Война под поверхностью - Константин Мисник

— Алманис! — сказал Птунис микрофону. — Выходи из колонии. Седониса отрезали.

— Понял.

Вот и всё. Такой короткий ответ. В этом весь Алманис. Это в колонии он горяч и разговорчив. А в бою слова лишнего из него не вытянешь. Но своё дело он знает чётко. Так что скоро рыб ожидает неприятный сюрприз.

Прошло несколько томительных минут.

— Птунис! — раздался в шлеме голос Алманиса.

— Да! — ответил главнокомандующий.

— Как только мы вышли из Кормушки, нас сразу же атаковали рыбы. Похоже, они нас ждали. Здесь только сатки, головастиков не видно. Принял бой. Пока всё.

— Как?! — закричал Птунис. — Как они узнали про запасной выход? Проклятые твари! Норша, ты слышала?

— Да, — сквозь зубы ответила Норша, одновременно ведущая бой с сатками и прикрывающая тыл скользящим в смертельном танце с клотами бомбистам.

— Давай двигай своих берсерков в помощь Алманису. Пускай попробуют скрытно подобраться и ударить рыбам в тыл. Те этого страсть как не любят.

— Всё поняла, — ответила подруга Герфиса. — Командир двадцатки тебя слышал. Ребята уже пошли. Получай, паскуда! — закричала вдруг она, выпуская очередь в появившегося перед ней врага.

— Норша, Норша! — вздохнул Птунис. — Какой пример ты подаёшь нашим новобранцам!

— Я только что подбила сатка! — с гордостью заявила собеседница. — Так что хороший пример подаю, командир, не беспокойся!

— Молодец, Норша! — завопил в шлеме Радис. — Наколи за меня ещё парочку, подружка! А то у меня тут рыб не хватает!

— С радостью, дружок! — засмеялась женщина.

Судя по тому, что творилось вокруг полусотни Радиса, Птунис не сказал бы, что у того в наличии дефицит врагов. Скорее всего, всё было наоборот.

— Кстати, — поинтересовался Птунис, — а кто командует нашими берсерками.

— Крокис, — послышалось в шлеме.

Пока Птунис переваривал ответ, двадцать добровольцев скользнули к руинам и один за другим втянулись внутрь. Птунис схватился за голову.

— Крокис, — завопил он, — что ты делаешь?! Там же рены!

— Это самый короткий путь к Кормушке, — услышал он хладнокровный ответ. — С этой стороны меня никто не ждёт. Кроме того, чтобы полностью заселить все руины ренами, филиям нужно было их отлавливать по всему океану. Так что на моём пути их может и не быть. Но, если они всё же появятся, мы их просто убьём! Конец связи, командующий, прошу больше не отвлекать меня от выполнения задания!

«Каков наглец! — с восхищением подумал Птунис. — А ведь в своих рассуждениях он полностью прав. И у него всё может очень даже хорошо получиться. Но Алманис-то, Алманис хорош! Наверняка ведь знал, что Крокис прибился к берсеркам, и ничего мне не сказал. Ладно, после сражения, — усмехнулся он, — накажу обоих!»

Он взглянул наверх. Танец с клотами всё убыстрялся, и этот темп ему вовсе не нравился.

— Пурис! — обратился Птунис к командиру десятка, которому на сегодня было приказано его охранять. — Берсерки ушли, и теперь некому подстраховать наших бомбистов. Отправляйся туда и займись этим!

— Не могу! — послышался в наушниках виноватый голос Пуриса. — У меня чёткий приказ от Совета: ни в коем случае не оставлять тебя без охраны. Так что…

— Пурис! — процедил Птунис, стараясь подпустить в голос толику бешенства. — Кому буду нужен я, если клоты прорвутся к нам в тыл! Ты понимаешь, что это будет значить? Это будет конец всему! Так что давай выдвигайся вперёд и прикрой бомбистов. Это приказ! Взрывающиеся стрелы у вас есть, так что в случае чего сможете сдержать клота или даже двух. Исполняй!

Ему показалось, что даже сквозь стекло шлема он видит отчаянное выражение лица молодого охотника, и голос его смягчился:

— Оставь мне одного охранника и отправляйся. Ничего со мной не случится! Я в тылу, и, чтобы добраться до меня, нужно пройти через всё войско, а этого никогда не произойдёт. Кроме того, со мной Зуб, — он кивнул на зависшего неподалёку кула, — он не даст ничему случиться. Иди.

— Понял, — ответил Пурис.

Через некоторое время сквозь выкрики и ругательства, доносящиеся из наушников, Птунис услышал спокойный голос Алманиса:

— Оп-па. Вот это да!

— Алманис, что у тебя случилось? — встревожено спросил он.

— Да ничего особенного. Рыбы бежали. А прямо перед собой я вижу наших берсерков.

