Любви все звания покорны. Военно-полевые романы - Олег Сергеевич Смыслов

граждан, случайно попавших в облавы, отправляли на ночь в комендатуру, а утром передавали милиции. Такие действия нового командующего местные власти расценили как самоуправство и сигнализировали в Москву.

Следующий конфликт маршала с местной властью произошел на почве квартирного вопроса. В округе было много бесквартирных офицеров. На оплату съемных квартир офицеры тратили до половины жалованья. Жуков решил и этот вопрос. Его подчиненные начали выявлять в городе пустующие квартиры и вселяться в них, ссылаясь на приказ командующего. Позже маршал подтвердит, что такой приказ отдавал, но отменить его категорически отказался, так как все делалось по постановлению образованной им жилищной комиссии, куда были включены и депутаты городского Совета.

Популярность Георгия Константиновича в войсках резко возросла, но при этом в областной комитет партии все больше и больше поступало жалоб. Его первый секретарь буквально умолял убрать Жукова из Одессы. А вскоре из Москвы в Одессу приехала комиссия, которую возглавил новый военный министр Маршал Советского Союза Булганин. Жуков не явился встречать своего бывшего подчиненного, считая унизительным подчиняться члену Военного совета Западного фронта, которым он командовал в годы войны. Комиссия не выявила крупных недостатков в боевой подготовке войск, однако собрала факты грубого обращения Георгия Константиновича с подчиненными. Всего этого оказалось вполне достаточно для нового назначения маршала Жукова на должность командующего Уральским военным округом. Правда, незаконный приказ о назначении был подписан всего лишь Булганиным, а не Советом Министров СССР, как этого требовал закон. Видимо, и так маршала пытались унизить в очередной раз.

Дошло до того, что Георгия Константиновича вызвали для беседы в Москву, где предъявили показания его бывшего адъютанта и предложили сдать чемодан с драгоценностями. Именно об этом чемодане шла речь в докладе министра госбезопасности Абакумова Сталину:

«Что касается необнаруженного на московской квартире Жукова чемодана с драгоценностями, о чем показал арестованный Семочкин, то проверкой выяснилось, что этот чемодан все время держит при себе жена Жукова и при поездках берет его с собой. Сегодня, когда Жуков вместе с женой прибыл из Одессы в Москву, указанный чемодан вновь появился у него на квартире, где находится в настоящее время.

Видимо, следует напрямик потребовать у Жукова сдачи этого чемодана с драгоценностями. При этом представляю фотоснимки некоторых обнаруженных на квартире и даче Жукова ценностей, материалов и вещей.

В. Абакумов

№ 3632/А

10 января 1948 года».

На каждую фразу, по всей вероятности, выбитую из адъютанта Семочкина, Георгию Константиновичу пришлось писать объяснение, адресованное в Центральный Комитет ВКП(б) и лично товарищу А. А. Жданову:

«Объявленное мне в ЦК ВКП(б) письменное заявление бывшего моего адъютанта Семочкина по своему замыслу и главным вопросам является явно клеветническим.

Первое. Обвинение меня в том, что я был враждебно настроен к т. Сталину и в ряде случаев принижал и умалчивал о роли т. Сталина в Великой Отечественной войне, не соответствует действительности и является вымыслом. Факты, изложенные в заявлении Семочкина, состряпаны Семочкиным и являются результатом того, что Семочкин в конце 1947 года узнал о характере клеветнического заявления Новикова лично от меня.

Я признаю, что допустил грубую и глубоко непартийную ошибку, поделившись с Семочкиным о характере заявления Новикова. Это я сделал без всякой задней мысли и не преследовал никакой цели…

Третье. О моей алчности и стремлении к присвоению трофейных ценностей.

Я признаю серьезной ошибкой то, что много накупил для семьи и своих родственников материала за который платил деньги, полученные мною как зарплату. Я купил в Лейпциге за наличный расчет:

1) на пальто норки 160 шт.

2) на пальто обезьяны 40–50 шт.

3) на пальто котика (искусст.) 50–60 шт. и еще что-то, не помню, для детей. За все это я заплатил 30 тысяч марок.

Метров 500–600 было куплено фланели и обойного шелку для обивки мебели и различных штор, т. к. дача, которую я получил во временное пользование от госбезопасности, не имела оборудования.

Кроме того, т. Власик просил меня купить для какого-то особого объекта метров 500. Но так как Власик был снят с работы, этот материал остался лежать на даче.

Мне сказали, что на даче и в других местах обнаружено более 4 тысяч метров различной мануфактуры, я такой цифры не знаю. Прошу разрешить составить акт фактического состояния. Я считаю это неверным.

Картины и ковры, а также люстры действительно были взяты в брошенных особняках и замках и отправлены для оборудования дачи МГБ, которой я пользовался. 4 люстры были переданы в МГБ комендантом, 3 люстры даны на оборудование кабинета главкома. То же самое с коврами. Ковры частично были использованы для служебных кабинетов, для дачи, часть для квартиры.

Я считал, что все это поступает в фонд МГБ, т. к. дача и квартира являются в ведении МГБ. Все это перевозилось и использовалось командой МГБ, которая меня обслуживает 6 лет. Я не знаю, бралось ли все это на учет, т. к. я полтора года отсутствую и моя вина, что я не поинтересовался, где что состоит на учете.

Относительно золотых вещей и часов заявляю, что главное – это подарки от различных организаций, а различные кольца и другие дамские безделушки приобретены семьей за длительный период и являются подарками подруг в день рождения и другие праздники, в том числе несколько ценностей, подаренных моей дочери дочерью Молотова, Светланой. Остальные все эти вещи являются в большинстве из искусственного золота и не имеют никакой ценности.

О сервизах. Эти сервизы я купил за 9200 марок, каждой дочери по сервизу. На покупку я могу предъявить документы и может подтвердить т. Серов, через кого и покупались сервизы, т. к. он ведал всеми экономическими вопросами.

О 50 тысячах, полученных от Серова и якобы израсходованных на личные нужды.

Это клевета. Деньги, взятые на случай представительских расходов, были полностью в сумме 50 тыс. возвращены начальником охраны МГБ Бедовым. Если б я был корыстен, я бы мог их себе присвоить, т. к. никто за них отсчета не должен был спросить. Больше того, Серов мне предлагал 500 тысяч на расходы по моему усмотрению. Я таких денег не взял, хотя он и указывал, что т. Берия разрешил ему, если нужно, дать денег, сколько мне требуется.

Серебряные ложки, ножи и вилки присланы были поляками в честь освобождения Варшавы, и на ящиках имеется надпись, свидетельствующая о подарке. Часть тарелок и еще что-то было прислано как подарок от солдат армии Горбатова.

Все это валялось в кладовой, и я не думал на этом строить свое какое-то накопление.

Я признаю себя очень виноватым в том, что не сдал это ненужное мне барахло куда-либо на склад, надеясь на то,