Стрелка - В. Бирюк

– Эта… ну… во блин… не признал… извини.

Я всегда говорил, что «с людьми надо жить». Ну, там, пить, есть и… и прочее. А то — голову оторвут. Или, как тут — вобьют в землю по… по самые гланды. Просто от восторга победы.

Илья Муромец отдышался, высморкался, вытряс из бороды и из-за ушей песок, подобрал из валяющегося вокруг топор.

– Вот же… хрень. Лёгкий — не ударить нормально. Как же они ими…?

Тут на нас снова накатила мордва толпой. Сразу — и сверху, и сбоку. И мы побежали он них по бережку вперёд. Отмахиваясь от случайно приближающихся к нам групп противника, присоединяя и теряя одиночек и мелкие группы соратников.

Только позже я понял, что Боголюбский переиграл Ибрагима вчистую. Практически на всех этапах.

Не имея изначально стратегической инициативы — противник начал первым. Существенно уступая в численности армии. Не имея возможности опереться на подготовленные укрепления. Без поддержки местного населения…

«Чем дальше командир от линии боя, тем раньше принимает он значимые решения, тем выше цена ошибки».

Андрей выиграл и Бряхимовский бой, и вообще всю кампанию в тот день, когда наши лодейки прошли мимо устья Нерли Волжской. Эта новость сбила мысли у эмира и его окружения. Сразу вспомнили поход Долгорукого, когда русские рати шли по Волге. Но Долгорукий-то сидел в Ростове, а Боголюбский — во Владимире!

Булгары посчитали эту разницу — мелочью: «эти русские вечно там с место на место перескакивают. Как вши голодные. Княжество-то — то же самое».

Конечно, о нашем повороте в Которосль, в Бряхимове знали. Но эта речка имеет здесь смысл рокады. Дойдут русские до Ростова, отпразднуют Пасху и, усилившись и умножившись, покатятся быстренько назад. Вниз-то по течению грести легче. А русские-то гяуры — такие ленивые!

Разведка булгар, составленная преимущественно из местных мери, выдвинулась на полста вёрст выше по Волге к Городцу и донесла о подходе русской эскадры.

Новгородские ушкуи на Волге хорошо и очень неприятно знакомы. Их количество было преувеличено. Многократно претерпевшие разнообразных бедствий от таких корабликов местные меряне, просто не могли назвать точное число, не удвоив и не утроив его. «У страха глаза велики».

Конечно, это не само войско. Но если авангард такой мощности, то сколько же идёт следом?

Русские лихо отогнали от Городца первый отряд меря. Встревоженный Ибрагим послал усиление. К русским тоже продолжали подходить отряды из волжских городов.

Похоже на сражение под Малоярославцем: последовательная посылка подкреплений сражающимся соединениям обеими сторонами.

Только здесь — хуже: туземные союзники могут в любой момент изменить. Булгары-то уйдут в свой Булгар, а мерянам — рядом с русскими жить. Или — не жить.

Лодейный бой имеет свою специфику. Существенным элементом такого боестолкновения является активное использование дальнобойного метательного оружия.

Проще: у русских — мощные пехотные новгородские луки. Которые вполне уместны в лодейном бою, которыми новогородцы умело владеют. А меря… они лесовики. В лесу стрелу далеко не кинешь, мощных метательных средств нет. Да и сами стрелы… Одно дело — тупым наконечником сблизи белку в голову валить, другое — издалека да бронного латника. Ну, не водится в здешних лесах такой дикий зверь, чтобы в шлеме, в доспехе, со щитом…

Пришлось Ибрагиму посадить в лодки половину своей дружины. Его нукеры обучены конному лучному бою — сходство есть.

Но второе русское войско стоит у устья Клязьмы. Чего они ждут?

Тут, вдоволь помурыжив неизвестностью и неопределённостью командиров противника, Боголюбский снова переиграл Ибрагима.

Насчёт «вдоволь помурыжив» — не преувеличение. У эмира — армия наёмная, у князя — казённая.

Эмир не заплатил — народишко разбежался. Его войско идёт в бой за «пряником»: подарками, нынче и после, за добычей.

У князя — от «кнута»: не пойдёшь — голову снимут. Вместе с шапкой у кого есть.

Понятно, что набор мотивов в обеих армиях у разных людей и подразделений — разные. Но относительный вес… у эмировских — жадность, у княжеских — страх.

Пока войско стоит без дела в нём нарастают всякие… «негоразды». Эмир вынужден их гасить подарками, улещиванием.

Боголюбский… Прозвище — «Грозны Очи» употребляется в летописях к двум другим, более поздним русским князьям. Про Андрея говорят проще: «Китай брови сведёт — всяк на колени падёт да ползком поползёт».

