Сын охотника на медведей - Карл Май

А меж склонов Скалистых гор дремлют чудесные озера, огромнейшее и живописнейшее из которых — Йеллоустоун; оно, если не считать озера Титикака142, является самым высокогорным озером Земли, ибо лежит на высоте почти в восемь тысяч метров над уровнем моря.

Его вода очень богата серой, глубокие впадины кишат форелью, имеющей своеобразный, но очень приятный вкус. Обступившие озеро леса богаты крупной дичью, сохатыми и медведями, а на берегах берут начало неисчислимые горячие источники, откуда время от времени громко и пронзительно, как из вентиля паровоза, доносится свист пара преисподней.

Первое, что приходит в голову человеку, случайно попавшему в эти места, — сбежать отсюда, и как можно скорее. Беспрестанно бушующие силы земных недр не дают здесь забыть о себе. Возникает такое ощущение, будто в следующий миг вся земля либо ухнет куда-то вниз, либо взметнется высоко над вершинами Скалистых гор, превратившись в гигантский огнедышащий кратер.

Там. где река Йеллоустоун вытекает из озера и лишь начинает набирать свою силу, неподалеку от устья Бридж-Крик, горели несколько костров. Их разожгли только потому, что стемнело, а вовсе не с целью приготовить ужин, ибо ужин природа благосклонно приготовила путникам на этот раз сама.

Форель длиной в локоть, пойманная в студеном озере, тут же была сварена в горячей воде, что всего лишь в нескольких футах пробивалась прямо из-под земли, окутывая окрестности клубящимся паром. Маленький саксонец чуть ли не лопался от гордости — во второй половине дня ему удалось подстрелить дикую овцу, благодаря чему народ прежде всего занялся мясом, оставив форель на десерт. Горячий источник, на котором они готовили, был невелик, ни дать ни взять прямо-таки кухонный горшок, вода в котором после варки приобрела вкус самого настоящего бульона, который все присутствующие попробовали с огромным аппетитом.

Как и планировал Олд Шеттерхэнд, отряд переправился через реки Пеликан и Йеллоустоун, а на завтра они намеревались, преодолев Бридж-Крик, скакать прямиком на запад, к реке Огненной Дыры. Там действовал гейзер, который зовется индейцами Кун-туи-темба — Пасть Ада — поблизости от него и лежала могила вождя, цель их путешествия.

Все произошло гораздо быстрее, чем предполагалось сначала. Хотя конечная цель поездки находилась почти рядом, до полнолуния оставалось еще три ночи, и Олд Шеттерхэнд был убежден, что сиу-огаллала никак не могли оказаться здесь раньше. Во время беседы у огня он заметил:

— Они едва ли могли достичь Боттелерс-рэндж, и мы, стало быть, наверняка опередили их. Все равно костры пусть горят даже тогда, когда луна поднимется над вершинами гор. Кроме сиу, других человеческих существ здесь быть не должно. Нам нечего опасаться.

— Сэр, а куда мы двинемся от Боттелерс-рэндж дальше? — спросил вдруг Мартин Бауман.

— А почему вы об этом спрашиваете, мой юный друг?

Мартин не обратил внимания на испытующий взгляд, брошенный на него Олд Шеттерхэндом, но ответил все-таки с некоторым смущением:

— Я интересуюсь этим потому, что мой отец наверняка едет тем же путем. Я слышал, что дорога эта очень опасна.

— Утверждать такое не стану. Стоит, конечно, объехать подальше и сам гейзер, и места, где земная кора так тонка, что может провалиться под нашими ногами. От Боттелерс-рэндж дорога ведет в речную долину, мимо потухших вулканов. Через четыре-пять часов появится нижний каньон длиной в полмили и врезавшийся в гранит на глубину добрых тысячи футов. Еще через пять часов можно достичь отвесной, почти в три тысячи футов высотой скалы. Ее называют Скользкая Дорога Дьявола. Три часа спустя появится устье реки Гардинер, вверх по которому придется следовать дальше, поскольку прямого пути к реке Йеллоустоун там нет. Потом придется скакать к горам Уошберн, вдоль Каскад-Крика, который и выведет к Йеллоустоуну. Каскад-Крик выходит между верхними и нижними порогами реки, а это значит, что оказываешься на краю Большого каньона — величайшего чуда Йеллоустоунского бассейна.

— Сэр, вы знаете это чудо? — удивился Толстяк Джемми.

Олд Шеттерхэнд бросил на него многозначительный взгляд, потом ответил:

— Да. Он длиной более семи немецких миль и много тысяч футов глубиной. Стены его уходят вниз почти отвесно, и только напрочь лишенный боязни высоты человек рискнет подползти к краю, чтобы заглянуть в эту жуткую бездну, в которой река в две сотни футов шириной кажется тонкой нитью. Эта «нить» бушует внизу крепко, с бешеной скоростью проносясь мимо массивных каменных стен, но наверху о ее ярости никто не знает, потому что не слышит шума. Ни одному смертному не спуститься вниз, а даже если он смог бы, ему не выдержать там и четверти часа — не хватит воздуха. Вода реки теплая, маслянистая, имеет омерзительный вкус серы и квасцов и источает такую вонь, вынести которую, находясь рядом, просто невозможно. Идя вверх по каньону, сначала можно достичь нижних порогов реки, с которых она низвергается вниз с высоты четырех сотен футов. Через четверть часа поток снова стремглав устремляется вниз с более чем стофутовой высоты; чтобы от тех верхних порогов добраться до нашей цели верхом, понадобится около девяти часов пути. Стало быть, от Боттелерс-рэндж вся дорога займет добрых два дня езды, на которые мы как раз и обгоняем сиу-огаллала. Точно рассчитать, конечно, трудно, но часом больше, часом меньше — не имеет значения. Нам достаточно знать, что наших врагов здесь пока нет.

— А где они будут находиться завтра в это время, сэр? — снова спросил Мартин Бауман.

— У верхнего выхода из каньона. А зачем вам знать это так точно?

— Прямых причин для этого у меня нет, но вы можете представить, как я тревожусь за отца и мысленно сопровождаю его повсюду. Кто знает, жив ли он еще?

— Жив. Я убежден в этом.

— Сиу могли его убить!

— Вам не стоит травить себя этими опасениями, огаллала хотят привезти своих пленников к могиле вождя; они так и сделают, можете не сомневаться. Чем позже будут убиты несчастные, тем дольше продлятся их муки, а поэтому сиу в голову не придет ускорить смерть своим пленникам. Я очень хорошо знаю этих краснокожих парней, и, если говорю, что ваш отец жив, вы можете мне поверить.

Олд Шеттерхэнд лег, завернулся в одеяло и сделал вид, что хочет заснуть. Но из-под неплотно прикрытых век он наблюдал за шепчущимися Мартином Бауманом, Толстяком Джемми и Хромым Фрэнком.

Через некоторое время Толстяк поднялся и демонстративно медленно и непринужденно, как бы гуляючи, направился туда, где паслись лошади. Тотчас поднялся и Олд Шеттерхэнд, тихо последовав за ним. Он видел, как Джемми привязал к колышку своего коня, который прежде был лишь стреножен, и быстро подошел к нему.