, поскольку оказался в райкоме комсомола, а потом вот в журналистике.

Редакция занимала какие попало углы, но в конце концов получила шикарное помещение в самом центре города. Надо переезжать, однако начальник и здесь не хотел ударить палец о палец – и помещение пропало, ушло… Можете себе представить ярость газетчиков!

Наконец, он по какому-то делу (вроде, где-то что-то украл), попал под суд, но вышел сухим из воды и… оказался главой пресс-службы богатой коммерческой структуры – не умея при этом связать двух слов, и вообще ничего не умея. Сидит в кабинете, в костюме и галстуке, ходит на совещания. А всю работу делают сотрудники…

Понимает ли руководство коммерческой структуры всю никчемность главы одного из своих подразделений? Ведь немалые деньги ему платят, должны, вроде, задуматься. Хорошо зная так называемых людей дела, уверяю вас: не понимают. Не по – ни – ма – ют! Для них самих, при всей ловкости, хитрости, изворотливости – и знании дела! – нет большей пытки, чем написать несколько строк. И в этом всё дело.

Какой-нибудь заместитель генерального директора, человек толковый и деловой, после нескольких месяцев уговоров что-нибудь написать, может, наконец, разродиться. Приходишь к нему – подает листок, а там следующее: заголовок – Статья, и как курица лапой – пять-шесть бессвязных предложений. Нет, человек не шутит. Не понимает. В крайнем случае, пробормочет: ну, вы там сами… чего-нибудь, еще… И этак пальцами в воздухе покрутит, возле головы.

Другой известный мне пресс-секретарь, вылезши из какого-то военного бункера связи, и оказавшись «на пресс-службе», первым делом принялся… собирать бумаги для вступления в Союз журналистов! Ну, этот хотя бы пресс-релизы сам пишет. Бессвязные… Вынужден, поскольку подчиненных-то нет. А то бы непременно поручил – и писать бы ничего не писал!

На новой службе уже несколько лет, и всё шло худо-бедно само собой, да тут вот попал он на «круглый стол»… Начальство поручило. За «столом» – министры, академики, «звезды» журналистики… И он – глава пресс-службы общественной организации, имеющей всероссийский статус. Ему бы догадаться: как-нибудь исчезнуть, срочно заболеть, что ли… Но ведь и для этого надо понимать хоть что-нибудь!

Вылез на трибуну, и понёс… Вышел смех, позор. Однако ни он, будучи человеком темным, ни его начальство – не почувствовали, не поняли ничего.

Такой вот «пиар».

Зеркало начальников!

Проходил как-то по улице Шпалерной, бывшей Воинова, идущей к Смольному. Как всегда пустой – только автомобили летят. Смотрю – бывшее здание Высшей партийной школы, и дверь знакомая, самая крайняя, самой крайней, боковой пристройки Таврического дворца. Много, много раз приходил я сюда, и немало дней здесь просидел – на разных курсах в конце 1980-х годов. В саму ВПШ меня бы никто и не послал…

А курсы, по неделе, по две – интересные, от литературы до экономики. Марксизмом-ленинизмом голову не морочили.

Дай, думаю, зайду? Дверь открыл, зашел, но далеко не прошел – охрана, теперь везде охрана. Да и само здание принадлежит какому-то управлению охраны. Но кое-что увидел, посмотрел, вспомнил… Да, вон в той аудитории когда-то услышал я о неизбежности… Ну, что бы вы подумали? Торжества коммунизма?

Да нет: неизбежности отхода от идей социализма… Как-то так сказали, но в общем и целом – довольно прямо.

Народ, помню, опешил, зашумел.

– Как же так?.. Приход капитализма, что ли?! Да мы же всю жизнь агитировали за коммунизм!

В зале – газетчики, работники идеологического фронта, подручные партии… Да в общем-то – хоть кто! Это же нельзя было представить: всё казалось таким крепким, как бетонная стена толщиной с это здание ВПШ! Да и за окном – самый разгар перестройки.

– Больше социализма! – требовал Генеральный секретарь.

А Генеральный секретарь – полубог, а Ленин – бог!

И вдруг – ученый-лектор спокойно говорит такое, а представитель ВПШ сидит рядом с ним, помалкивает-улыбается…

Впрочем, знаете, что-то такое все-таки чувствовалось. Ведь и сам я, летом 1989 года, будучи в США, в Калифорнии, сидя в ресторанчике, сказал соседу по столу, чеху-эмигранту, который всё бубнил по-русски об отсутствии свободы у него на родине.

– Да поедешь ты скоро в Чехию, будешь доволен. У нас идет перестройка…

Но кто же мог подумать, что всё закончится так?! Советский п-резидент скажет:

– Страну сдал.

Дядя Сэм ответит:

– Страну принял.

Кажется,