Дева в голубом - Трейси Шевалье

— Пока нет.

— Ну да, пока нет.

— В тот самый день, когда выяснилось, что жена беременна, — медленно заговорил Люсьен, — я как раз собирался сказать ей, что нам лучше расстаться. Мы были женаты уже два года, а жизнь все никак не налаживалась. Так мне, во всяком случае, казалось. В тот вечер мы оба сели поделиться своими важными новостями, своими мыслями. Она начала первой, и, когда сказала, что ждет ребенка, я не смог заставить себя сказать, что хотел.

— И вы остались жить вместе.

— Да, до тех пор, пока Кристине не исполнился год. Это было кошмарное время.

Я вдруг почувствовала, что меня вот-вот стошнит, скрутило живот. Я сделала глотательное движение и глубоко вдохнула.

— Когда я слышал, как вы разговаривали с мужем по телефону, вспомнились мои собственные звонки.

— Да я почти все время молчала!

— Дело не в словах, дело в тоне.

— Ясно. — Не зная, что сказать, я молча вглядывалась в темноту. — Не уверена, что муж мой — именно тот мужчина, от которого я хотела бы иметь детей, — вымолвила я наконец. — И никогда не была уверена.

Сказать это вслух, и кому — Люсьену, — было все равно что разбить окно. Меня ужаснул сам звук собственного голоса.

— Что ж, — сказал Люсьен, — хорошо, что вы это вовремя поняли; так что, поскольку это зависит от вас, на свет не появится ребенок, рожденный не в любви.

Я сдавленно откашлялась и кивнула. Мы сидели, вслушиваясь в шум дождя. Я сосредоточилась на своем бедном желудке.

— Вы что, украсть там что-нибудь собрались? — внезапно спросил Люсьен, кивая в сторону фермы.

Я на мгновение задумалась.

— Да нет, не сказала бы. Просто рассчитывала кое-что найти. Нечто принадлежащее мне.

— А что это? Вы там что-то оставили вчера? Об этом речь?

— В каком-то смысле. Это история моей семьи. — Я выпрямилась. — Ну как, не раздумали помогать? — резко бросила я.

— С чего бы это? Сказал помогу, значит, помогу. — Люсьен посмотрел мне прямо в глаза.

«А что, не так уж он и дурен», — подумала я.

Казалось, Маленький Жан не собирается останавливаться, и Изабель перегородила ему дорогу, заставив натянуть вожжи. Лошадь ткнулась мордой ей в плечо и негромко заржала.

И Маленький Жан, и Гаспар избегали ее взгляда, хотя Гаспар слегка приподнял свою черную шляпу и поклонился. Маленький Жан сидел на крупе лошади напряженно, вглядываясь куда-то в даль и нетерпеливо ожидая, когда же наконец можно будет продолжить путь.

— Куда направляетесь? — спросила Изабель.

— Домой. — Маленький Жан проглотил слюну.

— С чего бы это? Что, уже отыскали Мари? С ней все в порядке?

Сын промолчал. Гаспар неловко откашлялся и повернулся к Изабель своим незрячим глазом.

— Извините, Изабель, — заговорил он, — я бы ни за что не стал вмешиваться в это дело, если бы не Паскаль, если бы это не она сшила это платье. А так выходит, что я чувствую себя обязанным… — Он пожал плечами и нахлобучил шляпу на голову. — Извините.

Маленький Жан прошипел что-то сквозь зубы и яростно ухватился за вожжи. Изабель пришлось выпустить их.

— Обязанным сделать что? — выкрикнула она. Маленький Жан хлестнул лошадь, и она с места пошла в галоп. — Помочь в чем?

От слишком резвого старта у Гаспара слетела с головы и упала в лужу шляпа. Изабель проводила взглядом всадников, затем наклонилась, подняла шляпу, стряхнула с нее грязь и капли воды и медленно направилась в сторону дома.