— Командующий, — услышал он голос Крокиса, — я зашёл в тыл филиям, руководившим засадой, и убил их. Сатки быстро испарились. Что делать теперь?

Птунис с облегчением перевёл дух.

— Оставайся с Алманисом, — приказал он, — до конца боя. А тебе, Алманис, — идти на помощь Седонису. И действуй там, как договаривались.

— Да, — последовал краткий ответ.

Птунис оглядел поле боя. Пока всё шло хорошо. Пурис заткнул дыру, оставленную Крокисом. Бомбисты успешно сдерживали напор клотов. Седонис пока держался, и полусотни Кратиса и Радиса, тесня сатков, постепенно приближались к нему.

«А теперь подождём Алманиса, — подумал про себя Птунис. — Рыбы думают, что он занят засадой, и его не ждут. Это хорошо. Но всё-таки мне интересно, как им удалось разузнать про наш чёрный ход?»

Алманис не заставил долго себя ждать. Вскоре Птунис заметил, как над стаей рыб, руководивших сражением на данном участке, нависла какая-то тень. Он был готов к такому повороту событий, поэтому не удивился, когда сверху на филий медленно опустилась сетка. Большая рыбацкая сетка с грузами по краям. А вот рыбы к этому готовы не были.

Они заметили сеть слишком поздно, когда та уже накрыла их, и теперь в панике бились, пытаясь вырваться из ловушки, но лишь больше запутывались в ней. Морские камни, служившие отягощением, тянули сетку вниз, и вскоре она, вместе с филиями, стала погружаться на дно.

В голове Птуниса взорвался крик, многоголосый жалобный крик обречённых существ, понимающих свою обречённость и молящих о помощи. Несколько филий, которым повезло, и они не угодили в ловушку, подплыли к своим собратьям, пытаясь зубами разорвать прочные верёвки. Но всё было бесполезно. Сетка медленно погружалась на дно океана.

Стиснув зубы, Птунис молча смотрел на эту картину.

«Вы сами это начали, рыбы! — твердил он про себя. — Сами начали эту войну, ещё тогда, когда в океане пропал первый человек. И теперь вы пожинаете плоды своих трудов. Вы сами во всём виноваты! Сами!»

Он повторял эти слова, как заклинание, как молитву, но, странное дело, это ему совсем не помогало. Внутри него было пусто, и в сердце поселилась маленькая боль, которая тыкала иголкой каждый раз, когда он ощущал безмолвный вопль обречённых филий. Не выдержав, он затряс головой, пытаясь выбросить из неё эти крики, вытряхивавшие из него всю душу.

«Не раскисай! — заорал он сам себе. — Ты должен думать о других, тех, кто доверил тебе свои жизни, кто пошёл за тобой и верит в тебя. Сейчас ты должен думать только о них!»

Это помогло больше, и Птунис, хотя и с трудом, перевёл взгляд и устремил его на разворачивающуюся перед ним картину сражения.

Было понятно, что одна группа филий из нескольких десятков рыб не может руководить всем боем, ведущимся вокруг колонии, и погибшая группа, конечно, была не единственной. Но именно на этом участке сатки остались без руководства. Они тотчас же повернули назад и вышли из боя. В прорыв немедленно устремилась полусотня Радиса. Другие сатки ничем не смогли им помешать — их занимали остальные отряды людей.

Бойцы Радиса преодолели несколько десятков метров и, заметив ещё одну группу филий, тут же напали на неё. Откуда-то из толщи океана тут же появились сатки и ввязались в драку. Очевидно, филии хорошо подготовились и составили не одну, а несколько резервных групп. Закипело сражение. Но несколько филий было уже убито. Кроме того, каждый из колонистов пытался изловчиться и, избегнув атаки сатка, выстрелить именно по филии. Жертвы среди тех росли. Вскоре филии уже не могли контролировать всех своих сатков, и те, поодиночке, а то и маленьким группами, стали покидать поле боя. В эти бреши тоже устремлялись люди. Фронт рыб сыпался на глазах.

В это время Птунис, отслеживающий ход сражения и одновременно с этим прислушивающийся к ментальному полю, почувствовал, как совсем рядом появились сущности, в головах которых билась только лишь одна мысль: «Смерть!»

Вот и всё, успел подумать он. Вот и появились союзнички. А ведь мы, мелькнула удивлённая мысль, справились и без них. Справились сами.

Но это уже было неважно. Сверху, как чёрные гроздья мрака, на огромных клотов и сатков опускались калары. Пришло их время для пира.

Битва распалась на отдельные схватки. Каждый сражался за свою жизнь и против всех. В одном месте люди окружили клота и вгоняли в него одну за другой взрывающиеся стрелы и бомбы. А тот всё никак не хотел умирать и, истекая кровью, мысленно ревел так, что Птунис зажал себе голову руками, лишь бы не слышать этого вопля.