Игра королей - Даниэль Дакар

Карнеги готов был играть по правилам и держаться в рамках, но только при условии, что правила ему известны, а рамки обозначены. Вот именно этим — объяснением правил и предельно четким обозначением рамок — Мэри и пришлось заниматься, причем на бегу. Постоять на месте хоть минутку Дейв был не способен по определению, это она помнила еще с процесса над Монро.

Пришлось сразу зайти с козырей, и это подействовало. Стоило ей сказать, откуда пришла «Москва» в Зону Сигма, и предъявить соответствующие записи, как случилось практически невозможное: Дэвид Лоренс Карнеги остановился и замолчал. Он молчал минуту. Две. Три. Приоткрыл было рот, со стуком захлопнул его и еще пару минут помолчал. Потом дрожащим от возбуждения голосом вопросил, не впаривают ли ему какую-то туфту.

Еле сдерживаясь, чтобы не сорваться, Мэри язвительно поинтересовалась, хорошо ли он разглядел крейсер? И как он себе представляет наличие времени и желания клепать фальшивку при таких обстоятельствах? Дейв мгновенно сдулся, пробормотал извинения и тут же переполнился кипучей энергией.

На фоне открывшихся перспектив известие о том, что интервью с наследником российского престола будет на самом деле весьма скромным, никакого впечатления не произвело. Дейв почтительно выслушал ответы на почтительно заданные вопросы (их было мало, в политику и подоплеку происшествия на борту углубляться не стали), оставил великого князя в покое и вплотную занялся кораблем и экипажем.

Съемочная группа носилась по крейсеру, заглядывала во все щели, от камбуза до морга и от артиллерийских постов до ходовых… Дейв честно отрабатывал оговоренное. Свидетельства, независимые свидетельства независимого журналиста, сразу по получении отправлялись в инфобанки Свободных Планет. Конечно, выцарапать их при наличии времени и желания (очень большого времени; и очень большого желания) постороннему было вполне реально. Если, разумеется, этот посторонний обладает соответствующими навыками — а о русских хакерах Мэри была самого высокого мнения еще со времен подготовки материалов по аресту Монро.

Однако прежде всего надо знать, где искать, ведь ломать сразу ВСЕ инфобанки сразу ВСЕХ Свободных Планет… вот тут-то и вступит в игру пресловутый временной фактор. В том, что Дейв успеет поднять бучу, Мэри не сомневалась ни единой секунды. И, следовательно, ликвидация Константина Георгиевича со товарищи обернется такими репутационными потерями, что дешевле оставить в живых. А живые… живые найдут способ навести порядок везде, где это требуется.

Как ни трудно было вырваться из цепких рук Дейва Карнеги, Мэри, в конце концов, это удалось, и она почти приползла в кают-компанию. Застав там в самом разгаре процесс распускания хвостов: Барбара Кохрейн приняла-таки предложение посетить «Москву». «Ласточка» была оставлена на второго техника из команды Карнеги, который осуществлял передачу данных и, по совместительству, приглядывал за кораблем. И теперь мисс Кохрейн с видимым удовольствием купалась в волнах повышенного внимания со стороны офицеров крейсера.

Мэри вполне их понимала. В кают-компании Дейв пробыл совсем недолго — ровно столько, сколько заняло интервью с Константином. А когда помчался дальше, вместе с ним помчались и ассистирующие красотки. Разумеется, их можно было встретить практически в любой точке корабля (кажется, во всех одновременно), но девицы именно работали, повинуясь указаниям возбужденного шефа, и значит, для флирта доступны не были.

А вот бронзоволосая, затянутая в летный комбинезон дама-пилот присутствовала здесь, и, судя по масштабам суеты, русские представления о женской красоте вполне совпадали с бельтайнскими. Мэри даже вздохнула про себя: сама она, в осточертевшем кителе, с тусклой от усталости кожей и волосами, поседевшими причудливо и странно — прядями («черная полоса… белая полоса… черная… белая… а в конце все равно задница!»), вид имела бледный. Зато — ха! — она командовала этим кораблем, в котором запросто поместились бы штук двадцать корветов, и еще осталось бы место потанцевать для их экипажей.

Слева от Кохрейн сидел Константин, и выражение лица у него было… специфическое. Казалось, он впитывает информацию даже кожей.

