Адмирал южных морей - Артем Каменистый

Мастера ведь не в вакууме работали, к тому же имели многочисленные потребности. Кто-то должен следить за животными, качающими мехи, катать тачки с рудой, разгружать телеги с продовольствием и древесным углем. В общем, заниматься работой, ставить на которую профессионала никто не будет. И верно — надо быть круглым дураком, чтобы заставлять отличного механика чистить выгребные ямы. В общем, большая часть населения Железного Мыса состояла из такой «обслуги». Естественно, ее ценили невысоко, причем не только демы, но и «элита невольников». В общем, не уважали.

К сожалению, даже в нынешней ситуации это расслоение было очень заметно. Мастера и члены их семей считали, что лучшие места из тех, где размещали пассажиров, принадлежат именно им. Чернорабочие большей частью с этим соглашались, по укоренившейся привычке не смея возражать «высшим из низших», но это касалось не всех. Некоторые считали, что рабство осталось позади, а в новой, свободной жизни они ничем не обязаны никому из товарищей по несчастью.

И этих некоторых на моем корабле хватало…

К шуму опасно возбужденных разговоров и часто вспыхивавших перебранок я уже привык и даже ухом не повел, когда очередная разразилась в пяти шагах. На кораблях у нас и раньше личного пространства было не сказать чтобы много, а теперь оно и вовсе к нулю скатилось. Даже я, адмирал, вынужден теперь делить крохотную каюту с двумя «сожителями»: капитаном Саедом и его слугой Глонарисом. А возможно, и с попугаем. Если днем он предпочитает сидеть на деталях такелажа и рангоута, подслушивая разговоры команды, то ночью всякое бывает. Уж в штормовую точно на мокром ветру не останется. Кто-то может подумать, что птица много места не занимает, но сказать такое может лишь тот, кто не знаком с Зеленым. Пернатый в одном вопросе ничем не отличается от кошек: так же, как и они, старается заполнить собой весь объем помещения, сколь бы огромно оно ни было.

Если элита судна в такой тесноте живет, то нечего говорить про остальных. Даже в проходе гребной палубы приходилось передвигаться осторожно, чтобы не отдавить чью-то ногу или не споткнуться о тяжелый тюк. В общем, совсем рядом в месиве людей и вещей кто-то кого-то толкнул, а может, просто посмотрел недостаточно уважительно. Дальше слово за слово — и вот уже трещит шов отрываемого воротника и слышатся характерные звуки ударов кулаков по телу.

Я даже оборачиваться не стал. Без меня разберутся, негоже великому адмиралу снисходить до мелочных обид живого груза.

— Побойтесь гнева божьего, неразумные создания! Смиритесь с тяготами и помолитесь дружно, ибо злоба ваша неугодна господу нашему!

Пришлось все же обернуться. Услышь я речь боцмана, который с помощью двух-трех слов, склоняемых по всем падежам, в том числе отсутствующим в учебниках грамматики, и бровью бы не повел. Но с подобными речами на своем корабле до сих пор не сталкивался. Интересно — кто это разоряется, будто главный святоша вселенной, причем столь неправдоподобно елейным голоском?

Субтильный мужичок возраста от тридцати пяти до сорока, с зализанной до сального блеска прической и бегающими глазами. Вроде уставился на сцепившихся, но успевает каждую секунду в обе стороны цепкие взгляды бросить. Скользкий какой-то, не люблю я подобных типчиков. Первое мнение бывает ошибочным, конечно, но вот не понравился он мне, и все.

Незнакомец между тем продолжал увещевать парочку нестарых плечистых ребятишек, неуклюже мутузящих друг друга посреди галдящей толпы:

— От зла уйдя, за собой его не тащите! Оставьте на проклятом берегу и позабудьте там! Стыдитесь греховного гнева и неправедных деяний! Помните, что через них прямой путь к души погибели открывается, а затем и в сам ад! И пусть отсохнет рука того, кто это позабудет!

Здешний народ, как правило, суеверен до невозможности. Зря этот тип отсохшие руки приплел — сейчас ему сразу от обоих «бойцов» достанется на отборные орехи. Но тут случилось неожиданное. Дерущиеся прекратили выяснять отношения и нехотя отступили друг от друга. На крикуна при этом даже не взглянули.

Удивительные дела…

Я повернулся к Туку:

— Это кто такой?

Горбун ответа не знал и потому озвучил мой вопрос во весь голос:

— Эй! Ты! Кто такой?!

«Зализанный» поспешно обернулся и бодренько просеменил через кучку сидящих людей, причем те перед ним поспешно расступались, освобождая проход. Приблизившись к нам, странный мужчина представился:

— Я просто слуга божий.

— В смысле — святоша? Священник? — уточнил горбун.

— Да, сын мой.

— Никакой я тебе не сын. Скажи спасибо, что отец мой такого не слыхал, потому как он и за меньшее уши обрезать мог, не говоря уже про язык.

Ну никакого уважения к сану… Тук, долгое время вращающийся в обществе иридиан, нахватался еретических идей. К тому же и без них бакайцы не отличались излишней богобоязненностью. Полудикие морские разбойники, что с них взять!

Горбун тем временем продолжил развивать тему:

— Мне вот что интересно: если святоша, то почему-то слуга божий, а такие простые люди, как, допустим, я, — так раб божий. Какие-то чудные дела у нас получаются. Скажем даже, непонятные, но ясное дело, что несправедливые. Меня никто не покупал, чтобы рабом называть. Свободным родился и свободным помру.

— Все мы рабы божьи, просто слугам его приходится думать о высоком гораздо чаще, чем мирянам, — сгладил вопрос священник.

— Может, ты вообще из карающих? — с подозрением и нескрываемой угрозой уточнил Тук.

Попугай, с интересом наблюдая за событиями, при упоминании инквизиторов оживился и внес нехорошее предложение:

— А давайте мы его повесим!

Неприязненно покосившись на Зеленого, священник открестился от причастности к неуважаемой среди моих подданных организации:

— Орден карающий, безусловно, делает праведное дело, но я простой приходской священник из маленькой деревеньки и не вхож в столь высокие сферы.

— Праведное?! Да они чуть стража не замучили до смерти! — возмутился Тук. — Где это видано, чтобы самых главных врагов тьмы в пыточном подвале держали?!

— На рей ворюгу! — настаивал на своем попугай.

— А как вы вообще попали к демам? — заинтересовался я. — Ведь на Железный Мыс они только мастеров забирали.

— Все в руках божьих, — уклончиво ответил священник.

— А можно немного конкретнее узнать, что именно бог принес вам в своих руках? Ведь священников демы вообще не берут в плен. Насколько я знаю, их на месте убивают, причем смерть принявших сан простой не бывает. Так почему вы до сих пор живы?

— Все с божьей помощью. Силы тьмы схватили меня в мирской одежде, не признав сразу, а затем люди простые уберегли от зла, не выдав, что среди них скрывается слуга божий. А на Железный Мыс был отправлен, потому как представил меня богобоязненный мастер как помощника своего. Помогать в работе с кожей дело нехитрое, а людям нужен священник даже в тяжком рабстве. Вот и жил днями у чанов, а вечерами и ночами тайно служил.