Млечный Путь № 2 2020 - Павел Амнуєль

и участием в выборах 1992 года, когда мы еще толком не успели разобраться в политической ситуации и, по совету ближайших друзей, русскоязычных религиозных сионистов, голосовали за Национально-религиозную партию ("Мафдал"). Хотя, как мы шутили, наше голосование дало партии один дополнительный парламентский мандат, тем не менее к власти пришла "Авода" во главе с Рабином и Пересом и ее союзники по левому лагерю. Не имея в ту пору своего мнения по поводу того, стоит ли свеч соглашение Осло, я довольно скоро это мнение сформировал; мне помогли брутальные выступления Рабина, громившие противников "мирного процесса", который стоил жизни все большему числу граждан Израиля; Рабин также грозил всевозможными карами евреям - жителям Иудеи, Самарии, Иорданской долины и сектора Газа..Я сразу начал писать в газеты - чем дальше, тем больше изобличая израильскую сделку с Арафатом и ее последствия, диаметрально противоположные тому, чего ожидали незадачливые миротворцы (рост террора вместо его спада). В одном из автобусных терактов погибла моя хорошая знакомая.

В соавторстве с 25-летним сыном в сентябре 1994 года я написал статью "Рабин и поджигатели", тогда же почти одновременно опубликованную в иерусалимской газете "Неделя" и нью-йоркском "Новом русском слове".

Вернусь, однако, к двухтомнику А. Эпштейна. Первое, что сделал Нетаниягу, став в 2009 году главой правительства, - "выступил в Университете Бар-Илан с новым вариантом будущего урегулирования (с палестинцами. - М. К.), в рамках которого выразил согласие на создание "Палестинского государства", пускай и в "обмен" на признание (второй стороной переговоров) Государства Израиль как национального дома еврейского народа и получение гарантий безопасности Израиля". Еще в 1997 году он отдал под контроль палестинцев большую часть города Хеврон - якобы потому, что демократическое государство должно соблюдать преемственность по отношению к решениям "левого" правительства, как бы оно само ни меняло в начале 90-х решения предыдущих "правых" правительств. (Да вот и Дональд Трамп, став президентом США, решительно пересмотрел политику своего предшественника Б. Обамы.)

Вследствие того, что в том же 2009 году президентом стал Обама, неприязненно относившийся к Нетаниягу, последний был вынужден как-то приспосабливаться к новым условиям. Обама был против любого строительства жилья и общественных зданий для еврейских жителей Иудеи, Самарии и Иорданской долины, не говоря уже о новых поселениях. Под давлением американской администрации Нетаниягу согласился на десять месяцев (до сентября 2010 года) наложить мораторий на такое строительство. Я спрашиваю себя, как бы в этом случае поступили Бегин или Шамир; не так, наверное.

А как наш премьер, номинально считающийся главой национально-либерального движения, поступил с турецким квазисултаном Эрдоганом, когда тот послал, в целях прорыва блокады Газы, судно "Мави Мармара", до отказа заполненное отнюдь не безоружными террористами?! Судно остановили, обстреляли, нескольких "турецко-подданных" убили, но впоследствии Нетаниягу счел за лучшее выполнить все, одно наглее другого, требования зарвавшегося турецкого фюрера. А как он реагирует на вылазки террористов ХАМАСа и "Исламского джихада" из сектора Газа, насчет которого Шарон в 2005 году якобы не сомневался, что мы с ними окажемся полностью разъединенными ("Мы здесь, они там", - его слова)?

С ХАМАСом Израиль уже провел несколько показательных войн, но недвусмысленная победа Израиля не была достигнута ни в одной из них. В итоге фактор устрашения, в прежние времена служивший главным тормозом террористической деятельности, перестал играть мало-мальски заметную роль. Для террористов Израиль сделался "бумажным тигром". Военная мощь нашей страны такова, что мы могли бы разделаться с ХАМАСом за какую-нибудь неделю. Почему же мы этого не делаем? Потому что Нетаниягу боится (справедливо!) новых жертв среди израильских военнослужащих и мирных жителей. Он боится также суда мирового общественного мнения, а главное - изменения дружественного отношения к нам республиканской администрации США. Да и добьется ли в 2020 году второй президентской каденции Дональд Трамп?

Короче говоря, мы снова вернулись к ответным ударам по террористической структуре ХАМАСа и "Исламского джихада" - последние войны были такими же (в смысле неопределенного результата), как предыдущие. Тем самым правительство Израиля де-факто отвергло доктрину Бегина, охарактеризованную выше, хотя и утверждало, что действует именно по ней.

Обо всем этом А. Эпштейн пишет отрешенно, ничего не забывая и не откликаясь душевно на эту, по сути своей капитулянтскую, политику. С одной стороны он фиксирует наши грандиозные экономические успехи. С другой же - намекает на то, что Ликуд, уже десять лет правящая в Израиле партия, не в состоянии вернуться "к либерализму в его изначальном, классическом значении", хотя, быть может, именно эту идеологию стремится реализовать. Однако времена изменились, и, как мне кажется, пройдена точка невозврата. Вот почему столь пессимистично смотрит на будущее Ликуда, а значит, и Израиля Алекс Векслер, чьи высказывания я приводил в начале этих заметок.

Книга А. Эпштейна написана прекрасным русским языком, и поэтому она, будучи научным изданием, не может не заинтересовать массового читателя, который интересуется политикой. Впрочем, даже те, кто не интересуются политикой, не могут не быть подвластны ее влиянию. Поэтому всем, у кого за Израиль болит душа, рекомендую ознакомиться с этим незаурядным двухтомником.

Павел Амнуэль

"Нет у Революции конца!"

Часто приходится слышать и читать, что в современной науке больше нет открытий. Все важное и принципиально новое открыто в прошлых веках, а сейчас ученые лишь наносят более тонкие штрихи на уже нарисованную, в принципе, картину природы. В недалеком будущем картина будет закончена, а вместе с ней закончится и наука.

А ведь действительно! Квантовая физика появилась сто лет назад, теория относительности - тоже, ДНК открыли в середине прошлого века, о происхождении видов писал Дарвин полтора века назад. Конечно, сегодняшняя теория эволюции далеко ушла от дарвиновской формулировки, но ведь это лишь развитие и уточнение идей великого Дарвина. Как и все последние достижения квантовой физики - результат решений уравнения Шрёдингера, выведенного почти сто лет назад.

Список можно продолжать долго. О скором конце науки даже сами ученые говорят не первое десятилетие. В 1996 году американский научный журналист Джон Хорган опубликовал ставшую бестселлером книгу, которая так и называется: "Конец науки". Он побеседовал с многими известными учеными самых разных специальностей - от астрофизиков и химиков до социологов и психологов. Корифеи с пессимизмом говорили о будущем науки. Все, мол, самое главное в природе уже открыто, а более мелкие открытия общую картину мироздания уже не изменят. Наука - во всяком случае, экспериментальная - доживает последние годы. Может быть - десятилетия.

Принципиально новые открытия

Откуда пессимизм? Дело в том, что наука развивается, когда ученые делают