Творения и Гимны - Симеон Новый Богослов

СЛОВО СОРОК ТРЕТЬЕ

Долг имеет всякий христианин не только изменения и перемены, бывающия в душе, знать, но знать еще и причины, от коих оне происходят и случаются. Иногда, например, вдруг находит на душу радость, а иногда находит на нее тоже внезапно печаль и тягота крайняя; то бывает она сокрушенна и умиленна, то безчувственна и жестка, как камень; иной раз она смиренна и кротка, а спустя минуту начинает гордиться, и серчать и злиться на всех братий; иногда бывает она разсеянна и нерадива о всяком деле благом, а иной раз внимательна и усердна ко всякому послушанию, так что и тех, с которыми живет вместе, отклоняет от худа и подвигает на добро; иной раз она исполнена страха и благоговеинства, а иной безстрашна и неблагоговейна; иной раз с любовию воспоминает отсутствующих и призывает их к себе, а в другой и на присутствующих смотреть не хочет; иногда скорбит, ноет и тяготится даже жизнию, а иногда так радуется и веселится, что не в силах бывает удержать в себе своей радости. Все это бывает естественно по естественному течению движений души и тела, когда подвизаемся в делании добродетелей и исполнении заповедей Христовых. Но как изменяется душа, так изменяется и ум наш; прелагается и он, — и иногда бывает остр и скор на порождение мыслей, и быстр в обсуждении своих помышлений, и иногда бездействен и тяжелодвижен на то и другое — и на помышление, и на разсуждение; то бывает он будто несмыслен, безсловесен, безгласен и глух, то глубокомыслен, красноречив и разсудителен; иной раз бывает он слеп и омрачен, а иной раз просветлен и рвется востечь на высоту созерцания, превышающую меру человеческаго естества; иногда бывает прост и свободно готов на всякое созерцание, не помня ничего из худостей, бывавших пред ним, и не помышляя ни о чем подобном, а иногда бывает очень многосложен, волнуется мыслями, подозревает чего нет и не было, бывает как огонек, покрываемый дымом от сырых дров, не только о присущих помышляет злое, но и о тех, которых нет на лицо, слагает нередко в себе помышления суетныя и ложныя. Бывает, что и душа скорбит и не соглашается с умом в его неправых помышлениях, но никакой тем не доставляет пользы, потому что не сильна бывает отвлечь ум от таких суетных и безполезных помыслов. И вот то, что имели мы сказать об изменениях и преложениях ума и умной души нашей.

Что касается до неровностей, бывающих в теле, то хоть и кажется нам, что оне явны и их легко познать, но на деле не так: ибо изменений бывающих в теле по естеству его чрезвычайно много. Душа по естеству и сущности своей неизменна; вместе с нею равным образом неизменным создан от Творца Бога и ум. Они водятся произволением и по своей воле упражняются или в добродетелях, или в пороках, и за то наследуют на всю вечность или свет, или тьму. По своей воле, как я сказал, и по своему произволению, прилепляются они или к добру и бывают добрыми, или ко злу и бывают злыми. Но тело и естественно превратно, потому что сложно и по сущности своей текуче, как созданное из вещества тленнаго и текучаго, и имеет сложение свое и состав свой из таких вещей, кои противоположны между собою. Мудрые по сей части говорят, да и поистине так есть, что сущность тела состоит из четырех противоположностей: холоднаго и теплаго, сухаго и сыраго. Но тело само по себе не имеет ни воли, ни произволения и, сказать правду, не имеет ни даже движения, разве может быть назовет кто движением естественное течение тела к концу или тлению: каковое движение безсловесно, а если безсловесно, то конечно и безгрешно и пред Богом невиновно. И праведно: ибо то, что бывает необходимым следствием естества, то не подлежит осуждению. Похоти же плотской, брачнаго или безбрачнаго смешения, сластей, гортанобесия, чревоугодия, многоспанья, леностнаго бездействия, щегольства и многаго другаго подобнаго не тело ищет, как думают многие ненаказанные, как не ищет оно этого, когда бывает мертво, но ищет этого душа посредством тела, приятным то себе находя, и услаждается тем, так как тесно соединена с этою перстию, т. е. телом, любит валяться в чувственных скверностях, как свинья в нечистотах, и жаждет сластей плотских, по причине сего соединения с перстию.