Барбара между тем разглагольствовала на унике, азартно жестикулируя и заметно наслаждаясь ситуацией:

— Африканеры не дураки повоевать и ни черта не боятся, кто бы спорил! Но есть одна тонкость: все это только до тех пор, пока приходится воевать с живыми. А когда стало ясно, что огневой поддержки не будет, Гамильтон решила, что все мы покойники. Закономерно решила, в общем-то. Огня нет, отступить мы не можем — перебьют, как уток на воде… да и есть такое понятие: «Честь». Ну а раз мы покойники так или иначе, то что нам терять? Правильно, нечего. И она с успехом донесла сию мысль до всех экипажей. Кстати, готова поспорить, что если бы не этот выверт, вбитый ею в наши головы, потерь было бы гораздо больше. С живыми, повторяю, африканеры готовы были драться; но когда на них поперли мертвецы, они дрогнули. Дрогнули еще до того, как Вилли Шнайдер пригнал нам на помощь свой «Гейдельберг». А нас, уцелевших, потом неделю приводили в порядок на «Зигфриде». Они бы и дольше провозились — скорость реакции у всех была выбита напрочь — но тут Полукровка явилась в реабилитационную зону и высказалась. И реакции тотчас же восстановились. Правда, у некоторых — в виде ослабших сфинктеров, но это, как вы понимаете, детали!

— Ох, и сильна ж ты заливать, Кохрейн! — ухмыльнулась Мэри, входя и жестом командуя «Вольно!» вскочившим офицерам.

У нее были некоторые основания полагать, что отдых будет весьма недолгим. Несколько часов назад с ней связалась мать Агнесса и сообщила, что Зону Тэта миновало соединение из пяти тяжелых кораблей с имперскими опознавательными кодами. Миновало, и, не жалея двигателей, взяло полный разгон над плоскостью эклиптики курсом на Сигму. Формальный повод для визита в систему — тренировка. Что-то вроде: «Посмотреть, насколько Зона Сигма непроходима для крупных кораблей в годы Пестрого Солнца». Тоже мне, маскировщики! А что-то поправдоподобнее придумать не судьба?!

Уж каким образом «смиренная монахиня» ухитрялась добывать самые разнообразные сведения — бог весть. Но факт оставался фактом. У монастыря Святой Екатерины были свои тайны, доступные лишь тем, кто дал полный обет. Послушницам, в значительной степени принадлежащим миру, знать их не полагалось, и Мэри давно уже принимала это как данность.

Тайны — тайнами, а максимум через три часа — если верны данные о набранной скорости — упомянутые корабли окажутся в зоне опознавания. То, что пока они не стали выходить на связь, можно было истолковать двояко, и червячок сомнения опять начал грызть госпожу капитана первого ранга. Но, как говорится, «будет день — будет хлеб», пока же можно было просто наслаждаться общением с однокашницей.

Пили кофе (и не только). Трапезничали — потерявшаяся во времени Мэри даже не пыталась сообразить, завтрак им подали, обед или ужин. Вспоминали бои. Вспоминали друзей. Врагов тоже вспоминали, и далеко не всех со злостью. Враги зачастую могут научить большему, чем друзья. Потом как-то незаметно перешли к делам сугубо мирным.

…Меган уже пятнадцать; ты же знаешь, я рано ушла. Идет на первого пилота, прикинь?! Ага, вот именно. Не все ж мне быть единственным первым в Линии Кохрейн! Лили… Лили умерла. Неудачная имплантация. Не бери в голову. Бывает. Насчет Бренды ничего пока не говорят, ей только девять, рано еще судить. Хотя шансы есть. Да она и сенс довольно сильный, кто бы мог подумать! Хорошие девчонки получились.

…Джордж — летун, это было ясно, даже когда он еще ходить толком не начал. Борис во флот если и пойдет, то только инженером. А вообще, дай ему твою «Ласточку» и сутки времени, он разберет ее по винтику, выкинет половину деталей, соберет то, что останется, и летать она будет вдвое быстрее. Если не взорвется при старте, но это уже издержки! Алекс… вряд ли. Не вояка совершенно, это тебе не я и не моя тетка Кэтрин. Да какая разница? Будет, кем захочет. Моя задача помочь ей. Сначала понять, где ее место в жизни, а потом добиться его.

— Ох, и клуши же мы с тобой, Гамильтон! — саркастически восхитилась Барбара Кохрейн. — Сидим, кудахчем: «Как твои дети, дорогая? Прекрасно, а как твои?»

— Так поздно уже орлить, Кохрейн! — усмехнулась в ответ Мэри. — Ты в отставке, я на паркете… только и остается, что кудахтать!

На точеном лице Барбары возникло выражение предельного скепсиса.

— На паркете, говоришь… видела я твой… гм… паркет! Вот просто ради интереса просмотри записи с наружных камер!

— А паркет штука капризная, — пожала плечами каперанг Корсакова. — Чуть что не так — протечка там, или, наоборот, избыточная жара — и пиши пропало, все плашки дыбом… да!