Кровь, пот и чашка чая. Реальные истории из машины скорой помощи - Том Рейнолдс

его джинсов. Такие испражнения мог бы произвести сам сатана. Это нельзя было смывать в туалет, лучше запечатать в герметичный контейнер и захоронить в специальном могильнике с предупреждающими знаками, огороженном колючей проволокой. Настолько кошмарный шел запах.

Приятель (на самом деле они с пациентом почти не были знакомы) поднял фекалии с помощью клочка газеты и отнес в унитаз.

Я слышал, как он захрипел, когда взял в руки это термоядерное дерьмо. Лицо его приобрело необычный салатовый оттенок, а на лбу выступил холодный пот.

Я взялся лечить пациента: в целом тут не было ничего сложного. Дальше приехала скорая помощь, и я обратил внимание фельдшеров на то, что ботинок мужчины покрывает слой липкого кала.

Когда его несли вниз по лестнице, один из фельдшеров испачкал об этот ботинок свою рубашку. Как вы понимаете, ему это совсем не понравилось.

Я едва удержался от смеха…

…или не удержался.

Проблема в том, что я и сейчас, спустя несколько часов, ощущаю вонь того сатанинского дерьма прямиком из преисподней. Мне кажется, она так и витает в воздухе.

Мне даже немного жаль медсестер в больнице…

Гуманные прохожие

В последний раз я сказал, что у меня не было ни одного интересного вызова за всю смену…

Последний вызов за сегодня был к мужчине, упавшему на улице. К несчастью, в диспетчерской сломался компьютер, поэтому информацию мне передали в старомодной манере, то есть по телефону.

— Упал на улице… точно пьяный, — пошутил я.

В любом случае я пулей помчался на вызов (я уже говорил, что очень часто текст наряда и реальный повод, по которому нас вызывают, не совпадают между собой, так что я всегда стараюсь оказаться на месте как можно быстрее).

Местоположение было указано неточно, поэтому я потратил чуть больше времени, чем хотелось бы, колеся по темным улицам и выискивая парня, лежащего на земле. Какие-то люди, проезжавшие мимо, сказали мне, что пациент находится дальше по дороге.

У меня сжалось сердце, когда я увидел толпу людей, собравшихся вокруг мужчины, лежавшего на спине на голом асфальте. Еще сильней оно сжалось, когда я понял, что кто-то из прохожих делает ему непрямой массаж сердца.

Я выскочил из машины, схватил свой чемоданчик и щит для фиксации и начал срезать на пациенте одежду. Одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы понять — шансов у него мало.

— Он бежал, занимался спортом, вдруг упал, — сказал мужчина, делавший массаж, — и ударился головой. Я начал реанимационные мероприятия, 100 нажатий в минуту.

— Вы медик? — спросил я.

— Нет, — ответил он, — я учитель, но проходил курсы первой помощи.

— Хорошо, — сказал я.

Потом посмотрел на монитор: сердечной активности не наблюдалось.

— Вы прекрасно справились и сделали все, чтобы у него был шанс выжить.

Мне очень хотелось, чтобы тот человек знал, что поступил правильно. Я знал, что надежды нет, но эти люди, с готовностью пришедшие на помощь, отчасти вернули мою веру в человечество.

Скорая приехала через пару мгновений после меня, и, взглянув на водителя, по выражению его лица я понял, что ему ситуация тоже кажется безнадежной.

Времени разбираться на месте у нас не было, мы погрузили пациента в скорую и повезли в больницу. Я подавал ему воздух с помощью мешка, а фельдшер продолжал непрямой массаж сердца.

Мы приехали в больницу, но там ему ничем не смогли помочь.

Поскольку он вышел на пробежку, при нем не было никаких документов. Мало того, мы отвезли его не в ту больницу, где его стали бы искать в первую очередь, не в ближайшую территориально, а в ту, куда могли быстрее добраться.

…Значит где-то какая-то семья сейчас гадала, почему их муж, или отец, или брат, или возлюбленный до сих пор не вернулся домой. Наверное, они стали звонить в местную больницу, но там о нем ничего не слышали. И только в полиции им сообщили правду.

Я думал и о прохожих, которые пытались его оживить, наверняка этот случай будет еще долго являться им в кошмарах. Я регулярно сталкиваюсь с внезапными смертями, но эти люди вполне могли в первый раз видеть, как человек умирает у них на глазах. Жаль, у меня не было возможности остаться и убедиться, что с ними все в порядке, сказать, что я ими горжусь и что они должны радоваться, потому что сделали все, что в их силах.

В общем, это было печальное событие для всех, кроме нас, работников скорой и персонала больницы. А нас еще спрашивают, как мы справляемся с такой работой…

Позднее мы узнали, кто был этот человек. Похоже, он был очень славный, отчего его смерть кажется еще печальнее. Семья узнала о ней только когда обратилась в полицию, поскольку он так и не вернулся домой.

Плач

«Двухмесячный младенец не просыпается».

«Черт!» — подумал я (а может, и сказал).

«Не просыпается» вполне могло означать, что ребенок умер. Было что-то в словах, появившихся на компьютерном экране, что заставило меня опасаться худшего.

Я кинулся туда, изо всех сил давя на газ и ругаясь в голос на водителей автобусов, которые вдруг решили, что им надо прямо передо мной выезжать с остановки.

Две минуты тридцать секунд спустя я, взвизгнув тормозами, остановился перед нужным домом, выпрыгнул из машины, схватил свой чемоданчик и вбежал в дверь.

Там плакал ребенок.

Скорая приехала спустя еще 30 секунд.

Я улыбался, экипаж скорой улыбался, мать улыбалась. Не улыбался только плачущий младенец.

Но я был этому только рад.

Я и правда радуюсь, когда дети плачут при виде меня: обычно это означает, что ничего серьезного у них нет. А вот если ребенок молчит, то жди беды.

Ночь номер один

Довольно загруженная смена, отчасти, думается, из-за гололеда на дорогах. Я лишний раз убедился, что не стоит слишком гнать машину, потому что несколько раз меня хорошенько занесло. Первый вызов, что не удивительно, был к мужчине, врезавшемуся на своем автомобиле в автобус. Машина разбита в хлам: я непременно зафиксировал бы пациента и дождался бы приезда пожарных, чтобы вырезать его автогеном, но… после аварии он сбежал. Из чего я делаю вывод, что либо машина была краденая, либо, более вероятно, у него не было страховки или прав, либо он не оплатил дорожный налог.

Парочка