Крымский цугцванг 1 (СИ) - Леккор Михаил

— Что? — не сразу понял он. А потом смеялся до слез. — Машенька, о чем говоришь. Ты как среднестатистическая мещанка из произведений Зощенко.

Маша обиделась.

— Девочка моя, — подошел к ней Романов. — Все мои помыслы о России, как помочь ей становиться сильной и крепкой, а людям — богаче и зажиточнее. А все это, — обвел он рукой, — не мое. Уйду я из президентов, достанется моему преемнику. А ты… эх ты!

Маша посмотрела на него, вздохнула.

— Прости, я, наверное, размечталась. Пойдем на кухню. Там тебе заготовлено столько еды, что надо начинать прямо сейчас, иначе испортим.

Предложение было дельное, благо он только пообедал около двух, а ужин отложил до приезда Маши.

Он решил немного поставить ее на место.

— Слушай, Маша. Все хотел тебя спросить…

Она остановилось и жестко посмотрела ему в глаза, понимая, что сейчас он скажет гадость. И не ошиблась.

— А сколько тебе лет?

— Утром исполнилось сто двадцать. А что?

— Ничего, — вздохнул президент России. Вот и спрашивай после этого.

— Ты так изменился, — наливая чай, как ни в чем не бывало сказала она, — и как тебе быть президентом?

— Не знаю, — с полным ртом сказал Романов, — со стороны, наверное, видней.

— Не увиливай, — улыбнулась Маша, — тоже мне скромник нашелся.

— Да нормально, — ответно улыбнулся Романов, — профессия как профессия. Хотя, как ты понимаешь, сложновато, не работа научным работником.

— А тебя на Западе так изображают… — закатила глаза Маша. — То буквально ставленником Штатов, то жутким и злобным врагом.

Романов сделал удивленное лицо. Было бы смешно говорить, что он ничего этого не знает. Слава Богу, ФСБ в России еще работало.

Маша внимательно посмотрела на него.

— Романов, — сердито сказала она, — ты хоть раз мог бы притвориться?

— М-гм? — изобразил он удивление.

— У тебя на лице все написано!

— Прямо так и все? — всерьез забеспокоился Романов.

— Ну не все, — уступила Маша. И полюбопытствовала: — а что ты так забеспокоился? Слушай, а ты как президентом работаешь, такой нервный и дерганый?

— Работаю, — сухо произнес Дмитрий Сергеевич. Набрался сил и сказал: — слушай, выходи за меня замуж!

— Что? — дрогнул голос Маши. Она помолчала и сказала недовольно: — ты бы хоть мне бутерброд дал положить обратно на стол. А то выслушиваю предложение с куском колбасы во рту.

— Хорошо, — смирено сказал Романов.

— Что хорошо? — подозрительно спросила Маша.

— Жду, когда ты положишь бутерброд.

— Ладно уж, — смирилась Маша, — я согласна. А то когда еще президент России…

Ей пришлось замолчать, поскольку Романов обнял ее и крепко поцеловал. А потом поцеловала она.

Вот так и началась семейная жизнь Дмитрия Сергеевича Романова — академика и научного сотрудника, временно перешедшего к исполнению должности президента страны.

Встреча G7 в Маниле прошла с помпой, шумом и свистом на весь белый свет. Если марсиане существовали, то и они знали обо всем. Западная пресса постоянно напоминала о том, что это первая встреча после того, как Россия сумела «улучшить свои геополитические позиции», словно то была встреча не Большой Семерки, а встреча России и Большой Семерки. По-видимому, появление российского министра иностранных дел СМИ было так и оценено.

Между тем, Каргузов имел широкие полномочия… отлынивать от любых переговоров с Большой Семеркой, что он и делал с большой охотой на протяжении всего саммита. России было пока нечего искать в ее объятиях. И в первую очередь не от того, что ей ничего было не надо, а потому, что Запад не был готов к уступкам. А если не готов, то о чем говорить?

Вся эта шумиха прессы была организована главным образом самой прессой и политической подоплеки не имела. И если обыватель вздохнул с облегчением — международная обстановка стала менее напряженной, то политики имели другую точку зрения.

