Цикл 'Пограничная трилогия'+Романы вне цикла. Компиляция. 1-5 - Кормак Маккарти

и дал ему. После этого он смочил в корыте мешок из-под овса и протер коня. Он расседлал его, унес седло в помещение, пошел к себе в номер и лег спать.

Проснулся Джон Грейди уже около полудня, проспав двенадцать часов. Он встал, подошел к окну, выглянул в маленький дворик. Конь послушно вышагивал по замкнутому пространству, а трое ребятишек сидели на нем верхом. Один вел его под уздцы, и еще один ухватился за хвост.

Джон Грейди выстоял длинную очередь на переговорном пункте, и, когда наконец его соединили с заказанным номером, Алехандры не оказалось дома. Когда он подошел к конторке, то девушка взглянула на его лицо и со вздохом выразила надежду, что после обеда ему больше повезет. Так и случилось. К телефону подошла какая-то женщина и пообещала позвать Алехандру. Когда та взяла трубку, то сказала, что сразу догадалась, кто ее спрашивает.

Я должен тебя увидеть, сказал Джон Грейди.

Я не могу.

Это необходимо. Я приеду.

Нет. Нельзя.

Я уезжаю утром. Сейчас я в Торреоне.

Ты говорил с тетей?

Да.

В трубке возникло молчание.

Я не могу увидеть тебя, наконец сказала она.

Это неправда.

Меня здесь не будет. Через два дня я еду на асьенду.

Я встречу тебя на станции.

Нельзя. Антонио приедет к поезду.

Джон Грейди зажмурился, стиснул изо всех сил трубку и сказал, что она не имела права давать им такое обещание, даже если бы ему угрожала смерть. Он добавил, что все равно увидит ее, пускай в последний раз. Алехандра долго молчала, потом сказала, что поедет на день раньше ― скажет в школе, что у нее заболела тетка. Завтра утром она сядет на поезд и встретится с ним в Сакатекасе. С этими словами она положила трубку.

Джон Грейди оставил мышастого в платной конюшне в предместье Торреона, к югу от железной дороги. Он велел хозяину обращаться с жеребцом поосторожнее, потому как его объездили совсем недавно. Хозяин покивал и позвал конюха. Джону Грейди, однако, показалось, что у этого человека есть свои соображения, как вести себя с лошадьми. Он отнес седло в седельную, которую конюх запер за ним на ключ, и вернулся к хозяину. Он был готов заплатить вперед, но хозяин замахал руками, и Джон Грейди попрощался, вышел на улицу, дождался автобуса и поехал в центр города.

Он купил себе новую сумку, две рубашки и пару сапог. Потом отправился на вокзал, купил билет до Сакатекаса и пошел в кафе перекусить. Он немного прогулялся, чтобы освоиться в новых сапогах, потом вернулся в гостиницу. Нож и пистолет он закатал в скатку и вручил портье с просьбой убрать до его возвращения. Потом попросил разбудить его в шесть утра и отправился к себе в номер. Еще не стемнело, но он лег спать.

Когда утром он вышел из гостиницы, было пасмурно и прохладно, а когда сел в поезд, по стеклу побежали первые капли дождя. Напротив него сидели парень с сестрой, и, когда поезд тронулся, парень спросил Джона Грейди, откуда он и куда собрался. Джон Грейди сказал, что он родом из Техаса. Попутчики не удивились. Вскоре прошел проводник, оповещая пассажиров, что можно позавтракать. Джон Грейди предложил им поесть вместе, но молодой человек застеснялся и отказался. Джон Грейди, впрочем, и сам был порядком смущен. Он сидел в вагоне-ресторане, ел яичницу и запивал кофе. Он смотрел на серые поля, проплывавшие за мокрым стеклом, и вдруг почувствовал себя в новой одежде и сапогах так здорово, как давно уже не чувствовал. У него вдруг будто камень с души свалился, и ему вспомнились слова отца: трус не может выиграть, а тот, у кого болит сердце, не в состоянии любить. Вокруг простиралась унылая равнина, поросшая чольей, потом стали попадаться карликовые пальмы. Джон Грейди достал сигареты, купленные на станции, закурил и стал пускать дым в стекло, словно пытаясь отгородиться дымовой завесой от этих мест.

В Сакатекас поезд прибыл уже после полудня. Выйдя из здания вокзала, Джон Грейди прошел под каменной аркой акведука, потом направился к центру города. Дождь пришел за ним с севера: узкие каменные улочки потемнели и заблестели от дождя, магазинчики закрылись. Он прошел по улице Идальго, мимо собора, к Пласа-де-Армас и снял номер в гостинице «Рейна Кристина». Это было старинное здание в колониальном стиле. От мраморных плит вестибюля веяло прохладой. Попугай ара, сидевший в клетке, с любопытством косился на тех, кто проходил мимо. В ресторане, куда вела дверь из вестибюля, было весьма оживленно. Джон Грейди взял ключ от номера и стал подниматься к себе. Портье шел следом с его сумкой. Номер оказался просторным, с высоким потолком. На кровати лежало шелковое покрывало, на столе стоял хрустальный графин с водой. Портье раздвинул шторы и зашел в ванную проверить, все ли там в порядке. Джон Грейди подошел к окну, которое выходило на двор. Там старик ухаживал за белой и красной геранью в горшках, напевая под нос какую-то песенку.

Джон Грейди дал портье на чай, запер дверь, положил шляпу на стол, растянулся на кровати и какое-то время разглядывал лепные украшения на потолке. Затем встал, снова надел шляпу и спустился купить сандвич.

Он гулял по узким извилистым улочкам Сакатекаса, разглядывал старинные здания, выходил на маленькие замкнутые площади. Местные жители одевались неплохо, порой даже элегантно. Джон Грейди присел на скамейку на одной из площадей, и ему почистили сапоги. Дождь прекратился, повеяло свежестью. Джон Грейди шел и заглядывал в витрины магазинчиков. Ему хотелось купить подарок Алехандре. Наконец он выбрал простое серебряное ожерелье, заплатил не торгуясь, и хозяйка магазина упаковала покупку в бумагу, перевязала ленточкой. Джон Грейди положил сверток в карман и вернулся в гостиницу.

Согласно расписанию, поезд из Мехико и Сан-Луис-Потоси прибывал в восемь вечера. В половине восьмого Джон Грейди уже был на вокзале. Поезд опоздал на час. Джон Грейди стоял в толпе на платформе и смотрел на выходивших из вагонов пассажиров. Он не сразу узнал Алехандру. На ней было длинное голубое платье и голубая шляпа с широкими полями, и ни Джону Грейди, ни другим мужчинам на платформе она не показалась школьницей. Когда она спускалась по ступенькам из вагона, проводник взял у нее кожаный чемоданчик, потом вернул и приложил руку к фуражке. Когда она повернулась и уверенно двинулась туда, где стоял Джон Грейди, он понял, что она заметила его еще из вагона. Ее красота показалась ему поистине неземной. Красота удивительная и даже неуместная