36 рассказов - Джеффри Арчер

Том указал Бобу на трех олимпийских медалистов в разных концах зала.

— Тот старик, что сидит слева от президента, — сказал он, — Чарльз Форестер. В 1908 и 1909 он греб третьим номером за команду клуба, так что сейчас ему, должно быть, уже за восемьдесят.

— Разве это возможно? — удивился Боб, вспомнив фотографию молодого Форестера на стене клуба.

— Конечно, возможно, — сказал секретарь. — Более того, молодой человек, — добавил он со смехом, — когда-нибудь вы тоже будете так выглядеть.

— А что это за мужчина у дальнего конца стола? — спросил Боб. — Он выглядит еще старше.

— Это Сидней Фиск. Он занимался греблей с 1912 по 1945 год за исключением времени, когда шла Первая мировая война. Если не ошибаюсь, он принял эстафету непосредственно у своего дяди.

— Он, возможно, знал Дуги Мортимера, — спросил Боб с надеждой.

— О да, это легендарное имя, — заметил Адамс. — Мортимер Д. Дж. Т., 1907–1908–1909 годы, из колледжа Святой Катарины, загребной. Да, Фиск, конечно же, должен был знать его. И кстати, Чарльз Форестер должен был состоять в экипаже, в котором Мортимер был загребным.

За обедом Боб продолжал расспрашивать Адамса о Дуги Мортимере, но тот не смог добавить ничего существенного к статье в имевшейся у Боба «Истории гребных гонок», разве что подтвердил: поражение Кембриджа в 1909 году по-прежнему остается большой загадкой, поскольку экипаж «светло-синих» явно превосходил соперника.

Когда унесли последнее блюдо, президент встал, чтобы обратиться к собравшимся с короткой приветственной речью. Боб не без удовольствия прослушал ту ее часть, где говорилось о буйных студентах-младшекурсниках. А еще он, как и все, впадал в неистовство, когда речь заходила об Оксфорде. Свое выступление президент закончил словами:

— В этом году наш загребной из заморской колонии Боб Кеффорд хочет что-то представить для клуба. Я уверен, вы по достоинству оцените его дар.

Когда Боб встал со своего места, приветственные возгласы стали еще громче, но он говорил так тихо, что вскоре все замолчали. Он поведал товарищам, как узнал о правой руке Дуги Мортимера, а затем раздобыл ее. Тут он торжественно развернул сверсток, который прятал под стулом, и продемонстрировал всем только что отреставрированное изваяние. Присутствующие поднялись со своих мест с одобрительными возгласами. Боб огляделся с торжествующей улыбкой. Как бы он хотел, чтобы все это увидел отец!

Когда его взор скользил по залу, Боб не мог не обратить внимания, что старейший из собравшихся здесь «синих», Чарльз Форестер, не встал со своего места и не присоединился к общим аплодисментам. Затем взгляд Боба задержался на Сиднее Фиске, который тоже не счел нужным встать. Губы старого гребца были плотно сжаты, а его руки лежали на коленях.

Впрочем, Боб забыл об этих двух стариках, когда президент с помощью Тома Адамса водрузил изваяние на стену: между лопастью весла, которым на Олимпиаде 1908 года работал один из гребцов, и накидкой, которую носил единственный в истории «светло-синий», побеждавший Оксфорд четыре года подряд. Боб добросовестно снимал всю церемонию на пленку, чтобы сохранить убедительное свидетельство: он в точности выполнил волю отца.

Когда изваяние заняло свое место, многие из нынешних спортсменов и старых «светло-синих» окружили Боба, чтобы поблагодарить и поздравить его. Так что у него не осталось ни малейших сомнений: усилия, которые он приложил, пытаясь раздобыть эту руку, были не напрасны.

Боб одним из последних покинул тогда зал: очень многие хотели лично пожелать ему удачи во всех его будущих делах. Он брел, насвистывая, по тропинке в сторону своего жилища и вдруг понял, что забыл на столе фотокамеру. Боб решил вернуться за ней поутру, так как был уверен, что клуб уже заперт и там никого не осталось. Но когда он обернулся, чтобы проверить свое предположение, то увидел одинокий свет, пробивавшийся из окна на первом этаже.

Он развернулся и отправился обратно, все так же насвистывая. Подойдя ближе, Боб заглянул в окно и увидел в зале две фигуры. Он сделал еще шаг, чтобы получше их разглядеть, и с удивлением понял, что старейший «светло-синий» Чарльз Форестер и отставной гребец Сидней Фиск стараются передвинуть тяжелый стол. Боб обязательно бы им помог, если бы Фиск не указал вдруг в сторону руки Дуги Мортимера. А потом парень стоял неподвижно, наблюдая за тем, как два старика дюйм за дюймом подвигают стол к стене, пока тот не оказался точно под доской.

