От Андалусии до Нью-Йорка - Илья Исаевич Левит

скитаться по земле, как евреев. Но Фуггеры не пожелали гибели крупнейшего торгового центра и отказали врагам Венеции в займах для ведения войны. И вот этого оказалось достаточно, чтобы Светлейшая уцелела.

А еще они на всю Европу славились меценатством и филантропией. С таким гигантом, как этот банкирский дом, даже Мадриду приходилось обращаться с некоторой почтительностью. При первых банкротствах испанские короли ограбили Фуггеров меньше, чем других банкиров. Из осторожности и в расчете на новые займы. И, спасая ранее вложенные капиталы, Фуггеры и дальше поддерживали Испанию. Так что общая судьба аугсбургских банкиров их не миновала — в первой половине XVII века они должны были, потеряв большую часть своего огромного состояния, отойти от дел (в долговую тюрьму все-таки не попали). Аугсбург утратил своё значение.

Еще менее щепетильны были испанские короли со своими подданными. Во времена Филиппа II) практиковались конфискации, под видом принудительных займов. Например, когда снаряжалась «Великая Армада», у крестьян реквизировали для неё продовольствие. Взамен им выдавались расписки, с обязательством заплатить в будущем. На получение подобных долгов надежды было мало, обычно они аннулировались при государственных банкротствах.

В дальнейшем власти прибегли к порче монеты. Это был старый приём — уменьшали содержание драгоценного металла в монете, а номинал оставляли прежним. И расплачивались этими монетами, в основном внутри страны, по номиналу. Было хорошо известно, что облегчение от этой меры только кратковременное, а затем наступает полное расстройство денежной системы. Прежде всего страну поражает страшная инфляция. Но в ходе 30-летней войны иного выхода в Испании не нашли. И понизили содержание серебра в монете сперва на треть, потом на половину. Результаты были именно те, которых следовало ожидать.

Всё это, разуется, очень мешало развитию своей испанской национальной буржуазии. А на мировом финансовом рынке оказалось полностью подорвано доверие к испанской короне, даже в католическом мире. Новые займы получить стало невозможно.

В XVII веке упадок Испании стал виден невооруженным глазом. Шла Тридцатилетняя война (1618–1648 годы). Главным противником Испании в той войне была Франция, руководимая знаменитым кардиналом Ришелье. Постепенно французы стали брать верх. Некоторые причины этого были очевидны. Демографический упадок в Испании стал уже явным. И причины его были ясны всей Европе. Во Франции, например, даже возникла дискуссия — нужны ли вообще колонии? (Конкретно имелась в виду Канада.) Противники колонизации указывали на отток населения с Пиренейского полуострова за океан.

Добыча драгоценных металлов на американских рудниках, за счет которой жила Испания, достигнув максимума в конце XVI века, уже в первой четверти XVII века заметно сократилась (по геологическим причинам). И снова снизилась с 1640 года (Достаточно резкие колебания в добыче драгоценных металлов случаются нередко).

Современники — люди позднего средневековья не могли понять, что Испания этого времени, для развития более всего не хватает класса предпринимателей — купечества, буржуазии. И с этим классом в дальнейшем будет связана не только торгово-промышленная деятельность, но и культурный прогресс. Буржуазия уже была в Европе и, даже, в развитых странах Азии. Китайские и японские купеческие суда вовсю плавали на испанские Филиппины[61] (пока в 30-ые годы XVII века Япония не стала «закрытой страной», т. е. почти совсем прервала связи с остальным миром).

А ведь была еще недавно буржуазия в Испании, но ее уничтожили за еврейское происхождение. И осталась пустота[62]. Собственно испанское «старо-христианское» купечество было слабо и росло очень медленно, в силу отсутствия традиций и вышеописанных особенностей испанского менталитета (см. главу 48). И очень не скоро смогла заменить евреев.

Лирическое отступление

Существует теория (созданная Максом Вебером) утверждающая, что католицизм, а он безраздельно господствовал в Испании, не способствует развитию буржуазии. Протестантская религия, особенно кальвинистская, прославляющая труд, бережливость, требующая только небольших, в сравнении с католицизмом, расходов на церковь, формирует у народов этику благоприятствующую развитию капиталистических отношений. Однако в Испании инквизиция успешно жгла не только евреев, но и протестантов. Видимо этому испанцы и обязаны трудностью проникновения к ним буржуазного образа мыслей. В другие католические страны, где инквизиция не была столь могущественной, капиталистическое мировоззрение, все-таки, проникало.

Только в середине XIX века в Басконии и Каталонии начнет проявлять себя местная буржуазия. А в остальных частях Испании это произойдет еще позднее.

Но так как «свято место пусто не бывает», то в интересующее нас время в образовавшуюся после изгнания евреев и бегства маранов нишу устремилась буржуазия иностранная. Как я уже отмечал, делать капиталовложения внутри Испании она избегала. Занималась экспортно-импортной торговлей. Испания производила много шерсти (отчасти в ущерб другим отраслям сельского хозяйства). Спрос на нее был хороший, ибо в ту пору Англия сокращает свой знаменитый экспорт шерсти и все больше сама ее перерабатывает. Так что испанская шерсть оказалась очень кстати на рынках континентальной Европы. Например в Венеции, в конце Средних веков бурно развилась суконная промышленность на базе переработки в первую очередь испанской шерсти[63]. Но даже вывоз шерсти, эту традиционную и единственно важную статью испанского экспорта, слабое испанское купечество в своих руках не удержало. Роль иностранных купцов в вывозе испанской шерсти в течении XVI века постепенно растет. К началу XVII века они там уже преобладают. А в импорте иностранцы преобладали издавна.

Но общественное мнение в Испании на все это обращало мало внимания. Виноваты во всех трудностях, по мнению многих испанцев, были евреи. Во-первых те, что сбежали. Они, якобы, натравили на Бразилию голландских мятежников (см. главу 53). Во-вторых те, что остались. И, думая о причинах неудач, испанцы занялись поисками еврейских предков, пусть дальних, у тогдашнего первого министра в Мадриде «графа-герцога» Оливареса, пытавшегося проводить в стране прогрессивные реформы. Его отправили в отставку, сделав козлом отпущения (1643 год, разгар Тридцатилетней войны)[64]. Но дела, после ухода Оливареса, лучше не пошли. Много еще времени должно было пройти, прежде чем испанцы стали догадываться, что существуют в мире и другие причины для бед кроме еврейских козней.

Приложение 2

Деятельность сефардов в золотой век Голландии (и позднее)

В Нидерландах евреи-сефарды и близко не занимали того монопольного положения в деловой сфере, какое было у них в пиренейских землях. Но они быстро освоились на новом месте и польза от них для Голландии (Нидерландов) в рассматриваемое время оказалась немалая. Они, в частности, сыграли большую роль в налаживании нидерландской торговли в Леванте (восточное Средиземноморье). Некоторые историки считают именно еврейских купцов пионерами в развитии голландской экономической активности в этом регионе. (Знаменитый Барух Спиноза происходил из семьи купца