Как ни нервничали воеводы на Мещерском острове, а помалкивали:

– Начальству — виднее. Как государь скажет — так и будет.

Третий раз Андрей переиграл Ибрагима, поставив лодейный лагерь в десятке вёрст от Бряхимова. Эмир до последнего не мог решить: будут ли русские бить с лодей, от реки, или пойдут верхом, по «Гребешку». Поэтому не делал ничего: войско и гвардия, кроме немногочисленных обсервационных отрядов, оставались внизу, у воды, ожидая десантирования прямо под стены городка.

Два разных способа организации армии: «демократия» — у Ибрагима, «тирания» — у Боголюбского.

Эмир, не смотря на все «припадания и преклонения» в восточном стиле, должен был постоянно стремиться к консенсусу. Каждый отряд был, по сути, независим. Ну что ты сделаешь тому же удмурту?! Он сюда пришёл своей волей. И уйдёт также. Когда захочет. А найти его потом, в его лесах… Нет, можно, конечно, погрозить пальчиком, ввести торговые санкции… и оставить своих купцов без мехового товара.

У каждого из племенных отрядов — свои «отношения» с соседями. Если эрзя говорили — «да», то мокша начинали с — «нет». По любому вопросу.

В обеих армиях людям довлели три приоритета: сохранить свои головы, захватить добычу, добиться победы. Любой племенной князёк именно так, в такой последовательности, строит и своё отношение к любому предложению на совете, и к действиям своего отряда на поле боя. А это — причина для конфликта. Потому что всегда есть места опасные и бесприбыльные. А у эмира нет инструментов заставить. Только уговоры да подарки.

Напомню: катастрофа, описанная в «Слово о полку Игореве» началась с того, что Игорю (Полковнику) в предыдущем походе не дали место в авангарде. Где он мог бы безбоязненно грабить половецкие кочевья.

Едва мы прошли устье Нерли Волжской, как в стане булгар появилось… разномыслие. Без консенсуса они ничего сделать не могут, а консенсус недостижим, потому что интересы племён — различны. Мери с Вологды нужна обязательно победа — иначе их русские потом в одиночку вырежут. А печенегам, например, вообще, кроме добычи, ничего не интересно.

Ибрагим тратил всё время и силы на «демократию» — поиск баланса интересов групп участников. В результате, его армия, как та сороконожка, которая задумалась о том, как же она ходит — не могла сдвинуться с места.

Все эти мотивы присутствовали и в русской армии. Но победа, «слава» — были важнее. Потому что, «бесславие», «бесчестие» — эквивалент «сложить голову». Потому что — Боголюбский. И он — «оторвёт голову». Тиран, однако. Деспот эз из.

«Демократия» Ибрагима чётко проигрывала «деспотии» Боголюбского.

Четвёртый раз Андрей просто испугал Ибрагима, последовательно чередуя удары. Эмир постоянно опаздывал, постоянно оказывался должен следовать за тактическими инициативами Боголюбского.

Сперва Андрей малыми силами лесовиков-егерей ударил по аванпостам в лесу на узостях «Гребешка». Эмир отправил им достойное подкрепление. Достойное для отвлекающей стычки в лесу. Поскольку, очевидно — это просто обманка. Настоящей битвы в «лесных дебрях» быть не может. Ясно же — основной удар будет с воды: в русском лагере горят густо костры, толпы народа таскают там лодки. Что этот народ нестроевые — издалека не видно.

И тут вдруг из непроходимых оврагов в тылу Бряхимова полезла русская пехота!

Овраги — непроходимы! Но…

Основная сила в полевом сражении — конница. Пехота — вспомогательный подвижной говорящий деревянный забор. Это знают все. Сызмальства. Особенно — у бывших кочевников.

В Первой конной приданные стрелковые дивизии были предназначены для решения вспомогательных задач: обеспечения прочности обороны, зачистки укрепрайонов…

Любой здешний аристократ строит бой от конной атаки. И Боголюбский — тоже. Но он видит и возможности пехоты. И отличия русской пехоты от племенных ополчений лесовиков.

Как пехотинцы-копейщики мы пролезли по оврагам и поднялись на «полчище». А как «тупые русские» — построились и не сдвинулись

Эмир перепугался и спешно погнал своих союзников и вассалов наверх. В суете и волнении.

Строить собственные войска в непосредственной близости, на виду у изготовившегося к бою противника — верная дорога к поражению. Это все знают!

Но «ленивые русские», вместо того, чтобы атаковать отряды, полезшие на гору в суматохе «по тревоге — бегом!», непостроенные, в неудобном, небоеготовом состоянии, позволили мари и мордве спокойно подняться и развернуться в боевые порядки.