Дождь усилился. Мы взбежали на крыльцо, и я осветила фонарем замок. Люсьен слегка подергал его.

— Повесили, чтобы les droguйs сюда не заходили, — заявил он.

— Вы что, хотите сказать, что в Мутье есть наркоманы?

— Конечно, есть. А где их нет в Швейцарии? Вы ведь не очень хорошо знаете эту страну, правда?

— Это уж точно, — пробормотала я по-английски. — Да, недаром говорят, что внешность обманчива.

— А вчера вы как внутрь попали?

— Якоб знал, где хранится ключ. — Я огляделась. — А я вот не обратила внимания. Ну да ничего, сейчас найдем.

Светя фонарем, мы принялись обшаривать все места, где мог бы быть этот чертов ключ.

— Может, он случайно прихватил его с собой? — предположила я. — Мы все вчера были не в себе, так что ничего не было бы удивительного. — Я почувствовала какое-то смутное облегчение от того, что не придется заниматься всем этим.

Люсьен взглянул на маленькие окна по обе стороны от двери; выдавить остатки стекол труда не представляло, но все равно нам через них не пролезть. Окна на фронтоне дома тоже были недостаточно велики и к тому же врезаны слишком высоко. Люсьен взял у меня фонарь.

— Посмотрю, может, с обратной стороны что-нибудь подходящее найдется, — сказал он. — Одна немного побудете?

Я заставила себя кивнуть. Люсьен спустился с крыльца и исчез за углом. Я прислонилась к двери, растирая руки, чтобы не дрожать, и прислушалась. Поначалу можно было различить лишь привычный уже шум дождя; затем сквозь него начали пробиваться другие звуки — шелест автомобильных шин на дороге внизу, паровозный гудок; от того, что обычный мир так близко, мне сделалось немного покойнее на душе.

Тут из дома донеслось нечто похожее на визг, и от неожиданности я даже подпрыгнула.

«Люсьен, наверное», — успокоила я себя, но на всякий случай, несмотря на дождь, немного отошла от двери. В окне рядом с дверью мелькнул луч фонаря, возникло лицо, и я с трудом подавила крик.

Люсьен поманил меня и передал сквозь разбитое стекло фонарь.

— Обходите дом, я встречу вас у окна. — И, не дав мне спросить, все ли в порядке, Люсьен отошел и растворился в темноте.

Я двинулась вокруг дома путем, который только что проделал Люсьен. Повернуть за угол было нелегко: боковая и задняя часть здания представляли собой частную собственность и от публичного обозрения были защищены. Я вступала в иной, незнакомый мир.

Позади дома было очень грязно, приходилось отыскивать между лужами клочки сухой земли. Увидев открытое окно и темный профиль Люсьена в его проеме, я заторопилась и тут же упала на колени.

— Не ушиблись? — Он высунулся наружу.

Я с трудом поднялась на ноги. Фонарь бешено раскачивался у меня в руке. На брюки налипло полно грязи.

— Нет-нет, не беспокойтесь, — буркнула я, стараясь стряхнуть с себя налипшие комки земли. Я передала ему фонарь, и он светил им с подоконника, пока я не вскарабкалась наверх.

Внутри оказалось холодно, даже холоднее, чем снаружи. Я откинула прилипшие к глазам влажные пряди волос и огляделась. Мы находились в какой-то комнатушке, расположенной в глубине дома, — то ли в спальне, то ли в кладовке, где не было ничего, кроме кучи поленьев и пары сломанных стульев. Здесь пахло сыростью и мускусом, а когда Люсьен направил свет наверх, в глаза бросились скопившиеся в углах и покачивающиеся на сквозняке обрывки паутины. Люсьен закрыл окно; рама издала тот самый скрежещущий звук, что донесся до меня несколько минут назад. Я уже собралась попросить его снова открыть окно, чтобы оставался путь к отступлению, но в последний момент удержалась. От чего отступать-то, чего бежать, урезонивала я себя, чувствуя, как в животе у меня все переворачивается.