Каргузов произнес несколько громких речей (в смысле громко сказал), провел ряд встреч с лидерами или министрами иностранных дел Китая, Индии и Бразилии в основном по экономическим вопросам.

В последний день, уже буквально накануне отъезда, с ним встретилась госсекретарь США. Встретилась мягко сказано. Точнее, заставила встретиться.

Зря она так сделала. Каргузов был представителем националистического крыла политической сферы России. И хотя он шел в русле умеренной политики Романова, но беспардонность американцев вывела его из себя и он был груб. Для политика это был откровенный прокол, но Каргузов пришел в политику только лет пять назад и вращался во внутриполитической сфере, поэтому ему было простимо.

Придя навстречу с госсекретарем, он больше отмалчивался, предоставив ей возможность говорить за двоих. Ну уж она постаралась. Российскому министру была прочитана лекция о развитии дипломатических отношений за последние двести лет, проведен экскурс в историю региональных конфликтов, разумеется, только в России или около России. Иной раз она позволяла себе даже колкости, чтобы вывести из себя Каргузова.

Но тот зевал, рассеяно поглядывал на часы, а когда соответствующее время вышло, напомнил, что осталось только полчаса на брифинг для журналистов, а потом он должен вылететь домой.

Брифинг собрал несколько сот человек — всех журналистов, находящихся на саммите. Ведь это была первая встреча на международных конференциях высокопоставленных политиков двух стран, оказавшихся в недавнем прошлом почти на уровне войны.

Госсекретарь журналистов не разочаровала. За выделенных ей десять минут, превращенных в пятнадцать, она успела наболтать на приличную статью, подчеркнув, что Россия является полноправным членом мирового сообщества и Соединенные Штаты будут рады проводить полнокровные отношения с этим государством, что подтверждает сегодняшняя встреча.

Каргузов был краток.

— Международные отношения, — сказал он, — развиваются, что подтверждает нынешний саммит и мы рады присутствовать на нем в качестве наблюдателя.

Брифинг не подразумевает вопросы, но журналисты, чувствуя жаренное, попытались задать вопросы, чтобы посмотреть на реакцию российского министра. И им это удалось.

— У России, — членораздельно произнес Каргузов, отвечая на вопрос о союзниках, — сейчас нет союзников на Западе, у него есть экономические и политические партнеры.

Этим он обрушил всю лестницу рассуждений Анжелы Смит, не понятно зачем ею создаваемую.

Ларионов выговорил министру после возвращению.

— Я тоже не люблю американцев, но это не значит, что им можно хамить таким образом, тем более женщине.

— Да какая она женщина, — отмахнулся Каргузов и тем вызвал новый поток недовольных слов.

Романов на проводимом собрании Совета Безопасности России больше молчал. Подождал, пока Ларионов выпустит пар и только после этого медленно сказал:

— Пока я не вижу во внешней политике особых проблем. Сергей Аристархович, если американцы начнут чересчур шуметь, скажите, что погорячились.

Каргузов хотел возразить еще и президенту, но Романов спокойно посмотрел на него. О, как он умел смотреть, когда был недоволен. Каргузов почувствовал себя прыщавым тараканом, залезшим не в свою тарелку. Он торопливо кивнул, обещая исполнить. Лишь бы президент отвел взгляд.

Решив, что со строптивого министра хватит, Романов продолжил мысль:

— Нет необходимости излишне раздражать сильнейшую на сегодняшний день страну мира. Тем более, я уже неоднократно говорил, что главным направлением моего президентства будет внутренняя политика. Экономика, культура и образование, социальная сфера. Но говорить это одно, пока кроме слов, в общем-то, ничего путного нет. Внешняя политика внешней политикой. Алексей Антонович, а как идет работа с реформами на уровне правительства?

Ларионов перестал сладострастно грызть Каргузова глазами, перевел взгляд на президента.

— Реформирование социальной сферы, особенно пенсионной системы, близко к окончанию. Я думаю, готовые материалы я смогу вам предоставить недели через две. Министерство образования, я знаю, также активно работает. Отстают министерство экономики и министерство финансов. Но там объективные проблемы — сфера их деятельности более крупная и сложная. Поэтому я прошу, как минимум, не менее месяца.