Фея любви, или Демонесса на госслужбе - Мария Николаева

В замочную скважину

Авьер Мрак

Мрак долго маялся нерешительностью. Он понимал, что это недостойно мужчины и воина, но никак не мог заставить себя предстать перед Майсилем и поговорить с ним. Да и как можно объяснить богу природу человеческих чувств? И пусть их спутник не столько бог, сколько проводник божественной воли, но так ли это важно? Вряд ли. Всю свою жизнь Майсиль провел в закрытом храме, не зная ни прикосновений, ни тепла чужих душ. Его намеренно ограждали от этого, его опаивали, дурманили сознание, постепенно, по капле удаляя все недостойное и чуждое морали их Богини.

Он не поймет. Его не учили понимать такое. Майсиль просто не представляет, что бывает иначе. И он вряд ли поймет, что можно просто желать к кому-то прикоснуться, без каких-либо причин – просто так.

Но и откладывать эту беседу дальше не имело смысла. Время их пребывания в стенах института стремительно приближалось к концу, и следовало что-то решать. Не когда-нибудь – сейчас.

Дождавшись темноты, Мрак покинул свою комнату и направился к Майсилю. Что он скажет жрецу? Он еще не знал, но надеялся, что в нужный момент слова придут сами.

Постучав и выждав положенные по протоколу тридцать секунд, Мрак решился войти в личные покои жреца. Тот встретил его уже привычным безэмоциональным взглядом. Наверно, так смотрят леди-куклы, избранницы и наперсницы жриц Богини. Как и всегда, от этого лишенного какой бы то ни было личной оценки взгляда Мраку стало не по себе.

– Доброй ночи, Майсиль, – поклонившись жрецу, поприветствовал он.

– Что тебя привело ко мне, Авьер Мрак, воин клана Крайсол?

– Просьба, – все так же не отрывая взгляда от половиц, произнес темный. Он не привык просить, лишь требовать исполнения от нижестоящих, но здесь и сейчас просто не мог заставить себя встретить взгляд жреца.

– Я тебя внимательно слушаю.

– Позвольте мне остаться здесь. Я бы хотел и дальше обучаться в этом месте.

– Причины? – без толики интереса, словно ему действительно было все равно. Но разве может быть все равно тому, кто ведет за собой целый народ? Вряд ли. А значит, где-то должен быть отклик, незначительный, слабый, но даже такой позволит обернуть ситуацию в свою пользу… Лишь бы нашлось у их безразличного ко всему окружающему надзирателя слабое место!

– Я искренне считаю, что дальнейшее сотрудничество с Айлеттом благоприятно скажется на нашем обществе в целом. Нам следует выбираться из добровольного заточения.

– Считаешь это необходимым? Возможно, но тебя влечет на этот путь не долг перед своим народом, а личные желания. Или ты осмелишься оспорить мое мнение? – Майсиль чуть склонил голову, пытаясь рассмотреть выражение лица своего гостя за светлыми прядями волос. Он чувствовал себя неуютно. За эти несколько месяцев Май уже успел отвыкнуть от этой роли. И почему-то это невольное возвращение к ней вновь возводило стены между ним и миром, хотя совсем недавно какая-то девчонка с не по-детски сочувствующим взором без всякого повода или предупреждения коснулась его. Май так и не смог осознать – зачем. Для чего это было сделано? Способ давления? Но боли не было. Лишь легкое касание пальцев, принесшее с собой почему-то тепло и какую-то странную, иррациональную нежность…

Оказывается, прикосновения могут быть и такими. Не жалящими, выбивающими слезы из глаз, а какими-то… сколько Май ни бился, а так и не смог подобрать нужное слово. Не было в его жизни подобного опыта. Были прикосновения в спаррингах, было «касание жизни» для продления рода, изредка были фанатичные попытки припасть к его ногам или рукам в религиозном экстазе, но подобного этим нескольким невинным движениям чужой руки по волосам – не было. И это смущало.

Как и внезапный приход этого темного воина с его немыслимым и в чем-то преступным желанием.

– Оспорить не осмелюсь. Да, вы правы, это мое желание остаться здесь, но я настаиваю…

– Причины. Ты еще не озвучил свои причины, воин клана Крайсол.

– Вы не поймете, – негромко произнес Мрак и все-таки заставил себя поднять глаза, когда услышал неожиданное:

– Я попытаюсь. Но прежде ты должен приложить усилия, чтобы мне объяснить. – Майсиль произнес это все с тем же пугающим безразличием во взгляде, но вот его губы улыбались. Совсем чуть-чуть, это можно было бы принять за обман зрения, но…

– Хорошо, – сдался Мрак. – Я попытаюсь, но прежде ответьте на вопрос: у вас когда-нибудь перехватывало дыхание от одного взгляда на кого-нибудь? Кружилась ли голова от одной мысли, что можно протянуть руку и хотя бы вскользь коснуться, почувствовать теплоту чужой кожи, ощутить чужую близость хотя бы так?

