Та ещё штучка (СИ) - Риз Екатерина

- Мне эта затея совершенно не нравится, - выговаривал он Филатову. – С чего вдруг ты так обеспокоился её мальчишкой?

- Совершенно не вдруг, - ответил ему Филатов. Тон его был спокоен, но я уловила нотки сдержанности. – Мальчишка – это лишние проблемы. Сима будет противиться и драться за него до конца. А когда его здесь не будет, она станет спокойнее и сговорчивее.

- То есть, ты собираешься сказать ей, куда он отправляется вместе со своей нянькой?

- Конечно, - вроде бы удивился Иван. – Зачем мне нервная, дерганая женщина?

- Вот именно, что тебе, - упрекнул его Соболевский. – Думаешь, я не понимаю, что происходит? Ты из меня дурака собираешься сделать?

- Сань, когда из кого-то собираются делать дурака, его об этом заранее не предупреждают. Тебе так не кажется? – Филатов недовольно выдохнул, затем добавил: - В общем, я решил мальчишку отправить за границу. Он мне здесь не нужен. И тебе тоже.

- А ты за меня не решай.

Филатов ухмыльнулся.

- А что ты собираешься делать? Надавить на Симу с помощью её сына? Что ж, попробуй. Когда она отрежет тебе яйца тупым, столовым ножом, не вздумай мне жаловаться, договорились?

Соболевский молчал, и молчание его было тревожным. Я еще выждала немного, чтобы не было впечатления, что я все это время стояла под дверью, после чего вошла в столовую с кофейником в руках. Ни на кого не посмотрела, на лице сохраняла нейтральное выражение и только оповестила мужчин, что сейчас будет готова яичница.

- Я не ем жареное, - мрачно ухнул Соболевский, из-за стола поднялся и из столовой вышел. А я, посмотрев ему вслед, готова была запрыгать от радости, но опять же сдержалась. Сейчас не время радоваться чему бы то ни было. И только спросила у Филатова:

- Когда?

Он помолчал, обдумывал, потом сказал:

- Я тебе сообщу, но в ближайшие дни. Как только смогу всё устроить.

Я молча кивнула. А вот Тая совсем не обрадовалась моим новостям.

- Куда, куда мы поедем с Гришей?

- В Лихтенштейн.

- Господи, я даже выговорить это не смогу.

Я улыбнулась.

- Тебе и не надо. Поживете там некоторое время, там великолепная природа, рядом Швейцария, воздух обалденный.

- Сима, что ты выдумываешь?

- Ничего я не выдумываю, - фыркнула я. – Гриша, загугли Лихтенштейн и почитай Тае.

- Мама, ты же обещала на море!

- Поедем на море. Чуть позже. А пока поедете в Европу, в горы. Разве ты не хочешь увидеть Европу?

Сын безразлично пожал плечами.

- И что мы будем там делать? – трагическим шепотом поинтересовалась Тая. – Там же никто не говорит по-русски!

- Говорит, - успокоила я её. – Вас встретят родители Ивана Олеговича, они там давно живут. Возьмут над вами шефство. – Я подошла и обняла Таю за плечи. – Не переживай, все будет хорошо. – И тут же пообещала: - Это ненадолго.

Тая тяжело вздохнула.

- Очень на это надеюсь. Отправляешь нас за тысячи земель…

- Туда, где безопасно, - сказала я ей. – Вернетесь, как только я пойму, что всё закончилось. – Бодро продолжила: - Всё лучше, чем сидеть взаперти в этой комнате, тебе не кажется? Тая, ты же никогда не была в Европе! Там столько всего интересного!

- Да век бы её не видеть, Европу эту, - пробормотала Тая, отворачиваясь от меня в расстройстве.

Успокоить мне её больше было нечем. Только настоять на том, чтобы она поступила, как хотела я. А против моей настойчивости, шансов у Таи не было.

Мне было любопытно, сколько времени Филатову потребуется на то, чтобы отправить Таю с Гришей в Европу. И я совсем не ожидала, что это случится уже на следующий день. Не ожидала, как-то растерялась и даже расстроилась. Всё-таки было тревожно отпускать самых близких мне людей в неизвестность. Что будет дальше, как сложатся обстоятельства, неизвестно, и когда я их увижу, тоже. Думать о том, что этого вообще может не случиться, вовсе не хотелось.