Фиск придвинул к стене стул, и Форестер использовал его как ступеньку, позволившую забраться на стол. Затем он наклонился и протянул руку своему более старшему товарищу, чтобы помочь тому забраться.

Уверенно обосновавшись на столе, эти двое недолго поговорили о чем-то, затем протянули руки к изваянию, сняли его с крюков и медленно положили к своим ногам. Форестер с помощью все того же стула спустился на пол, после чего обернулся, чтобы вновь помочь напарнику.

Боб не двинулся с места, пока двое стариков не прошли через весь зал и не вынесли руку Дуги Мортимера из клуба. Поставив ее на землю у двери, Форестер вернулся назад, чтобы выключить свет. Когда он вышел, Фиск не мешкая запер дверь на висячий замок.

Они вновь быстро переговорили о чем-то, подняли трофей Боба и спотыкаясь пошли по тропе. Им несколько раз пришлось останавливаться и опускать скульптуру на землю, чтобы передохнуть. Боб молча следовал за ними по пятам, прячась в тени раскидистых деревьев. В какой-то момент они вдруг резко свернули и пошли вдоль реки. Остановившись у кромки воды, они положили сокровище в маленькую лодку с веслами.

Старейший «светло-синий» развязал канат, и они вдвоем стали сталкивать лодку в реку, пока вода не поднялась до колен. Но, похоже, обоих ничуть не волновало то, что их парадные брюки вымокли. Форестеру удалось забраться в лодку довольно быстро, а вот Фиску понадобилось несколько минут, чтобы присоединиться к товарищу. Когда они оба оказались в лодке, Форестер сел на весла, а Фиск остался на корме, крепко держа руку Дуги Мортимера.

Форестер уверенно греб на середину реки. Лодка плыла медленно, но по его четким движениям было видно, что прежде ему не раз доводилось грести. Когда, по расчетам стариков, они достигли самой глубокой точки посередине Кемы, Форестер перестал грести и перебрался к Фиску на корму. Они подняли бронзовую руку и без долгих церемоний отправили ее за борт. Боб услышал всплеск и увидел, как лодка опасно накренилась на бок. На этот раз за весла сел Фиск: он греб к берегу еще медленнее, чем Форестер. В конце концов они достигли суши, неловко выбрались на берег и стали подталкивать лодку к месту стоянки, где Фиск привязал канат к швартовочному кольцу.

Вымокшие и измотанные, тяжело дыша — облачка пара отчетливо виднелись в ясном ночном воздухе, — они стояли, глядя друг на друга. Затем пожали руки, словно бизнесмены, только что заключившие очень важную сделку, и исчезли в ночном мраке.

Том Адамс, почетный секретарь клуба, позвонил на следующее утро и поведал Бобу то, что он и так уже знал. Всю ночь Боб не сомкнул глаз, размышляя над этим ночным происшествием.

Тем не менее он не перебивая слушал рассказ Адамса о взломе.

— Что самое интересное: грабители взяли одну-единственную вещь, — секретарь выдержал паузу. — Вашу руку, то есть руку Дуги Мортимера. Все это очень странно, особенно если учесть, что кто-то забыл на столе дорогую фотокамеру, но ее они почему-то не тронули.

— Я могу чем-то помочь? — спросил Боб.

— Не думаю, старина, — ответил Адамс. — Местная полиция начала расследование, но готов поспорить, что, кто бы ни похитил эту руку, они уже где-нибудь на другом конце графства.

— Пожалуй, вы правы, — согласился Боб. — Раз уж вы позвонили, мистер Адамс, могу я задать вам вопрос по истории клуба?

— Постараюсь на него ответить, — сказал Адамс. — Только не забывайте, дружище, что для меня это всего лишь хобби.

— Вы случайно не знаете, кто самый старый из ныне живущих оксфордских «синих»?

На том конце провода воцарилось долгое молчание.

— Алло, вы слышите меня? — на всякий случай уточнил Боб.

— Слышу. Я просто пытаюсь сообразить, жив ли старый Гарольд Диринг. Не припомню, чтобы мне попадался в «Таймс» его некролог.

— Диринг? — переспросил Боб.

— Да. Рэдли и Кебл,[20]1909–1910–1911. Если не ошибаюсь, он затем стал епископом. Вот только не помню где.

— Спасибо, — сказал Боб. — Вы очень мне помогли.

— Я мог и ошибиться, — уточнил Адамс. — В конце концов, я не читаю раздел некрологов каждый день. К тому же мне не очень-то по душе все, что касается Оксфорда.

Боб поблагодарил секретаря еще раз и повесил трубку.

После ланча, к которому он едва притронулся, Боб продолжил свои поиски и позвонил в приемную колледжа Кебл. Ему ответил не очень приветливый голос.