Май замер. Он никогда не испытывал подобного, но сейчас, глядя в глаза мальчишки-воина, видел то, чего не видел никогда прежде – огонь. Настоящий, живой и пляшущий, плюющий сердитыми желтыми искрами – и теплый. Снова это странное ощущение сопричастности к чему-то непонятному, но, бесспорно, приятному заставляло искать способ понять… Наверное, оно того стоит, раз они все так рвутся к этому огню.

Но вопросы требовали ответов, и заставлять ждать этого юного воина дальше было нельзя.

– Нет. Мне не ведомо подобное, – спокойно произнес жрец, невольно наслаждаясь теплотой чужого огня. Почему-то остальные светили не столь ярко. Разве что Крис… но она сама носительница божьей искры.

Впрочем, Май уже понял, что отсутствие такого же пламени в остальных не изменяло схожести их желаний. Йолу словно наполняла влага из живительного ручья, затягивая ее раны и унося прочь обиды. Дей светился спокойно и ровно, совсем не так, как яростно яркий и непостоянный Мрак… Но во всех троих было кое-что общее – теплота. Рядом с ними было уютно, их не хотелось покидать, потому что только так он мог чувствовать нечто подобное.

– Я так и знал… мне жаль, – почувствовав, как земля уходит из-под ног, пробормотал Мрак. Он сам не понял, кого решился пожалеть. Но когда понял и испуганно уставился на равнодушное божество их народа, то несказанно удивился, увидев взамен обиды легкий интерес:

– Жалеешь? Разве я нуждаюсь в жалости? – Это прозвучало удивительно по-детски. Когда-то, еще до того, как она вошла в храм, его младшая сестренка говорила с такими же интонациями, силясь понять, но не находя ответов.

И в этот момент Мрак окончательно осознал, почему эти странные девушки-чужачки так возились с Майсилем. Они не видели его чуждости, не чувствовали давления силы, лишь подмечали его искренний интерес и желание приобщиться к пока недоступным знаниям. Так смотрят дети. И лишь у них находятся силы задавать столь неудобные вопросы.

– А вы сами считаете иначе? – уточнил Мрак, пытаясь понять, сколько в их жреце осталось от ребенка.

– Я не вижу повода для жалости, – спокойно пояснил Майсиль. – Я веду свой народ к процветанию. Любой темный эльф с радостью умрет за меня. И у меня есть три продолжения. Разве не это вы все так цените? Я вижу смысл своего бытия, я чувствую за своей спиной поддержку многих, и у меня есть те, кого вы называете детьми. Я обладаю всем.

– Хуже всего то, что ты действительно в это веришь. – Мрак попытался улыбнуться так же тепло, как когда-то улыбался сестренке. Конечно, она уже выросла и встала на путь служения храму, а потому изменилась… но почему-то этого великовозрастного мальчишку жрицам Богини сломить не удалось.

– То есть я ошибаюсь? – И тот же живой интерес во взгляде, лишь в интонациях он никак не отразился. Майсиль не умел улыбаться, не понимал языка чужих прикосновений и абсолютно не знал, как можно выражать свои эмоции. И сейчас Мрака это почему-то пугало. Не Май, нет, а то, что нашлись в их народе женщины, когда-то оказавшиеся способными лишить ребенка всего, что составляет мир остальных.

– Ошибаешься. Цель тебе навязали воспитанием. Гонит всех за тобой не желание приобщиться, а страх. И дети твои… они не знали твоей ласки. Я даже не уверен, что ты видел их. Если честно, я даже не понимаю, как они у тебя появились! Не думал, что ты способен ласкать женщину.

– Ласкать? Зачем? – Непонимание и любопытство, с которым на него уставился жрец, Мрака поразило в самое сердце.

– А как, по-твоему, получаются дети? – подозрительно уточнил темный, уже опасаясь услышать ответ.

– Ну ко мне приводили жриц, и я должен был переместить часть себя в них. Там даже прикосновение-то не всегда требовалось. Если жрица оказывалась достаточно открыта и не блокировала мой дар… – Майсиль безразлично пожал плечами. Он не видел в этом ничего особенного. И не понимал, как из чего-то настолько обыденного остальные умудряются сотворить какое-то таинство.

А Мрак, едва услышав это, почувствовал острый приступ жалости. Мая действительно лишили всего, даже обычного тепла от близости с кем-то симпатичным ему. Действительно ребенок, не знающий самых обычных вещей.

– То есть ты даже не касался их? – никак не решаясь поверить, Мрак спросил снова: