Через cолнечную сторону (Сборник) - Алан Нурс

— Дальше, дальше.

— Так вот, в этом первом кольце люди обрастают волосами и обзаводятся зубами. К ним возвращаются не только воспоминания детских лет, но и эмоции ранних биологическихфаз. И на месте одного человека возникает целый муравейник. Какой скандал! В кабинах теснота, склоки! Фантом-сосунок нашего пилота пищит, требуя молока, а фантом-студент того же пилота требует водки. В языке роботов просто нет достаточно ярких слов, чтобы описать кутерьму, которая была вызвана отравлением мира процессами реонебытивания.

— Ну и чем же все кончилось?

— Избыток неизрасходованного топлива с силой вытолкнул нас из первого кольца Сатурна во второе.

— О химически чистый святой Железий! Смилуйся над нами!

— Не прикидывайся святошей! Нет никаких святых Железиев. Тем более химически чистых. Все это человеческая выдумка.

— Да я просто по привычке. Я и сам не верю ни в святую железную руду, ни в благословенный алюминий. Разве что в перекись водорода, да и то самую малость.

— Ну, ладно, ладно. Вот второе кольцо действительно состоит из небольших спутников, которые вращаются то в одну, то в другую сторону. Вращаясь в одну сторону, они поглощают избыток материи, воссоздаваемой муравьями первого кольца, вращаясь в другую — возвращаются в первоначальное состояние. Таким образом сохраняется равновесие. Наш корабль, попав в область переменного вращения, то разбухал от избытка форм бытия, то сжимался до самых границ энтропии. В сущности это было достаточно нудно, потому что течение цикла можно было предвидеть. То мы не успевали справляться с подметанием, то вообще нечего было подметать, Это расшатывало обратные связи роботов.

— А люди?

— Совсем посходили с ума. Когда салон заполнялся, они начинали просачиваться во внекорабельное пространство. Когда пустел — пытались увеличить количество бытии.

— И сколько времени это продолжалось?

— Долго ль, коротко ль — эти определения не имеют смысла там, где налицо замкнутая монотонная повторяемость явлений. Кольцо колебалось, а я то подметал, то полировал пустой пол салона и все думал, как бы освободиться. Наконец мне удалось разработать рискованный план. Когда маятник максимально отклонился в сторону уменьшения количества бытия, я пробил стону космолета и вывалился в пространство, попав в третье кольцо Сатурна.

— Третье кольцо!

— Да. До него тоже доходит избыток реуничтожений, выделяемых муравьями из первого кольца. Но они уже не вызывают состояния равновесия, как это происходит во втором кольце. Их слишком мало. Однако достаточно умный робот может использовать эти волны в своих целях.

— Как?

— Создавая из них такой мир, который пожелает и который хочет вообразить. Так вот, из этого хрупкого материала я построил себя, тебя, этот кабак, магнитофон, который нас подслушивает, прогорклое масло, которым нас потчует старина Джим, и эти прокисшие закуски.

— Не понимаю.

— Эх ты, растяпа. Заруби себе на носу — тебя нет. Ты и твои воспоминания о семидесяти двух хозяевах, так же как и этот задавака Джим, хозяин корчмы, — все это взято со свалки у третьего кольца Сатурна. Есть только я — Абсолютный Поглотитель Отходов Хаотической Человеческой Деятельности, я, Анодий, неизвестный герой и непризнанный поэт. А люди, которым я служил, подметая кабины и салоны, кружат во втором кольце, и в их судьбе ничего не изменится отныне и во веки веков.

— Алюминь!

Джим выключил магнитофон.

— И подумать только, — сказал он, — что эта наглая металлическая метла, которую списали с корабля, так как она уже не в состоянии была толком подметать, считает себя демиургом, создателем меня и тебя, не говоря уж о планетной системе, в которой мы живем.

— Прости, — скромно заметил я. — Разговор шел только о тебе. Магнитофон свидетель, что Анодий не знает о моем существовании, а стало быть, он меня не создавал.

— Постой, постой. Сегодня опять выплачивают пенсию роботам. Анодий и Катодий придут опрокинуть по масляшке. Может, на этот раз мы узнаем что-нибудь о внегалактических туманностях. Кто знает, что еще способна выкинуть ржавеющая система информации нахального робота. Он там, кажется, что-то пищал относительно того, что я-де ему всучиваю эрзац-масло?

— А какое масло ты ему всучиваешь?

Джим промолчал.

В течение нескольких дней я никак не мог отделаться от ощущения, что где-то уже слышал или читал о кольцах Сатурна. Решив проверить свою догадку, я отправился в библиофильмотеку, в которой просмотрел уйму книг и фильмов докибернетической эпохи, и наконец напал на фантастический рассказ, который мог послужить источником идей для Анодия. Разумеется, в рассказе не было муравейников, зато речь шла о следах какой-то цивилизации, которая окружила свою планету кольцами пространственных циклотронов и мощных магнитов двойного действия, притягивающих и отталкивающих в зависимости от направления полета космические объекты. Герои фантастической новеллы переживали различные приключения, тревоги сменялись у них надеждами, периоды депрессии — энтузиазмом. В то время в литературе существовала определенная дидактическая повествовательная схема, которой авторы придерживались, сочиняя в огромном количестве приключенческие историйки для иллюстрированных журналов.

Пользование библиофильмотеками было автоматическим, и читателям предоставлялась абсолютная свобода при одном условии: надо было расписаться в древней книге посещений. Люди, как известно, ленивы и предпочитают переносить страницы книги на экран домашнего телевизора, нежели копаться в каталогах, поэтому книга посещений была тоненькой. Тем скорее мне на глаза попало повторяющееся чаще других имя Данте Уэллс.

Однажды, когда я вышел на минутку передохнуть в небольшой сад, вдалеке мелькнула какая-то странная фигура. Тело окутывала длинная пелерина, лицо скрывалось за темными очками и высоким старинным воротником, который теперь в ходу только в театрах, когда там ставят что-нибудь античное. Действуя скорее инстинктивно, я решил поближе приглядеться к человеку в очках, однако он успел скрыться. Несколькими днями позже я наткнулся на этого незнакомца у выхода из здания библиофильмотеки. Он хотел пропустить меня вперед, но я начал разговор.

— Простите, вы случайно не Данте Уэллс?

— К вашим механическим услугам.

Меня удивил несколько устаревший оборот речи. Я внимательно присмотрелся. Неужели? Ну, конечно! Что скрывается под одеждой и маской? Я решил рискнуть.

— Мы, кажется, знакомы?

— С вашего разрешения, это ошибка.

Теперь я был совершенно уверен, что видел его в корчме Джима.