Котерия. Пристанище заблудших - Алекс Рауз

домовой. – Кира не знала, откуда родилась эта уверенность, ей никогда не приходилось сталкиваться с домашними духами. Но сомнений не было.

– Нет. – Аврора замялась, будто ее поймали на чем-то противозаконном. – Так, захватила с одного заказа. Здесь он безвредный…

– Усни, усни, посмотрим, какой я безвредный, – зло прошипел угол, снова кутаясь в черноту. – А не-е-е-ет, вы же откопали Рой, теперь людям не до сна!

– Стеша, а что за Рой?

– Ваш дьявол правильно сказал, это смерть, – существо захихикало. – Вкуссно, много еды!

– Аврора, кто это? – Дилер кивнул в угол.

– Ну… Это лихо.

Крис поперхнулся.

– Ты притащила к себе домой лихо? Ты сдурела?

Степан расхохотался так пронзительно, что на мгновение заложило уши. Его смех был похож на скрип ногтя по доске, неприятно пробирал до самых внутренностей.

– Лихо, лихо, сиди тихо, – смеялся он. – Скоро все будут страдать, Степан будет их вкушать!

Аврора дотянулась до бутылки и щедро плеснула в тень. В углу тут же опустело. Напоследок вкрадчивый шепот донесся уже из комнаты.

– А у вас четверых кто-то умрет. Умрет намертво!

Все звуки стихли, и в квартире стало светлее.

Я всегда чувствовал, что у Авроры плохой вкус, но это переходило всякие границы. Непросто притащить «работу» к себе домой, а жить вместе с существом, главная пища которого – твои страдания… Нет, это далеко за гранью. Кажется, мы все давно сошли с ума, еще задолго до психушки.

Малолетняя экзорцистка, живущая вместе с лихо, мечтающая положить голову в очередной бесконечной битве за чужие жизни. Дилер, полюбивший человека, готовый вторгнуться в механизмы мироздания, готовый еще черти знают к чему – я уже сам не знал, как далеко зайду и что выкину в следующую секунду. И Кира. Раз она все еще здесь, с нами, со мной – с ее головой точно не все в порядке.

Я заметил, что с ней что-то творилось. С того дня, как мы опрометчиво переспали. С того, как она переехала ко мне. С нашей последней ссоры. С психушки, да, особенно после нее – последние пару часов она была еще молчаливее, чем обычно. Но выглядела… целостней? Живее? Решительнее?

– Почему четверо? Нас же трое, – наконец произнесла Аврора. – Кого он имел в виду?

Я тут же вспомнил колдуна, который помог нам с ритуалом. Честно, несмотря на предложение помощи, он мне не понравился. Я видел его уже не однажды в Городе, и каждый раз его холодный облик отталкивал. Я и сам не был эталон дружелюбия, но Граф…

К тому же было еще кое-что, что Аврора должна была знать о нем.

– Аврора, как ты познакомилась с Графом?

– Случайно. Пару месяцев назад он спас мне жизнь.

– Ты поэтому ему доверяешь?

Она замялась и отвела глаза. Я знал, насколько она не любила быть обязанной, тем более жизнью. История со мной многому ее научила.

– Да не скажу, что доверяю… Но есть в нем что-то такое, обнадеживающее. У него все четко, без терзаний и сомнений – поэтому с ним спокойно.

Минус еще одна иллюзия стабильности. Я решил сказать без длинных предисловий, они ни к чему.

– Аврора, он твой отец.

Чашка с чаем вылетела из ее рук и разлетелась по полу на мелкие осколки.

– Нет, – неосознанно прошептала она.

– Не знаю, в курсе ли он, – немилосердно продолжил я. – Но при встрече такой сильный колдун должен был почувствовать свою кровь. Как почувствовал я, когда увидел вас вместе.

– Не-е-ет… Он знает?

Я кивнул.

– Тебя ведь растил отчим? Пока родители были живы. Твоя мать рассказывала про настоящего отца?

– Кажется, она ушла от него до моего рождения…

– Если Граф и не знал раньше, то после вашей встречи все понял.

Она растерянно посмотрела на осколки, потом на собственные руки. И наконец ее глаза вспыхнули.

– Дилер, мать твою! Вот какого хрена?

– Подумал, что ты должна тоже знать.

– Сраные колдуны, сраные их разборки, сраный Рой! Вот и что мне теперь с этим делать?!

Кира сочувственно сжала ее руку, потом укоризненно взглянула на меня. Я пожал плечами в ответ.

– Разобраться с Роем, иначе уже будет не важно, кто кому и зачем, – спокойно сказала Кира.

Аврора сдвинула останки чашки ногой и плюхнулась прямо на пол.

– Хорошо, хорошо, – пробормотала она. – И как мы остановим апокалипсис?

Вместо ответа Кира вдруг кивнула на кухонную стену под самым потолком. Я перевел взгляд туда и оторопел.

– Ты нарисовала?

Аврора вытаращила глаза, будто впервые видела это место в своей квартире. Потом медленно помотала головой.

– Когда мы ехали сюда, я насчитала двенадцать таких по Городу. На стенах, тротуарах, окнах домов. Если это не знак хаоса, то вполне может быть подсказкой.

Чем-то вроде уголька на старых обоях была выведена пентаграмма, в которую был вписан глаз и ключ.

Кира посмотрела на меня.

– Сейчас как никогда важно узнать. Что такое «Котерия»?

Мы вышли вдвоем на Проспект, когда Город укрыли сумерки. Небо было чистым, и впервые за долгое время я видел звезды. Как редко мы смотрим наверх…

Плана так и не появилось, но я знал, что Кира будет бороться. Хоть с демонами из преисподней. Роем из древних легенд или моими глупыми страхами…

Как всегда у нее. Сломанная, но не сломленная. Одна против всего мира. С горящими глазами, в которых читалась сила, способная крушить и творить мироздание и ее саму – внутренний стержень, которого мне не хватало раньше.

Человек, который поверил в себя – страшная сила, несокрушимая. Не знаю, был ли я причастен к ее преображению из забитого олененка, укрывавшегося в своей скорлупе от остального мира, до… Я не знал, как теперь ее назвать. Ведьма с ее лицом, гордо сгоревшая на костре без единого вскрика пятьсот лет назад, и в подметки не годилась тому, кто сейчас стоял передо мной.

Мы вышли на Проспект, и в ярком свете белых фонарей я впервые взял ее за руку. Она нежно улыбнулась мне в ответ, будто верила, что эта улыбка может меня спасти.

Я дурак, и всегда им был.

Я смотрел на Киру, на пламя тысячи костров, что теперь полыхали у нее внутри, и наконец-то понял ее. Без сомнений почувствовал, что за человек проснулся в этом теле сегодня или многие недели назад, когда она решилась позвонить мне.

А потом осознал, что проиграл. Что мне больше не наплевать на этот мир, на нее, на Рой и Котерию. Что я пойду за Кирой хоть на край света, стоит ей только