- Вот билеты на самолет, сегодня вечером улетят, - оповестил Иван нас с Соболевским на следующий день ближе к обеду. Конечно, первым в руки билеты взял Александр, хмурился, когда просматривал информацию на них, затем недовольно поморщился, и кинул их на стол. Я сдерживаться не стала, тут же билеты схватила, тоже принялась читать. Не верилось, что Ваня мог так быстро выполнить то, о чем мы с ним договаривались. И когда я прочитала имена на билетах, в первый момент в недоумении замерла, но глаз ни на кого не подняла, обдумывала наедине с собой. А всё потому, что билеты были заказаны на имя Таи и моего сына, без всяких закавык. И летели они не в Лихтенштейн, а в Италию. Что значилось в пункте назначения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Пока я молчала и боялась на кого-либо посмотреть, Соболевский сказал, явно обращаясь не ко мне:

- Отправляешь их под свою опеку?

- А ты ждал чего-то другого? – вроде как удивился Филатов. – У меня там дом, у меня там друзья и знакомые. Самое то, чтобы присмотреть за женщиной и ребенком. – Иван повернулся ко мне. – Не переживай. Там море, солнце, апельсины. Гришке понравиться. Настоящие средиземноморские каникулы.

Я отложила билеты, откинулась в кресле, на котором сидела. И промолчала. Решила ничего не говорить, подождать, как события будут развиваться дальше. В данный момент, спорить с мужчинами мне было глупо, как и выяснять какие-то подробности. Лишь подозрения этим у Соболевского вызывать.

- Собирай их вещи, - сказал мне Иван как бы мимоходом. – Не люблю опаздывать в аэропорт.

Сборы проходили под бдительным взором хозяина дома или его домработницы. Если Соболевский исчезал на какое-то время из нашего поля зрения, то обязательно появлялась прислуга. И под видом каких-то срочных домашних дел, за нами присматривала и подслушивала. Я в этом не сомневалась. Поэтому я опасалась задавать Филатову какие-то вопросы, даже когда мы с ним оказывались наедине за закрытой дверью. Доверять в этом доме никому было нельзя. И я молчала, я терзала себя догадками, а на фоне этого наблюдала украдкой за Ваней, пытаясь понять, можно ли мне доверить ему моего сына. Кто меня осудит за то, что я стала такой подозрительной?

- А ты куда? – заинтересовался Соболевский, когда я вечером собралась вместе со всеми в аэропорт. Я от неожиданности и непонимания его вопроса, остановилась. Посмотрела на него, развела руками.

- Ребенка провожать.

- Сима, ты с ума сошла? – усмехнулся он. – Ты на самом деле думаешь, что я возьму и вот так запросто отпущу тебя в аэропорт? Иван их отвезет и посадит на самолет.

Я настолько растерялась, что даже не нашлась, что ему ответить. Только смотрела на Сашу. Лишь переспросила:

- Ты ведь несерьезно?

Он стоял у окна в гостиной, держал в руках телефон, видимо, прервал с кем-то разговор для того, чтобы меня остановить от отъезда. Смотрел на меня и усмехался.

- Очень даже серьёзно. Ты никуда не едешь, прощайся здесь. – И отвернулся от меня. А я поняла, что поспорить, а тем более, переспорить его, я не смогу. Даже если я решу драться, драться до крови я буду на территории этого на дома, на глазах у сына, потому что за ворота меня никто не выпустит.

Я повернулась, увидела в дверях Филатова. Без сомнения, он Соболевского слышал. А когда я проходила мимо него, шепнул:

- Молчи.

Я ни словом, ни жестом не дала ему понять, что услышала его просьбу. Просто потому, что в этот момент меня душила паника и раздирал ужас. Я не понимала, как посажу сына в чужую машину и отправлю куда-то, и за его безопасность не смогу поручиться. Такого никогда не случалось. А сейчас… сейчас мне нужно передать самое драгоценное, что у меня есть, в руки Филатова. При этом, не понимая до конца, что тот задумал. Меня колотило и трясло изнутри, мне казалось, что я даже улыбнуться сыну на прощание не смогу, не смогу выдавить из себя ни слова. Ване пришлось подтолкнуть меня в спину, чтобы я подошла к машине. Гриша с Таей уже устроились на заднем сидении и, судя по всему, ждали только меня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мне потребовалось сделать глубокий вдох, прежде чем я смогла заговорить.