Муж Святой Героини - Сергей Элгрин

переулок, где стоял непроглядный мрак, и Амнэлия на мгновение ощутила, как мурашки пробежали по телу, сердце ёкнуло от страха. Промчались через него, выбежали на одну из улиц, продолжили бежать вперёд. Улица была тихая и почти безлюдная, гулко звучали в этой тишине шаги преследователей позади.

Женщины промчались сквозь ещё пару долгих переулков, продолжая двигаться в южном направлении, в конце свернули направо — и, наконец, перед ними предстала Улица Плюща. Она казалась сонной и внушала какое-то чувство уюта и спокойствия. Амнэлия поймала себя на мысли о том, что уже воспринимает эту улицу как свой дом, как место, где она живёт, место, которому она принадлежит. Всё на этой улице казалось знакомым и немного родным.

— Вот мы и на твоей улице, — сказала хозяйка, борясь с одышкой.

Бежать они не прекращали, а хулиганы продолжали преследовать.

Женщины пробежали почти половину всей улицы, когда Амнэлия указала хозяйке на дверь и крикнула:

— Вон тот — наш дом!

На бегу она достала ключ из сумки, женщины быстро добежали до двери, Амнэлия вставила ключ, провернула, провернула ещё раз, распахнула дверь. Обе вбежали внутрь, и Амнэлия быстро захлопнула дверь. Она тут же опустила засов, и зачем-то упёрлась руками в дверь, будто ожидая, что её сейчас начнут выламывать.

Прошло несколько секунд, никто в дверь не ломился, и Амнэлия немного успокоилась.

Она подбежала к окну и выглянула наружу. Преследователи остановились шагах в десяти от её дома, громко смеялись на всю улицу, что-то выкрикивали, а потом двинулись прочь, продолжая хохотать и пьяно затянув какие-то песни. Они растворились в вечерней тьме.

— Кажется, ушли, — сказала Амнэлия, тяжело дыша и едва живая после пережитого страху.

— Сегодня ушли. А завтра попытаются подкараулить тебя снова. Я наслышана про этого ублюдка Равезона. Он настойчивый и наглый.

Амнэлия зашторила окна и зажгла свет в лампах.

— Присаживайтесь, — она указала на стул возле кухонного стола. — Спасибо вам. Спасибо, что помогли.

— Не за что, милочка. Ты работаешь у меня, а я своих работниц в обиду не даю.

— Спасибо ещё раз. Если бы не вы… Я правда, очень благодарна, мэдэмэ Хагата!

Амнэлия засуетилась, её глаза забегали по обстановке в доме.

— Давайте я вас чаем угощу, раз уж, получается, вы ко мне в гости заглянули, ха-ха, — она попыталась улыбнуться, но вышло лишь что-то неловкое.

— Фу-у-ух, — устало вздохнула женщина, всё ещё борясь с одышкой. — Давно я так не бегала. Не молодая уже. Пожалуй, чаю выпить было бы неплохо. Или чего-нибудь покрепче.

Амнэлия принялась возиться на кухне, ставя чайник и разводя огонь.

— У меня тут есть ещё печенье… и плюшки. Всё я приготовила сама… — Амнэлия чувствовала себя неловко и какой-то рассеянной.

— Ты так хорошо умеешь готовить?! — удивилась хозяйка.

Амнэлия скромно потупилась.

— Будете? — она указала на выпечку на столе.

— Давай, конечно, милочка!

Амнэлия поставила перед хозяйкой глубокую чашку, полную сладких плюшек, и тарелку с домашним печеньем. Вода для чая ещё нагревалась, а поскольку Хагата обмолвилась о том, что не прочь выпить чего покрепче, Амнэлия достала из одного из шкафчиков бутыль с коньяком.

Они обе выпили коньяку, а потом, когда согрелась вода для чая, принялись за чай со сладостями. Так женщины провели около получаса за мирными вечерними посиделками.

— А где твой муж? — спросила хозяйка.

— Видимо, ещё на работе, — ответила Амнэлия.

— А кем он работает?

— Он устроился секретарём, у купца, — с важным видом сказала Амнэлия. — Не помню фамилию, какой-то крупный купец, известный в городе.

— О-о! — уважительно протянула хозяйка и откусила от плюшки. — Хорошая у него работа, надо полагать. Твой муж, видимо, образованный и умный человек.

Амнэлия почувствовала гордость за Андаля, в груди стало тепло. Она довольно улыбнулась и кивнула.

— Да, Андаль он такой. Он очень умный, образованный. Н’теллигентный!

В этот момент в дверь постучали. Амнэлия пискнула и подпрыгнула на стуле, хозяйка тоже от неожиданности вскрикнула, обе тревожно уставились на дверь.

— К-кто там? — испуганно протянула Амнэлия, всё ещё стоя возле стола на кухне — боясь даже подходить к двери.

— Кхм, — прозвучал мужской кашель. — Это я, Амнэлия. Твой муж.

Она узнала голос Андаля. Кстати, он снова назвал её по имени, и она поймала себя на том, что ей было приятно слышать, как он его произносит. В груди снова стало тепло.

Они переглянулись с хозяйкой ателье.

— Это он, — кивнула с улыбкой Амнэлия. — Пойду, открою.

Она поспешила к двери.

* * *

Святая открыла дверь, и на её лице были какие-то странные эмоции — счастливая улыбка, радость, облегчение. Что произошло?

— Наконец-то ты вернулся, дорогой! — радостно воскликнула она. Странная у неё сегодня реакция, раньше такого не бывало!

Я вошёл в дом и увидел незнакомую женщину, сидевшую за столом на кухне. Мы встретились взглядом, и женщина кивнула мне.

— Добрый вечер, — сказала она.

— Добрый, — ответил я.

Я стал снимать с себя верхнюю одежду, а Святая поспешила представить мне гостью.

— Это мэдэмэ Хагата, она хозяйка ателье, в котором я работаю.

— Ах, вот как! — сказал я и обернулся к женщине. — Рад с вами познакомиться. Спасибо, что заботитесь о моей жене. Она очень повеселела с тех пор, как устроилась к вам на работу, стала более жизнерадостной.

— И я тоже рада с вами познакомиться, — ответила женщина, оценивающе осматривая меня.

Женщина была средних лет, у неё были каштаново-рыжие волосы, бледная кожа, симпатичное лицо. Она казалась несколько худощавой, а на лице присутствовали следы обильного использования косметики.

Избавившись от пальто и выходной обуви, переобувшись в домашнее, я прошёл на кухню и сел за стол, неподалёку от хозяйки ателье.

— Ой, дорогой, я совсем забыла приготовить ужин! — вдруг воскликнула Святая и бросилась к кухонной утвари и очагу. — Съешь пока плюшек, они на столе, налей себе чаю, или коньяку. Есть и вино, будешь?

— Не суетись, всё в порядке, — сказал я. — Я налью себе сам, если захочу.

— Я сейчас быстренько что-нибудь приготовлю, — сказала Святая и загремела посудой у очага.

— Хорошо, — сказал я и отвёл взгляд от спины Святой и взглянул на хозяйку ателье. — Вы останетесь с нами на ужин, мэдэмэ Хагата?

— Нет, — сказала она. — Мне нужно идти к себе. У меня тоже есть семья, и мы тоже собираемся ужинать вместе. Но перед тем как я уйду, я хотела бы поговорить с вами кое о чём.

Тон у неё был серьёзный, и я почувствовал, что произошло что-то неприятное. Очевидно, это неприятное было как-то связано со Святой.

Пока Святая возилась с посудой, я налил себе в чаю и со вниманием уставился