Искры и тени - Дорофея Ларичева

Он погрузился в чтение и просмотр новостей, пока сеанс не прервался, и чернота мягко приняла искорку его души в свои нежные руки, бережно донесла до Земли-56.

Где-то далеко звучал голос Бронислава, ему вторила Вероника, что-то напряженно выспрашивала Маша. А Ланс лежал на жестком помосте в окружении химер и пытался собрать по кусочкам разрушенные представления о мире, о друге, чьи поступки его ужасали и восхищали одновременно. Ведь Джезерит и Карвел вполне моги сцепиться здесь, в его мире. И тоже были бы смерти…

Чем отзовется каждый наш поступок в мире? Что изменит? Как повлияет на других? Лансу было страшно от такой ответственности. Он бы струсил, медлил, сбежал бы от нее, а Роберт шел напролом, если боялся, не показывал страха.

И было ли таким поступкам оправдание, Ланс не знал. Погибший в нем самом инспектор Константин не был ангелом.

– Когда следующий сеанс? – Он нашел в себе силы, приподнялся на локтях. Кто-то поднес к его губам кружку с водой.

– Пей, друг, чаек сладенький силы восстановит. – Гоша поддерживал голову Ланса.

Перед глазами еще плясали искорки чужих звезд, постепенно собираясь в ухмыляющуюся Гошкину физиономию, обрамленную синей шапкой волос и коричнево-белыми ромбами воротника-стойки лохматого свитера. Женя в компании Роксаны стоял поодаль. Машка выглядывала из-за Роксаниного плеча. Чувствует, каково ему, сама переживает.

– Знаешь, мы вместе ее дождемся. – Маша повисла на плечах друзей. – Ты не медиум, но мы с Ксаной тебе все равно моих кошек одолжим. Они, оказывается, лечебные. Вон, Роксанке помогают. – Маша дернула Верховицыну за вплетенную в волосы оранжевую ленточку. – Правда? Правда же?

Роксана, естественно, промолчала, но Ланс чувствовал ее согласие с Машей. Они правы, надо жить дальше и ждать. Дорофея вернется. Иначе просто не может быть.

– Раньше заката на связь выходить нет смысла. – В зал вошла хрупкая фигурка Ноэля.

Ланс демонстративно отвернулся, не желая смотреть. «Интриган, выбивает себе власть в чужом мире, влияние! Зачем? К чему столько знаний, зачем представительство на Земле-1?» В этот момент все потуги Роберта казались несерьезно мелочными.

– Пойдем вниз, там столовую сделали, – настаивала Маша. Она оттеснила Гошу, теперь усиленно стягивала юношу с помоста за ногу. – Пойдем! Ты же не хочешь, чтобы Ксана голосом рисковала, просила химер тебя отнести вниз?

Ланс сдался. Второй день его усиленно вытаскивали из бездны, тормошили, обнадеживали. Роксана вдруг куда-то убежала, чтобы возвратиться, едва он пересек порог зала химер. Девушка протягивала ему красную кошачью переноску, из которой с любопытством смотрели зеленые глаза.

– Это Плюшка, – решила пояснить Маша. – Дора утверждала, киса самая лечебная. Держи.

Они бы еще подорожник раздобыли! Но стараются искренне, договорились.

Ланс еще колебался, пока Верховицына не просипела:

– О-ни мне по-мо-га-ют сми-рить-ся, и те-бе по-мо-гут.

Вот смиряться он не намерен! Но кошку взял.

В столовой на втором этаже собрались все ребята – друзья Доры. От юных байкеров к Маше с Роксаной протянулись невидимые нити поддержки. Гоша с Женей опекали девочек.

«Может, зря я закрываюсь в своем горе?» – промелькнула мыслишка. Сообща народ делает гораздо больше, чем он в одиночку.

– Расскажи все, что там было, – попросил Леша, помогая Лене разгрузить поднос с салатами. Злат открывал пакеты с соком, Таня разливала по чашкам.

В столовой, обстановкой больше похожей на уютное столичное кафе, было светло и малолюдно. За окнами танцевали снежинки, точно не тянулся последний месяц осени, а заканчивался декабрь. Елки не хватает. Скорей бы декабрь, январь и возвращение Доры…

Ланс начал рассказ с бесцеремонного вторжения Ники, с пожара на столе и Бронислава с огнетушителем. Теперь-то он понимал – именно выходка наставницы привела его в чувство.

Рассказывал, поглаживая свернувшуюся на коленях Плюшку, ощущая молчаливое сочувствие и поддержку ребят. Боль не уходила. Но к концу рассказа он решил, что вполне может жить с ней, даже работать с Робертом и ждать возвращения Дорофеи.