Впрочем никто пусть не думает, будто душа насильно бывает увлекаема к таким вещам от тела: ибо дело не так бывает. Как же бывает? Послушай со вниманием. Взял Бог персть от земли, и, создав человека, подул в лице его Господь Бог, — и бысть человек в душу живу, встал с земли и стал ходить, потому что душа его, бывшая в теле, господственно и властно двигала сие тело; жжения же или похотнаго движения, безсловесной ярости и чревонеистовства и следа никакого не было тогда, но была в человеке жизнь мирная и безпечальная. Посмотрим теперь, не от того ли, что тогда не было еще жени и яств, кои обыкновенно подвигают человека на похоть, не чувствовал он движений похоти и чревонеистовства? Итак, что же говорит о сем Божественное Писание? И прозябе Бог еще от земли всякое древо красное в видение, и доброе в снедь. — И беста оба нага, Адам же и жена его, и не стыдястася (Быт. 2:9, 25). Видишь, что никакого вреда их целомудрию не причиняло ни то, что Ева была пред лицем Адама, ни то, что оба они были наги? И наги были они и не познавали друг друга, и не подвигались естеством тела своего к смешению, и не стыдились. Но по преступлении заповеди, когда вышли они из рая, обнажились от благодати Божией и ниспали от божественной славы; тогда, как написано, позна Адам жену свою и заченши роди (Быт. 4:1). Так, брате мой, если ты искренно возлюбишь Бога и будешь твердо стоять в сей любви, то никакая страсть не возобладает тобою, и никакое нуждение тела не вознасилует тебя. Ибо как невозможно, чтобы тело подвиглось на какое–либо дело само собою без души, так невозможно, чтоб и душа, соединившаяся с Богом посредством любви, вступать стала в сношение с другим чем–либо и склонилась на пожелания и удовольствия чувственныя, или увлеклась похотением чего–либо видимаго и какою–либо страстию. Потому что все стремление сердца ея, или, лучше скажу, вся воля ея связана крепко узами сладчайшей любви к Богу; а когда душа ссоюзится и ссочетается, как я сказал, с Творцем своим, тогда возможно ли, скажи мне, чтоб она испытывала жжение плотское или была подвигаема на похоть, и тем паче чтоб и исполняла ее? Никак невозможно. Естественныя же перемены, бывающия в теле, явны. Оне имеют место и во всех святых; ибо естественно со всеми бывает, что иной раз тело здорово, когда вещества находящияся в составе его не воюют между собою, а в другой раз оно впадает в болезнь, когда какая–либо из четырех стихий, из коих оно слагается, или слишком умножается, или слишком умаляется против должнаго, и или умножаясь преобладает над другими и их подавляет, или умаляясь сама бывает преобладаема и подавляема ими, от чего происходят геморрои, флюсы, катары, а иногда и всего тела разстройство и повреждение. (Впрочем душа остается нисколько невредимою от всего этого). Большая часть этих повреждений происходит от многоястия и многопития, а иныя от атмосферических изменений — ветров, тепла и подобнаго. Ибо, когда воздух бывает сыр, тогда тела сыраго сложения повреждаются и разслабляются, потому что слишком в ту пору разсыряются; напротив, тела горячаго темперамента получают от этого большую соразмерность и более крепнут. Опять когда воздух слишком сух и горяч, тогда сырыя тела крепнут, а тела горячаго сложения разслабляются. Бывают еще перемены в теле от излишней пищи и пития, или от чрезмернаго поста, также от многоспания или излишняго бдения, от большаго труда или бездействия и недостатка движения.

