Странные вещи - Магеррам Зейналов

После слов о маме Крапива стал выглядеть немного потерянным. Никто бы не подумал, что еще час назад в схватке с монстрами он был просто воплощенной яростью. Сам Крапива еще несколько раз напомнил себе, что ничего не боится, что он спас человечество (не один, но все же). И делал мужественно-беззаботное лицо.

Но дома была мама. Имидж – ничто. Мама – все.

Потом они попрощались с «Друзьями отечества», в том числе с Петром, которому было ужасно неловко, что в той славной битве ему пришлось воевать на стороне противника. «Друзья отечества» сказали, что в этом городе у них друзья, так что им есть где ночевать.

Антонд испарился еще раньше, что никого не удивило. И в свой двор на Дзержинского они вернулись уже втроем – Денис, Ренат и Алена.

– Ой, а я ж теперь у бабушки, – сказала она.

Ренат почему-то весь стал красный. Он поднял руку, чтобы попрощаться, да так неловко, словно та была привязана веревочкой к пальцам кукольника.

– Ну, тогда пока, что ли.

Денис подумал, что Ренат ночью под одеялом читает свои книжки при свете собственных ушей. И эта идея так ему понравилась, что он готов был засмеяться в самый неподходящий момент, чем все испортил бы. Чтобы этого не сделать, он внезапно обнял Рената и прошептал ему в ухо:

– Проводи ее до дома, Ромео.

Когда парочка вышла со двора, Денис зашел в подъезд и пошел к себе на девятый этаж пешком – так он решил отсрочить неизбежное. Сначала они откроют дверь, и ему в лицо ударит запах жареного лука, мама любит лук, говорит, он от всех болезней. Потом родители увидят, в каком он виде, и будут задавать вопросы. Без проблем. Скажет, что подрался. Потом он позвонит маме Рената и скажет ей, что Ренат задержался, провожает девочку и скоро вернется. Ну а под конец надо сделать главное. Конечно, он всем им испортит праздник, но по-другому нельзя.

А небо было чистым и звездным. Кажется, это случилось в первый раз с тех пор, как две недели назад тут упал инопланетный корабль.

Они вышли из автобуса и топали вдоль леса к бабушкиному дому. Дул теплый ветерок, а Ренат рассказывал Алене про созвездия. Вот Волосы Вероники, вот Секстант, Дева, ну и обе Медведицы, конечно. А ты знаешь, что не все эти созвездия можно увидеть осенью.

Ренат еще не знал, что пройдет много лет, и в похожих ситуациях он все еще будет рассказывать девушкам про звезды, вместо того чтобы говорить о главном. Ренат чувствовал, что есть вещи страшнее инопланетян. Он, конечно, не трус, но бывают моменты…

– Я вот не знаю, что бабушке сказать, – начала Алена, – у меня вон рубашка вся порвана. Скажи, какой у меня нос.

Они уже вошли на территорию «вагончиков». Под единственным в округе фонарем она остановилась, повернулась к Ренату лицом и встала впритык, так что Ренату остро захотелось прямо сейчас как можно больше рассказать про галактики и квазары.

– Ну?!

– Нормальный у тебя нос, красивый.

– Это я в курсе, балда. Видно, что он разбит, там, опух? А то бабушка будет задавать вопросы.

Ренат раньше еще никогда не разглядывал девочек вот так в упор.

– Ты глаза не закрывай. Ты что, близорукий? Так я поближе подойти могу.

– Не надо. В смысле, да, чуть-чуть опух и еще вот тут синяк под челюстью. Слушай, – он отошел назад, как бы разглядывая Алену в целом, – Бабушка все равно будет вопросы задавать. Вид у нас обоих неважнецкий.

Это было правдой. Кровь смыл дождь, но рваная одежда, синяки и усталость говорили сами за себя – дети явно попали в переделку. На улице было темно, да и в автобусе они сидели в дальнем конце, чтобы не привлекать внимания немногих пассажиров. Но дома от бабушки так просто не отделаешься.

Алена вмиг представила, как та будет причитать и задавать вопросы. Она знала, что Нинасита, которую десятки сериалов обучили выявлять ложь, ни за что не поверит в совпадения. Утром является Алена с каким-то сенбернаром, за ней отец, потом как снег на голову этот парень. Ну и пес! Они с таким трудом доказали тогда бабушке, что слова пса ей послышались. А сейчас она соберет все факты и ничему не поверит.

– Правду, – сказал Ренат. – Мы можем сказать ей правду. Это логичный шаг.

– Она не поверит, – начала было Алена и осеклась. Инопланетяне были частью объективной реальности не только для них, но и для Нинаситы. По телевизору люди загадочным голосом рассказывали про Бермудский треугольник, газеты каждый день дарили новые сенсации про НЛО. Книги срывали покровы с тайн мироздания.

– Поверит, – сказал Ренат и улыбнулся. – Теперь уже нет нужды таиться от старших. Мы боялись их впутать во все это, думали, что они нам помешают, чтобы защитить, или ввяжутся сами. Но все уже кончилось. Теперь можно.

– Теперь можно, – повторила за ним Алена и разозлилась, даже не на Рената и его идиотскую улыбку, а так, на ситуацию. Что вроде бы все закончилось, но на самом деле еще нет, потому что надо идти к Нинасите, и все выкладывать. Ренат – прав, и это ее тоже бесило.

– Я прав, так?

– Любишь правду, да? А то, что ты мне там сказал, тоже правда? – Маленькая Ненси, сидевшая в ее голове, довольно потирала руки.

– Что? Где?

– Да там, на крыше. Когда мы с пришельцами махались.

Из окон железных «вагончиков» шел теплый свет. У одних пел Газманов, у других подходили к концу «Акулы пера», у третьих в Лиге чемпионов играли «Спартак» и «Галатасарай». А высоко-высоко над ними, над вагончиками, над тайгой, над Н-ском светились звезды. И где-то там, невидимый человеческому глазу, улетал прочь звездолет с Навигатором.

Эти звезды светили так ярко, но какая теперь разница.

Все, что было таким важным еще в начале вечера, оказалось пустяком. И наоборот.

Крапива вернулся домой, чтобы рассказать маме, что с ним все в порядке.

Денис как вошел к себе, набрался храбрости, пошел в гостиную, выключил Тринитрон и сказал родителям, что выиграл его нечестно и телевизор придется вернуть. Но не потому, что так хотят Ленин или Иисус, а потому что это правильно.

Алена через минуту войдет к Нинасите и расскажет ей всю правду. Потому что это важно.

А Ренат…

– Ну, вспоминай, вспоминай, – скала Алена, – Ты правду сказал там на крыше?

– Да.

***

30 лет спустя. В доме у