– Мне одно интересно. – Голос Роберта позади едва не разрушил это чувство. Ника, Эл и Бронислав, оказывается, тоже прислушивались к его рассказу. – Что Джезерит делает на Земле-1? И еще – кто вместо Эдуарда Смолина руководит центрами миграции? Слишком подозрительна осведомленность нашей милой леди о Дорофее. Если бы через тебя прошли десятки пилигримов, ты бы их всех запомнил? А Дору во второй раз сюда отправлял именно Эдуард Смолин.

– На что ты намекаешь? – встревожился Ланс. Он сейчас был готов поверить в любой вселенский заговор. – Дора не в космосе? Эльфом была Дора?

– Пока ни на что. – Роберт обеими руками отвел со лба волосы, пропуская их через пальцы. – Готовься, к семи начнем второй сеанс. Если в правительстве РКИСа не сидят отъявленные идиоты, они прислушаются ко мне и попробуют утихомирить Тень и Вестника, пойдут на сделку хотя бы для сохранения собственных кресел. А когда у нас будет постоянное представительство, мы получим свободу действий в сети и выясним, где Дора.

Космос. 2099 год

Что могли бы чувствовать беспилотные корабли, на заре космической эры отправленные с посланиями к далеким цивилизациям? Сейчас Дора ощущала себя даже не теннисным мячиком, который люди и обстоятельства швыряют из стороны в сторону, а таким корабликом, отправленным в никуда, наугад.

И звездный свет пульсировал за стеклом иллюминаторов. И сигнал далекого маяка пронизывал просторы чужой солнечной системы: тын – пауза – тын-тын – пауза – тын – долгая пауза.

– Маша, – окликнула мама.

Дора не сразу поняла, что зовут именно ее. Мысли были с другой Машей, с Лансом, Никой…

– Маша, ты увидишь Нибиру и все поймешь, не захочешь уходить.

Дорофея обернулась к матери. Хоть бы роды не начались в космосе. Как маме не страшно дарить новую жизнь, когда вокруг тебя безвоздушная пустота? Как ужасно рождаться нигде!

– Посмотрим.

Дора не спешила соглашаться. Она не ссорилась с ро дителями, но откровенно не понимала их стремления утащить ее за собой. У нее теперь есть дом, и он надежней металлической скорлупки среди звезд, надежней их мифической Нибиру.

Мать опустилась на обтянутую синим дерматином скамью. Обе руки, исцарапанные шипами растений, поддерживали объемный живот, волосы прикрыты матерчатой шапочкой, от рабочего халата пахло реактивами… Девушка только сейчас осознала, как сильно она отдалилась от своей настоящей семьи. Два года самостоятельной жизни не прошли бесследно. И сейчас общество родителей ее тяготило.

– Мама. – Девушка присела рядом. Говорить было сложно, но молчать она больше не могла. – Я выросла. Я нашла мир, совсем-совсем не похожий на наш. Я нашла друзей и любимого. И даже если я буду рядом с вами, я буду далеко. Я говорила это и снова повторю.

– Да ты еще соплюшка, что ты понимаешь! – В каюту вошел отец, привалился к стене, снисходительно посмотрел на дочь.

Леониду Иванову, руководителю биосектора корабля, все должны были беспрекословно подчиняться, иначе он считал человека дурнее сорной травы на обочине.

– Какие привязанности в твоем возрасте! – продолжал он с молчаливого согласия матери. – Мы дали тебе доучиться, терпели твои выходки. Мы знали, что рано или поздно ты опомнишься, когда поймешь, что без помощи и поддержки не добьешься ничего!

Вся предыдущая доброжелательность, показное желание ее понять улетучилось, как аромат увядшего цветка. Отец снова стал прежним, несгибаемым. Лицо матери окаменело.

– Ты зря ищешь мигрантов по всему кораблю, зря выспрашиваешь про установку ретросдвига, – заявила она. – Отсюда пути назад для тебя не будет. И «Пионер» при повторном вылете в наш мир тебя не заберет. Даже не надейся!

– Семья воссоединилась, ты будешь жить на Нибиру и точка, – припечатал Леонид Алексеевич. – Нечего бродяжничать!

Дора отвернулась от них. Грустно. Она почти поверила, что они изменились, что она сама изменилась! Нельзя так крепко держать других, нельзя ломать порывы и комкать мечты!

А ведь она тосковала по ним, чувствовала себя виноватой, плакала. Но теперь…

– Спасибо, что сообщили сразу, что считаете меня недееспособной. – Она сама удивилась своему спокойному тону. Было легко и впервые за одинокие годы по-настоящему свободно.

– Еще спасибо скажешь, – пообещал отец, подавая руку матери. – А тебе я сколько раз запрещал в земле копаться? В твоем положении можно только наблюдать и гонять работников! – Его внимание переметнулось на Александру Михайловну.

Дорофея проводила их до двери, перевела дух и принялась собираться на работу. Чтобы понять, как здесь все устроено, и верно спланировать и осуществить побег, следовало стать винтиком большой системы.