Бывают еще некоторыя изменения в теле нашем и от демонов, по попущению благаго Бога нашего и на вразумление нас и смирение. Какое же это изменение? Отяжеление всего тела, бывающее безо всякой видимой причины, за одно тщеславие, или возгордение, или осуждение, коим осуждаем брата, как нерадиваго. Иной раз и по другим причинам бываем мы предаваемы демону, — во измождение плоти, в сокрушение души, в испытание и упражнение ея, и наипаче в показание благоутробия и сострадания, какия являет к нам Бог, чтобы, познав то, мы от всего сердца, всю любовь свою отдали Ему единому и к Нему единому обратили все свое стремление.

Все это, мною сказанное, не все люди понимают; но одни те как должно понимают эти изменения душевныя и перемены телесныя, которые подвизаются в делании добродетели (о тех, кои совсем омрачены невежеством и страстями, нечего и говорить). Только подвизающийся, когда случится с ним что–либо из сказаннаго, отчасти понимает то. Что же касается до изменений бывающих в уме, то их разумеют только безстрастные и совершенные, чистые и свободные и душею, и умом. Но и они не все вдруг знают, но научаются постепенно опытом. Ибо иногда от нестроений, случающихся в уме, томится душа и бывает сумрачна по той причине, что она чрез то лишается несколько присущей ей радости; впрочем если она явит мужество, то пробуждает к бодренности и самый ум. Иногда опять тому, что страждет душа, состраждет ум и вынужден бывает войти во мрак; но если он воспротивится тому и напряжется стоять во свете, то просвещает и душу. Иногда от телеснаго нестроения насилуемы бывают оба, — т. е. и душа и ум; и иногда отяжеляемы бывают совне, но, чувствуя тяготу, сохраняют мирное свое устроение целым, — иногда же возмущаемы бывают извнутрь, и боримы с такою силою, что кажутся совсем истощившимися до того, что страждущий сие не надеется уже придти в мирное устроение, какое имел прежде. Таким–то образом душа и ум изменяются от тела, и опять ум от души, и душа от ума и тела. Впрочем не всегда возмущаемы бывают оба, т. е. душа и ум. Иногда душа одна страждет от тела, а ум пребывает безстрастным, в своем естественном состоянии, и утешает душу; иногда же ум омрачается и ослепляется, а душа бывает свободна, силою божественнаго света и, прогоняя мрак, снимает покрывало с очей ума, и дает ему возможность видеть и различать. Почему я и сказал вам, братие, что недовольно знать превращения, преложения и изменения бывающия в нас, но надобно еще знать, откуда они приходят, как и от каких причин происходят, как, какие ветры помыслов дуют, из каких начал исходят и стремительно нападают реки страстей и искушений, чтобы суметь добре утвердить храмину души и искусно править кормилом корабля. Все это знать научает нас жизнь, непрерывно и неотступно ведомая по установленным правилам и пределам. Всякий должен положить предел и норму для себя и для жизни своей, чтобы верно знать, как действовать каждодневно и при изменяющихся обстоятельствах, и таким образом безпрепятственно тещи в делании добродетелей, не встречая препон в самой неопытности своей. Кто поступит таким образом (т. е. все определит разумными правилами в своей жизни), тот скоро сделает стезю добродетелей и стропотную и притрудную ровною и легкоходною для себя: ибо привыкнет мало–по–малу ко всем деланиям добродетелей, и доброе обратится ему в привычку, и станет как–бы естественным чем. Преспевая таким образом в добре и восхождения в сердце своем полагая, т. е. восходя от меньшей доброты все к большей и большей, совершеннейшей и совершеннейшей, явится он угодным Богу, и, в совершенстве постигнув и уразумев все сказанное выше, соделается для многих других учителем добродетели, просвещая их и научая и словом и примером жизни своей, — и, как сам просвещен свыше благодатию Святаго Духа, открывая глубины таин духовной жизни всем взыскующим того с любовию и рвением, — силою и содействием Господа нашего Иисуса Христа, Коему подобает слава и держава, со Отцем и Св. Духом, в нескончаемые веки. Аминь.